Мы снова смогли сесть за стол только без десяти два.
– Давайте не будем больше терять время, – объявил Олег Николаевич, беря в руки отпечатанные на лазерном принтере листки.
– Так это вы теряете, причем не только свое, но и наше, – заметила Алла Сергеевна.
– Пожалуйста, говорите только о себе, – вставил Рома.
– Тебе, конечно, делать нечего! – взорвалась Алла Сергеевна, поворачиваясь к Роме. – А вот я…
Пожалуй, она собиралась выдать очередную длинную речь, но Олег Николаевич вовремя пообещал ее придушить (уверенный в том, что суд его оправдает после наших свидетельских показаний), если она произнесет еще хоть слово. Лицо импозантного холеного мужчины, которое, как мне казалось, когда я только вошла в кабинет, всегда украшает улыбка (пусть дежурная, но – тем не менее), исказила ярость. Алла Сергеевна же точно знала, когда следует заткнуться, что немедленно и сделала. Инна хмыкнула.
Олег Николаевич, махнув рукой на отсутствие Славы Тарасова, пообещав встретиться с ним лично, объявил нам четверым, что каждый из нас в соответствии с завещанием покойного Станислава Леонидовича Тарасова становится обладателем пакета акций фирмы «Нева-металл». Двадцать пять процентов оставлены Роману Станиславовичу, по десять – Алле Сергеевне, Вячеславу Станиславовичу и моей скромной персоне, пять – Инне Александровне Баймаковой. На всякий случай нотариус сообщил также, что десять процентов «Невы-металл» принадлежат коммерческому директору Вениамину Борисовичу Багловскому, а тридцать – Карташову Алексею Петровичу.
Я произвела в уме нехитрые подсчеты. Кто может с кем объединиться для получения контрольного пакета? Только Рома с Афганцем. Во всех остальных случаях двух человек недостаточно, а договориться троим, например, будет гораздо сложнее… У Аллы с сыном всего двадцать процентов, до контрольного пакета – как до Луны, то есть ей обязательно нужно будет привлечь кого-то на свою сторону. Неизвестно, в каких она отношениях с этим самым Багловским (хотя при объединении их акций все равно получается только тридцать процентов). Я не исключала, что Алла Сергеевна неоднократно демонстрировала свои таланты скандалистки и на заводе, а также проводила воспитательную работу и с коммерческим директором, так что вполне можно ожидать, что с нею он не объединится ни при каких условиях. Поэтому она и желала заполучить меня в компаньонки или просто хотела выяснить, сможет ли она мною управлять? Я также не исключала варианта, что она набивалась мне в подруги с целью втереться в доверие, а потом каким-то образом отобрать у меня акции. Но, пожалуй, отберешь у меня, если я не захочу отдавать!
Знаком ли Багловский с Ромой? Наверное, да, если Рома бывал на заводе отца. Насколько вообще этот шестнадцатилетний мальчик понимает весь расклад? Ведь если он, коммерческий директор и я тоже объединим силы, то у нас получится хоть и не контрольный пакет лакомого куска, оставшегося от Тарасова, но самый большой процент – сорок пять. А если к нам присоединится Инна, получится ровно пятьдесят, но не пятьдесят один! Ну, Тарасов! Ну, Стасик! Вот ведь удружил… Или он сделал это специально и сейчас похохатывает, глядючи на нас с облачка? Хотя, откровенно признаться, я предполагала, что он направился в прямо противоположную сторону и сейчас изнывает от немыслимой жары в другом месте.
В общем, услышав о распределении акций и произведя в уме кое-какие подсчеты, я поняла, что впереди меня ждут веселенькие денечки.
Далее мы были проинформированы Олегом Николаевичем о том, каким образом Тарасов распорядился остальным своим имуществом. Мы с Инной не были учтены при распределении квартиры, дач (их оказалось две), машин (четыре), еще каких-то акций и счетов. Но и за долю в «Неве-металл» – спасибо! Или, наоборот, следует сказать Тарасову: «Ну и гад ты, Стасик, что втравил меня в это дело»? Хотя о мертвых так нельзя.
Меня, правда, интересовал один вопрос, который я хотела бы задать Олегу Николаевичу с глазу на глаз или по крайней мере в отсутствие тарасовских родственников. Ведь Славе и Роме – по шестнадцать лет. Совершеннолетие у нас, насколько мне известно, наступает в восемнадцать. Жениться и выходить замуж до этого возраста без разрешения родителей нельзя, как и голосовать. А вот как насчет фирмы? Да, кстати, и всего остального имущества? Кто им распоряжается до наступления совершеннолетия наследника? Слава, как я понимаю, полностью доверяет мамочке (да попробуй только не доверь такой – отдача замучает), а вот что с Ромой? У него есть мать (пусть алкоголичка, но тем не менее). Так, значит, ему потребуется ее разрешение на ведение дел? Хотя не исключаю, что Ромина мать подпишет все, что попросит сын, – если он, как говорил мне Стас, давно все решает сам, работает и, возможно, даже содержит родительницу. Никакой доверенности на меня оформлено не было: Стас просто просил меня проследить, чтобы Рома не был обделен и получил все, что отец завещал незаконнорожденному сыну. Или Тарасов все-таки оставил Олегу Николаевичу какой-то документ? Или мне придется ограничиться лишь устными советами и помогать Роме уламывать мать – если возникнет такая необходимость?
