— Муж ее не знает, а я и подавно! — рявкнула тетка.
— Муж…
Я отвернулась от неприветливой регистраторши (общаться с ней больше не имело никакого смысла) и направилась к выходу, задерживаться в этом заведении не стоило. Однако в дверях меня настиг чей-то шепот:
— Девушка… девушка, — послышалось за спиной.
Я обернулась.
За мной, шаркая ногами, спешила старушка, судя по одежде, уборщица поликлиники. Я насторожилась.
— Это вы мне?
— Тебе, тебе… Ты, кажется, Ирку Соповскую искала? Ты по ДЕЛУ, что ли? — заговорщицки спросила она.
— По делу, — на всякий случай кивнула я.
Бабулька огляделась по сторонам и, убедившись, что никого поблизости нет, поманила меня к себе рукой. Я осторожно приблизилась (от персонала поликлиники можно было ожидать чего угодно).
— Я здесь давно работаю. Все их дела знаю, — быстро забормотала старушка. — Это другие неизвестно куда смотрят и не замечают того, что творится у них под носом. Но я-то все-о-о вижу. Они на моих глазах не одно такое дело провернули.
Я кивала и старалась выглядеть как человек, знающий, о чем идет речь, хотя в действительности не понимала ни слова: что за «дело» и чего «не замечают другие». Я лишь подсознательно чувствовала, что нечаянно напала на след, ведущий к разгадке исчезновения Ирины Соповской.
— Вот и этот фраер, — продолжала между тем уборщица, воодушевленная моим энергичным киванием, — что перед тобой подходил к регистратуре, тоже по «делу».
А бабулька явно ответственно относилась к своим обязанностям разведчицы и доносчицы. И, как выяснилось, было это далеко не на благотворительных началах.
— Ему-то больше повезло, он договаривался, еще когда они здесь были. А теперь… — Она махнула рукой. — Эльмирка умерла. Ирка накануне этого написала заявление на увольнение. Но знаешь… дела-то их все равно делаются. Так что помогу я тебе с ними свидеться.
— Правда?
— Да, но… — Бабулька замялась и забегала глазками. — Помочь-то я тебе помогу, да вот…
Я тут же смекнула, к чему она клонит — сама далеко не бескорыстна, — и потому с готовностью полезла в сумку за кошельком.
— В общем, так, записывай, — скомандовала предприимчивая старушка, как только две новеньких купюры перекочевали к ней в карман.
— Что? — растерялась я.
— Телефон.
— Чей?
— ИХ.
— А-а-а… — протянула я и тут же извлекла из сумки блокнот и ручку.
Бабулька наизусть продиктовала мне номер телефона, принадлежащего ИМ. Кого именно она подразумевала под этим словом, я так и не решилась спросить, подобные вопросы могли показаться ей подозрительными. Так что я от всей души поблагодарила участливую к чужому горю старушку и поспешила с ней расстаться.
* * *
Выйдя на широкое крыльцо больницы, я первым делом достала пачку сигарет и закурила.
Н-да, ничего себе дельце вырисовывается. Банальное исчезновение Иры Соповской оборачивается прямо-таки крупномасштабной аферой, в которой замешана также Эльмира Полянская и наверняка еще ряд лиц.
Я облокотилась о перила и, щуря глаза от яркого солнца и сигаретного дыма, задумалась.
Получалось, что этих девушек и в самом деле связывала не только дружба и симпатия к Олегу, но было еще и какое-то таинственное «больничное» дело; и если верить словам корыстолюбивой старушки, с которой мне только что довелось беседовать, то дело это было крайне прибыльным.
Однако профессиональный, да и просто жизненный опыт подсказывал, что в наше время почти любое прибыльное дело либо не совсем законно, либо и вовсе криминально. А коли так, то, быть может, «больничное дело» и есть ответ на главный вопрос, которым я озадачилась с самого начала, — кому могла помешать Ирина — заурядная медсестра? В чем причина угроз, сыпавшихся на девушку накануне ее исчезновения? И кто знает, быть может, это же «больничное дело» и есть оборотная сторона ряда скандалов на съемной квартире Олега и Эли и таинственной гибели последней?
Да, Ирина исчезла. Эльмира погибла при странном стечении обстоятельств. Но ведь должен быть кто-то еще — тот, кто пожелал продолжить «больничный бизнес», тот, кто оставил записку для Игоря Муравьева, и, наконец, тот, чей номер телефона мне без особого труда удалось раздобыть.
Последняя мысль заставила меня выкинуть недокуренную сигарету и от размышлений перейти к действиям.
