— Машина-то моя размерзлась, не заведешь, даже и пытаться не стоит.
Сан Саныч покачал головой:
— И КАМАЗы с «Джульетты» уже прошли. Может, еще рыбаки будут выезжать?
Гриша предложил взять реечный домкрат и с его помощью попробовать вытащить «Урал». Но когда Сан Саныч показал этот домкрат, Синегоров только вздохнул:
— Я же не Геракл, в нем килограммов сто. Ладно, мужики, если что, мы часа через три подойдем. Спать-то есть где?
— Найдем, — отозвался Сан Саныч, и Синегоров, пока не стемнело, рысью помчался к машине.
Обратный путь преодолел уже быстрее, за один час пятнадцать минут. Еще с поворота увидел «Урал», который стоял как-то не так. Приглядевшись, обрадовался: «Урал» стоял на противоположном берегу! Подбежал к машине: Паша с Витькой сидели в кабине, пили чай из термоса.
Увидев Синегорова, Паша, довольно улыбаясь, гордо заявил:
— Видал, как можем, руками вытащили! — и загоготал.
Витька замахал на него руками:
— Да ладно тебе, мучились тут два часа, мокрые насквозь. Что, нет машины, Матвеич?
— Да он и не ходил в Буюнду. Признайся, Матвеич, что-то больно быстро обернулся, — съехидничал веселый Паша.
— Вы лучше расскажите, как машину вытащили, — отмахнулся от него Синегоров.
— Пойдем покажу, — сказал Пал Палыч.
Они выскочили из кабины, и Паша показал на лежавший возле машины реечный домкрат.
— Как думаешь, что это?
— Как что, реечный домкрат, — улыбнулся Синегоров.
— А ты откуда знаешь? — удивился Пашка.
— Да уж знаю. А вы где его нашли?
— Залез в кузов доски взять, что-то под колесо подложить, смотрю — домкрат реечный. А мне уже рассказывали про этот механизм. Тут же вскинули его, поставили, и с качка-рывка — сразу на берег. Зацепились и выехали.
— Ну, молодцы!
Дальше уже ехали без приключений. Только Витька иногда, когда уж слишком близко от деревьев мчался «Урал», умолял:
— Паша, не гони!
Раздвигая руками пушистые лапы стланика, Казимир упорно поднимался на вершину сопки. Приходилось то пригибаться чуть ли не к самой земле, то, задирая ноги выше пояса, перебираться через толстые ветки, то наступать на них и прыгать вниз. А еще и снег не растаял.
Перебравшись через очередной куст, Казимир взопрел и остановился на минуту передохнуть. «Дойду до вершины, осмотрюсь — и назад, домой, видимо сегодня мишку не встречу». Лучше бы он его здесь не вспоминал!
Справа из кустов выбрался здоровенный медведь и попер прямо на охотника. Казимир, сдергивая карабин, шагнул назад, споткнулся о корень и, пытаясь восстановить равновесие, попятился еще дальше, зацепился другой ногой за ветку и грохнулся на спину. Лежа на спине, судорожно пытался направить карабин на медведя, но лежал как-то неудобно и не мог вытащить приклад из-под ветки. В голове почему-то мелькала дурацкая мысль: «Живым не дамся».
И вдруг как в сказке из кустов буквально вылетел другой медведь и кинулся на первого. Сцепившись в огромный клубок, яростно терзая друг друга, со страшным ревом они скатились вниз по сопке.
Казимир, освободив карабин, вскочил на ноги и, держа оружие наготове, стал наблюдать за схваткой гигантов. Первый стал явно брать верх и одолевать спасителя. Тут уж Казимир не выдержал, вскинул карабин, прицелился и выстрелил в разбойника. Тот, заревев, упал под куст, перевалился под ним и укатился куда-то вниз. Второй медведь тут же повернулся и рванул в другую сторону. И наступила тишина.
Казимир перевел дух и пожалел, что не курит. «Вот это поохотился! Чуть самого не освежевали».
Постояв минут пять, двинулся осторожно вниз по следам подстреленного медведя. Выйдя на открытое место, огляделся и увидел, что дальше справа по склону уходит вверх медведь и с ним два поменьше. «А-а, так это же мамка с двумя малышами, а тот самец хотел их сожрать, и тут я некстати подвернулся. Вот это история, расскажи кому — не поверят. Все же голодные, только из берлог повылезали».
Взяв карабин наизготовку, Казимир пошел дальше по следам. Но через час с дальних сопок наполз густой туман, повалил снег, и пришлось возвращаться в избушку.