Не успела я подумать об этой проблеме, как Олег Николаевич заявил, что сегодня вечером он лично проедет на квартиру Тарасовых, чтобы объяснить Славе его права. (Интересно, сколько Стас отвалил нотариусу за то, чтобы он так бегал?) Алла Сергеевна попыталась встрять, опять разглагольствуя о Славочкином здоровье, а потом плавно перейдя на безапелляционные утверждения, объявив нам, что она намерена вести дела от имени Славочки.
После очередной перепалки, в которой на сей раз активно участвовал и Рома, я узнала, что по нашему законодательству несовершеннолетний, достигший шестнадцати лет, может быть объявлен полностью дееспособным. Объявление несовершеннолетнего полностью дееспособным называется эмансипацией и производится по решению органа опеки и попечительства – с согласия родителей, усыновителей или попечителя либо, при отсутствии такого согласия, по решению суда. Так что Рома после оформления соответствующих документов (и Слава, кстати, тоже) имеет полное право участвовать в работе совета директоров компании «Нева-металл», а также распоряжаться своими акциями, квартирами, машинами и прочим. Ничье разрешение на заключение сделок ему для этого не потребуется. Алла Сергеевна, как законный представитель интересов Славы, имеет право вести дела от его имени, но, если Слава захочет, он сможет принимать самостоятельные решения. А может и выдать доверенность кому-то еще, например, Олегу Николаевичу.
Рома, к моему удивлению, вопросом владел великолепно (Стас проконсультировал? Тарасов обращался к юристу? И все нужные документы уже оформлены? А от меня действительно требуется только совет? Хорошо бы!), Алла Сергеевна, как я поняла, тоже в курсе, а вот насчет Славы я очень сомневалась. Инна в разговоре не участвовала, да ее этот вопрос, по-моему, нисколько и не интересовал.
В разгар бурной дискуссии на столе у Олега Николаевича зазвонил телефон, он послушал, что ему сказали, и повесил трубку.
– Извините, – посмотрел он на нас, – меня ждет следующий клиент.
Алла Сергеевна попыталась было еще что-то выкрикнуть, но Олег Николаевич ее резко пресек, на этот раз напомнив о ее опоздании.
Нотариус демонстративно подал шубу Алле Сергеевне, проводил нас до холла, где висела моя «норка», принадлежавший Инне «песец» и Ромина «аляска», подал шубы мне и Инне, пожал нам всем руки и пригласил заходить. Нам всем еще требовалось оформить документы, а из-за бурных и страстных выступлений Аллы Сергеевны мы не успели сделать то, что могли бы осуществить сегодня. Проводив нас, Олег Николаевич пригласил к себе в кабинет сидевших в холле двух молодых мужиков. Те очень внимательно оглядели телесные достоинства Инны и только мазнули взглядами по мне, Алле Сергеевне и Роме. Я порадовалась, мадам Тарасовой же подобное осматривание не понравилось.
– Ты на машине? – спросила меня Алла Сергеевна, когда мы уже двигались к выходу из нотариальной конторы.
Я кивнула.
– Светлана Алексеевна, а вы не могли бы подвезти меня до метро? – пропел Рома у меня над ухом.
– Я тоже на машине, – встряла Инна.
– Нечего им тебя возить! – взвизгнула Алла Сергеевна. – На троллейбусе доберешься. Или пешком прогуляешься! Молод еще, чтобы…
– А вас никто не спрашивает, глубокоуважаемая Алла Сергеевна, – заметил Рома демонстративно вежливым тоном. – На вашей машине я не поеду, даже если вы мне приплатите.
Рома открыл дверь конторы, так же демонстративно чуть подвинул Аллу Сергеевну в сторонку и предложил мне выйти первой. Инна тоже уступила мне дорогу. Я юркнула вперед, надеясь поскорее вдохнуть свежего воздуха. На улице, как я увидела в большое окно в холле, светило яркое мартовское солнце. Успело выйти из-за туч, пока мы два часа сидели в помещении с окном во двор. Тем временем за моей спиной началась какая-то потасовка, потом Рома с Аллой Сергеевной и Инной, осыпая друг друга «комплиментами», вылетели на морозный воздух, где приступили к рукоприкладству. Я не успела рассмотреть, кто с кем сцепился.