«Девятка» доставила меня до подъезда за несколько минут. Быстро поднявшись на нужный этаж, я пулей ворвалась в квартиру и тут же кинулась к телефону. И, пока я набирала заветные цифры, в голове вертелся один и тот же вопрос: «С кем же мне предстоит общаться?»
Сначала в трубке тянулись гудки, и я нервно барабанила пальцами по столу, а потом что-то щелкнуло, и со мной заговорил электронный голос, оповестивший:
— С вами говорит автоответчик. Оставьте свое сообщение после длинного гудка, и вам непременно перезвонят.
Это было полное фиаско.
Первое, что мне захотелось сделать, — бросить трубку и послать все к черту, но мысль о будущем гонораре благополучно удержала меня от этого поступка, и, как только в мембране затихла трель длинного гудка, я пропела елейным голоском:
— Добрый день… или вечер — не знаю, когда вы услышите это сообщение. Этот номер телефона я получила от Ирины Соповской. Надеюсь на помощь и участие, жду звонка.
Хотелось добавить «с нетерпением», но я удержалась.
Повесив трубку, я поплелась на кухню, зажгла газ и принялась варить кофе.
«Ну, что же, — подумала я, — пусть у меня не получилось напрямую связаться с человеком, продолжающим вести „больничный бизнес“, но сидеть сложа руки и ждать, когда мне позвонят, я тоже не собиралась. А значит, подберусь к этой загадочной личности окольными путями».
Окольные пути привели меня к зданию, где расположился офис строительной фирмы «Алькор плюс», в которой работал Игорь Муравьев — человек, даже не подозревающий, сколь обширные виды я имела на его счет.
Я выбралась из машины и бодрым шагом направилась к стеклянным дверям сего заведения. Однако у проходной дорогу мне преградил несимпатичный и уже немолодой человек, выполняющий роль охранника. Отношения с людьми этой профессии у меня никогда не складывались, поэтому, чтобы избежать ссоры, я с ходу объявила, что являюсь журналистом газеты «Жизнь в Тарасове» и желаю видеть Игоря Муравьева. Оказалось, что желание мое вполне осуществимо, — охранник без единого вопроса сделал шаг в сторону и дал мне возможность пройти.
Я впорхнула в глубины офисного пространства, где в коридорах сновали люди с кипами бумаг в руках, а из открытых дверей доносился монотонный стук клавиш компьютера.
Офис фирмы «Алькор плюс» располагался на восьмом этаже здания, куда меня доставил лифт. Побродив по длинному коридору, я не без труда отыскала нужную мне дверь с табличкой «Зам. ген. директора Игорь Муравьев».
Постучав и выждав немного, я повернула ручку вниз, приоткрыла дверь и заглянула внутрь. И едва не столкнулась с женщиной средних лет в сером деловом костюме. Она о чем-то говорила по мобильнику и, по всей видимости, собиралась уходить.
— Вы к кому, девушка? — обратилась ко мне женщина, прикрывая одной рукой трубку.
— Я к господину Муравьеву, — тут же сориентировалась я, поняв, что попала не в кабинет, а в приемную, а дама в деловом костюме, по всей видимости, секретарша.
Похоже, она даже обрадовалась моему появлению, потому что, быстро сказав в трубку: «Подожди, я сейчас спущусь», снова обратилась ко мне.
— Вы тут, пожалуйста, посидите минут пять, Игорь Александрович вот-вот вернется. А я мигом, одна нога здесь, другая — там, — скороговоркой проговорила женщина и, не дожидаясь моего ответа, покинула приемную.
Я не стала долго ждать и сразу же бросилась к кабинету Муравьева.
Закрыв за собой дверь, я не спеша обвела взглядом небольшую комнату: сейф, высокая полка с документами, фикус в углу, стол. На столе черный кожаный органайзер, тот самый, с которым господин Муравьев был в больнице и в который так любовно вложил записку, полученную от регистраторши.
«Надеюсь, он не успел переложить записку?» — мелькнула мысль.
Я тихонько прокралась к столу, и заветный органайзер тут же оказался у меня в руках. Я раскрыла его и заглянула внутрь.
Игорь Муравьев оправдал мои надежды — записку от регистраторши он никуда не переложил, листок лежал в органайзере…
Отлично…
Я подхватила его двумя пальцами и осторожно раскрыла… «Сегодня в городском парке у дальней беседки. В 16.00. Не опаздывать», — прочла я ровные строчки, выведенные каллиграфическим почерком…
В приемной послышались шаги и громкие мужские голоса. Записка была тут же сложена, органайзер закрыт, а я отскочила от стола и в тот момент, когда дверь открылась, с выражением человека, вошедшего в кабинет минуту назад, остановилась посреди кабинета.
