— Сложный вопрос, — ответила наконец она. — В двух словах не расскажешь…
— Можете подробно.
— Неинтересно это. Да и не хочется. В общем, сугубо личные дела…
— И все-таки я прошу вас рассказать, — настаивал следователь.
— Это касается только нас двоих, — нахмурилась Лариса.
— Ладно, — миролюбиво сказал Агеев. — Пока оставим это… Теперь постарайтесь припомнить, что ваш муж взял в дорогу?
— Из одежды?
— Нет. Из еды.
— Он у меня в этом смысле непритязательный. Еле уговорила положить вареную курицу. Ну, ещё десяток яиц, овощи. Помидоры, малосольные огурчики…
— К чему?
— Как к чему? — не поняла Лариса.
— Хорошая закуска, — с улыбкой сказал Агеев.
— Он может и без закуски, — вздохнула Лариса. — Я всегда с ним ругаюсь: если уж выпиваешь, так хоть ешь хорошо…
— А выпивку он взял?
— Да, бутылку водки с перцем.
— Горилку? — уточнил следователь.
— Ее. Все-таки не очень крепкая. Тридцать градусов…
— Покупал Лев Митрофанович?
— Нет, я.
— Редкая вы жена… — усмехнулся Виктор Сергеевич.
— Борюсь с этой его дурной привычкой как могу!
— И все-таки купили, — покачал головой следователь.
— А что, — пожала она плечами, — взял бы на ближайшей станции какого-нибудь портвейна. Или в ресторан бы зашел. А это лишние расходы… Вот я и подумала: лучше уж сама куплю… Нашу горилку с перцем все хвалят…
— Помимо вашей бутылки, Лев Митрофанович больше ничего не брал? Из спиртного?
— Взял ещё одну такую же бутылку.
— Зачем же вы дали ещё и свою?
— Когда я покупала, то не знала, что у него уже есть… А потом подумала, может, захочет кого угостить… Одному пить как-то неудобно. А в вагоне попутчики…
Вдруг в коридоре щелкнул замок. Лариса бросила растерянный взгляд на Агеева, привстала, но тут же снова села.
Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился высокий широкоплечий мужчина в джинсах и короткой нейлоновой курточке, обтягивающей его мускулистый торс. Он держал за руку девочку лет восьми, в шортах и белой маечке с рисунком Микки Мауса на груди.
— Принимай олимпийскую чемпионку! — радостно провозгласил вошедший, но, увидя незнакомого мужчину, умолк, переводя вопросительный взгляд с Ларисы на Агеева.
«Лебедев», — мелькнуло в голове у следователя.
— Да, мамочка, я сегодня в заплыве была первая! — весело запрыгала девочка, хлопая в ладоши.
Она подбежала к матери, забралась на колени и стала с любопытством разглядывать незнакомого гостя.
В комнате на мгновение воцарилась напряженная тишина.
Лебедев хмуро стоял в дверях, ожидая, видимо, объяснений от Ларисы. Агеев был в штатском. И то, что он находился наедине с хозяйкой, наверное, озадачило Лебедева. В его взгляде сквозила явная неприязнь.
«Ревнует, что ли?» — подумал следователь.
— Иди, Майечка, погуляй, — спохватилась наконец Лариса, снимая дочь с колен. — Дядя пришел по делам…
— По каким делам? — невинно заинтересовалась девочка.
— Важным… Нам надо с ним ещё поговорить, — ответила мать.
Но ответ этот, как понял Агеев, предназначался Лебедеву.
Тот, очевидно, не был им удовлетворен и сухо произнес:
— Ваше чадо, Лариса Клементьевна, я доставил в целости и сохранности… А засим удаляюсь…
Он двинулся к входной двери. Хозяйка вскочила со стула, намереваясь броситься вслед, но следователь негромко произнес:
— Останьтесь, пожалуйста.
Лариса села. Лебедев резко обернулся, смерил Виктора Сергеевича злым взглядом, хотел что-то сказать, но Лариса поспешно произнесла:
— До свидания, Юрий Васильевич! Я вам позвоню.
Лебедев мрачно хмыкнул и вышел. Майя, так и не поняв, что произошло, тоже выбежала.
— Кто это был? — спросил Агеев, когда они с Ларисой снова остались один на один.
— Тренер дочери… По плаванию… Он столько делает для Майечки! — быстро заговорила хозяйка. — Майечка больна… Бронхиальная астма… Какими только лекарствами её не лечили! Вывозили в горы, к морю. Все впустую! Вот решили попробовать плавание…
— Помогает? — спросил Виктор Сергеевич.
— Стало лучше. Это, конечно, не радикальное лечение, но легкие укрепляет, — ответила Лариса.
Виктор Сергеевич хотел было спросить, почему у тренера дочери имеется и ключ от квартиры, но передумал.