Избушка стояла на берегу небольшого ручья в кустах, и разглядеть ее можно было только подойдя метров на восемь. Снег внизу интенсивно таял, оставался нетронутым только в ямах, чащобе, но по вечерам и ночами было еще холодно. В избушке тоже было сыро, темно и холодно. Первым делом Казимир растопил печку заготовленным хворостом, поставил чайник, затем уже скинул куртку и начал готовить ужин. Печка накалилась мгновенно, хворост только знай гудел, и через 20 минут уже закипел чайник. В избушке стало тепло, уютно, и, плотно поужинав, Казимир улегся спать.
Утром, заготовив на день дрова и хворост, охотник, привычно закинув карабин за плечо, отправился разыскивать вчерашнего медведя. На сопке никаких следов не осталось: замело снегом. Спустившись, Казимир прошел по распадку, поднялся на другую сопку, на которой снега было поменьше, но здесь следов тоже не нашел и двинулся по гребню, то и дело останавливаясь и разглядывая в бинокль окрестности. Наверху снега почти не было, солнце пригревало, все-таки середина мая. Чувствовалось приближение колымской весны, мгновенно переходящей в лето.
Через пару часов он остановился передохнуть. Сев с подветренной стороны на склоне сопки, Казимир вновь стал разглядывать в бинокль окрестности, особое внимание обращая на склоны сопок.
И вот, разглядывая ближнюю сопку, вдруг как-то сразу увидел двух бурых медведей, которые что-то раскапывали на склоне. Чуть повернув бинокль, разглядел еще двух, а потом еще пару! «Ни хрена себе, шесть мишек, как коровы на лугу! Теперь уж точно никто не поверит. И как назло ни видеокамеры, ни фотоаппарата».
Еще с полчаса разглядывал Казимир пасущихся медведей, действительно издалека напоминавших буренок. Подранка среди них не было, и, вздохнув, Казимир пошел дальше по гребню.
Солнце уже пригревало, ярко голубело небо, где-то неподалеку орал дурным голосом куропач. Тайга пробуждалась после тяжелой зимы, и все ее обитатели теряли голову от тепла, солнца. Казимир уже разглядел пару куропаток, пригревшихся на солнце и поленившихся улетать от явной опасности.
Пройдя еще километров семь, он обратил внимание на соседнюю сопку, что-то привлекло его, какое-то движение. Остановившись, достал бинокль и стал осматривать вершину и склоны. «Ну и цирк!» На склоне сопки лежал большой язык снега, ярко блестевшего под солнцем. И вот на этот язык забирались по очереди два небольших медвежонка и скатывались по нему, прямо как разыгравшиеся мальчишки. Рядом в земле копалась медведица.
«Вчерашняя спасительница, — подумал Казимир, — может, и тот гад где-то рядом». Но поблизости никого не было.
Вдоволь налюбовавшись на бесплатный аттракцион, охотник потихоньку двинулся обратно.
К вечеру, устало передвигая ноги, вернулся в избушку, так и не встретив своего подранка. И только на следующий день, разглядывая по привычке соседние склоны, случайно бросил взгляд вниз и тут-то увидел своего противника, пробиравшегося, прихрамывая, вдоль ручья. Завалив его со второго выстрела, Казимир облегченно вздохнул: оправдал лицензию и подранка не оставил.
Бросив телефонную трубку, Синегоров схватил свою радиостанцию «стандарт» и помчался на выход. Выскочив на улицу, начал вызывать Захарченко:
— Сорок первый! Сорок первый! Ответь двадцать шестому!
Но тот молчал.
— Черт, заправляется, наверное.
В это время подъехал на своем «уазике» другой опер, Андрей. Синегоров вскочил к нему в машину:
— Давай, жми на пост.
Андрею повторять не надо, он мгновенно развернулся, и они помчались на пост ГАИ. Пока ехали, отозвался Захарченко. Матвеич велел ему быстро ехать на пост ГАИ и задержать зеленый УАЗ-фургон, который должен вот-вот проехать.
— Что искать? — спросил Паша.
— Полный шмон, — кратко ответил Матвеич.
— Понял!
— Андрюха, мы уже опоздали, наверное, тормозни возле поста, возьмем гаишника — и до соседнего поселка, может догоним.
Остановившись возле поста, подхватили сотрудника ГАИ, молодого лопоухого лейтенанта, и помчались дальше. Лейтенант сразу сказал, что после звонка Синегорова УАЗы не проезжали, но перед этим минут за десять проехал темно-зеленый фургончик.
— Они, догоним, — заключил Матвеич.
Андрюха молча жал на газ. 120 километров в час для него был не предел. Через 20 минут догнали фургон. Синегоров решил обойти его и тормозить только возле следующего поселка, на автобусной остановке. Так и сделали. Свою машину и гаишника Матвеич поставил навстречу фургону, а сам с Андреем встал на обочине другой стороны как ожидающий попутку.