Спросила на этот раз Лариса:
— Вы все-таки объясните мне наконец, зачем этот допрос?
— Объясню, Лариса Клементьевна, — строго сказал Агеев. — Умерли два человека. Как говорится, ни за что ни про что…
— Лева?! — У Ларисы от ужаса расширились глаза.
— Понимаете, — жестко продолжал Агеев, — убиты два прекрасных человека! Осталось четверо сирот, вдова и убитая горем мать!..
— Как убили?.. — Лещенко не сводила со следователя застывшего взгляда.
— Ядом. Который был в бутылке с горилкой. Да, да, в той самой, что ваш муж взял с собой в дорогу.
Лариса вцепилась побелевшими руками в боковую спинку дивана.
— А Лева?.. Лева… — прошептала она.
— К счастью, жив, — ответил Агеев. Он стал говорить об Иванове и Вачнадзе, о горе, которое принесла их смерть родным и близким.
— Зачем вы мне рассказываете об этом? — перебила следователя Лариса.
3-зачем?
От потрясения она стала заикаться.
— А затем, что хочу выяснить, как в горилку попал цианистый калий, ответил следователь.
— Откуда я могу знать! — неожиданно успокоившись, зло произнесла Лариса.
— Давайте рассмотрим факты, Лариса Клементьевна, — продолжал Агеев. — Вот вы уверяли меня, что боретесь с дурной привычкой мужа. Не хотите, чтобы он выпивал. Так?
— Ну…
— А сами покупаете ему в дорогу горилку… Где же логика?
— Я ведь объяснила! Неужели не понятно? — пристукнула кулачком по кушетке хозяйка.
— Но вы же знаете, Лев Митрофанович мог запить! Мало того что он сам взял бутылку, так ещё вы дали ему… Вам ведь известно: стоит ему только начать… А это значит — горит санаторий. Выгнали бы за милую душу да ещё на работу сообщили… Так?
Лариса молчала. Долго и мрачно. Смотрела в пол.
— Вам, я вижу, нечего сказать в свое оправдание, — сказал следователь. Давайте лучше начистоту…
— Чушь! — почти выкрикнула Лариса. — Е-ерунда! Слышите! Не сыпала и я никакого яда! Откуда он у меня! И зачем мне убивать Леву?!
— Вот зачем — об этом стоит поговорить… Вы расскажите, пожалуйста, какие у вас взаимоотношения с Лебедевым?
— При чем тут Лебедев?! — выпалила Лариса. И замолчала, словно споткнувшись обо что-то.
Фамилия тренера прозвучала в комнате впервые. Это, видимо, её насторожило.
— Насколько мне показалось, — произнес Виктор Сергеевич, — он не чувствует себя посторонним в вашем доме.
— А вот это вас уже не касается, — сухо заметила хозяйка, зачем-то пересаживаясь с дивана на стул, оказавшись, таким образом, лицом к лицу с Агеевым. Их разделял только стол. — Выдумываете Бог знает что!
— Так вы будете отвечать?
— Нет, — твердо произнесла Лариса.
Следователь стал оформлять протокол допроса, намеренно тянул время, пока не раздался звонок в дверь.
Это была Карапетян с участковым инспектором и понятыми.
Агеев приступил к обыску. Начал он с комнаты, где допрашивал Ларису.
Осматривая мебель, Агеев наткнулся в одном из шкафов на картонную коробку с массой баночек, пузырьков, флакончиков, наполненных химическими реактивами. На каждом сосуде была этикетка с названием.
— Сама составляю проявитель и закрепитель, — пояснила хозяйка. — Для слайдов.
Действительно, в тумбочке под телевизором хранился проектор и ящичек со слайдами. В серванте лежал фотоаппарат.
Виктор Сергеевич изъял все склянки с реактивами.
Больше в этой комнате следователя ничего не заинтересовало. Так же как и в другой, поменьше, служившей супругам Лещенко спальней.
Зато на кухне Агеев обнаружил шприц с набором игл. Они находились в настенной аптечке. Тут же хранились и различные лекарства. Виктор Сергеевич поинтересовался, зачем Лариса держит дома шприц.
— Я же говорила, что у дочери астма… Бывают такие приступы… Не вызывать же по каждому случаю «Скорую помощь». Вот я и делаю уколы сама…
— Когда последний раз пользовались шприцем? — спросил Агеев.
— Недели три назад, — ответила Лариса.
Виктор Сергеевич изъял шприц, иголки, а также все лекарства из аптечки.
Когда Агеев доставил в бюро судебных экспертиз ящик с реактивами, лекарства и шприц с иголками, изъятые у о Лещенко, и попросил произвести исследование как можно скорее, эксперт-химик только всплеснула руками:
— Да тут провозишься не меньше месяца!
Но пообещала ускорить дело. Инспектор угрозыска Карапетян тоже не сидела сложа руки.
