— Каким ещё тебе начальником! Были у меня связи, возможности были. Лежи спокойно, ты мне уже надоела.
— Дядя, — помолчав немного, не вытерпела Катя, — вы, что, в органах работали?
— Лежи тихо, болтунья! — оборвал её дядя. — Какие тебе ещё органы? Я, что, похож на следователя?.. А если ты ещё будешь ко мне приставать, то я тебя выставлю в соседнюю комнату.
…Катины пытливые расспросы, очевидно, встревожили его. Через день, когда они гуляли по берегу моря, он спросил Катю, хочет ли она вообще возвращаться домой.
Катя задумалась. Нет, этого она не хотела. После всего, что случилось, Валентинин муж, наверно, пристрелит её. Но и оставаться с дядей, который всё время от Кати что-то скрывал и прятал, ей тоже не очень хотелось.
И дядя, очевидно, понял это. Он сказал Кате, что так как она ему с первого же раза понравилась, то, если Катя не хочет возвращаться домой, он отвезёт её в Новороссийск и отдаст в школу МВД.
Катя никогда не слышала о такой школе. Тогда дядя объяснил ей, что есть специальная милицейская школа, куда принимают мальчиков и девочек лет четырнадцати-пятнадцати. Там же, при школе, они живут, учатся, их обучают всем необходимым навыкам: метко стрелять, драться, вести наблюдение и уходить от погони, а потом, кто умён, может дослужиться и до полковника.
Катя представила новенькую, с иголочки, милицейскую форму с синей пилоткой, значок «МВД» и чёрный блестящий табельный пистолет… сердце её болезненно и радостно сжалось. «За что? — думала она. — И ради чего же вот этот непонятный и даже какой-то подозрительный человек заботится обо мне и хочет сделать для меня такое хорошее дело?»
— А вы? — тихо спросила Катя. — Вы тоже будете жить в Новороссийске?
— Нет, — ответил дядя. — Разве я тебе не говорил, что я живу в Смоленске, заведую отделом народного образования и занимаюсь научной работой?
«Не беда! — подумала Катя. — Ну и пускай в Смоленске. Так, может быть, даже лучше. А то вдруг приехал бы в Новороссийск ненавистный старик Яков, — вот тебе, глядишь, и пропала опять вся научная работа!»
Щёки у Кати горели, и она была взволнована. «Проживу одна, — думала Катя. — Начну всё заново. Буду учиться. Буду стараться. Вырасту скоро. Надену синюю форму… Вот я иду по улице, и мальчишки смотрят на меня внимательно, с восхищением. Я буду охранять честных людей от преступников, буду помогать тем, кто попал в беду, тем, кому трудно. Я буду хорошим милиционером, или, как ещё говорят, „хорошим ментом“.»
И так замечталась Катя, что не заметила, как встал со скамейки, куда-то сходил и опять вернулся её дядя.
— Но пока тебе будет скучно, — сказал он. — У меня сейчас здесь кое-какие дела. И, чтобы ты мне не мешала, давай познакомься с кем-нибудь из девчонок или даже лучше — из ребят. Посмотри, какое кругом веселье!
Девушек и парней вокруг было много. Они прогуливались, курили, слушали музыку, играли в волейбол, прыгали на батуте, толпились у входа в салон видеоигр, и, конечно же, ребята подходили, задевая девчонок, которые тоже, впрочем, охотно отвечали на флирт.
* * *
Услышав о том, что её собираются знакомить с мальчиком, Катя смутилась и покраснела. Она молча и внимательно смотрела на дядю, не зная, что ему ответить.
— С кем же мне познакомиться? — растерянно произнесла она единственное, что ей пришло на ум. — Народу кругом столько.
— А мы поищем — и найдём! — ответил дядя и потащил её за собой.
Он отвел Катю в сторонку. Здесь было тихо, под пальмами и кипарисами располагались столики, за которыми сидело несколько пенсионеров, занятых чтением газет и игрой в домино.
Тут дядя показал на хрупкого темноволосого мальчика, который сидел на лавочке и, поглядывая на какой-то чертёж, выстругивал ножом тонкие белые планочки.
— Ну вот, хотя бы этот. Нравится? Мальчик, сразу видно, неглупый, симпатичный.
— Дохловатый какой-то, — поморщилась Катя, отворачиваясь от предлагаемого ей кавалера. — Лучше уже, хотя бы, с кем-нибудь из тех, что на батуте скачут.
— Подумаешь, скачут! Козёл тоже скачет, а толку? Этот мальчик машину какую-то строит. Из такого скакуна кто получится? А из этого, глядишь, Эдисон какой-нибудь… изобретатель. А ты, вообще, про Эдисона слышала?
— Слышала, — буркнула Катя, уходя. — Это который телефон выдумал.
* * *
Перекусить они зашли в небольшое кафе. Дядя взял два куска пиццы и две бутылочки кока-колы. Катя хотела присесть где-нибудь поближе к выходу, чтобы было видно море, но дядя, оглядевшись быстро, направился в совершенно другую сторону. Катя едва открыла рот, чтобы сказать ему об этом, как, вдруг, из-за дядиной спины увидела, что тот подошёл к столику, где уже сидит… Катя всмотрелась… Да-да, ошибки здесь быть не могло — за столиком сидел и пил кофе темноволосый мальчик — этого самого мальчика дядя показывал ей два часа назад. Катя остолбенела. Она не знала, что и сказать.
— У вас тут найдётся два свободных места? — спросил дядя у молодого человека.
Тот быстро оглядел его и Катю.
— Да-да, конечно. Садитесь.
Катя уселась, по прежнему крепко держась за бутылочки с кока-колой — так, словно бы они могли её сейчас защитить и выручить из этой крайне неловкой ситуации. Она растерянно посмотрела на дядю. Всё-таки, она не ожидала от него подобного, всё-таки, это слишком нахально по отношению к ней.
А темноволосый мальчик с большими серыми глазами посмотрел сначала на дядю, потом на Катю, а потом опять на Катю, но уже более внимательно.
— Давай, Катерина, — сказал ей дядя, пододвигая тарелку с пиццей. — Не стесняйся. А то уже и молодой человек, глядя на тебя, стесняться начал.
«Молодой человек» неуверенно улыбнулся, а Катя покраснела. Ей очень хотелось сейчас перейти на другой столик, но это было невозможно.
— Да, кстати, — дядя сразу же перешёл к делу. — Это я вас, молодой человек, видел сегодня в сквере, на лавочке? Вы там что-то конструировали — кажется, трактор?
Темноволосый мальчик улыбнулся.
— Нет, не трактор. Это модель ветряного двигателя.
Дядя смотрел на него с уважением.
— Вот, Катерина, — сказал он. — Перед тобой сидит будущий Ньютон или, может быть, Циолковский. Я, вот, даже и не знаю, что такое ветряной двигатель. Полагаю, это должна быть очень тонкая работа.
Темноволосый мальчик смутился ещё больше, но тем не менее согласился с приветливым толстяком.
— Да, — сказал он. — Достаточно тонкая. Иначе он просто не будет функционировать.
А Катя вдруг рассердилась.
— «Тонкая»! «Тонкая»! — позабыв о дипломатичности, передразнила она. — Ты бы лучше шёл на батут прыгать, а то всё равно потом это, что сейчас мастеришь, в мусор выбросишь.
Мальчик поднял на неё задумчивые серые глаза. Грубость Катина его, очевидно, удивила, и он подыскивал слова, как ей ответить.
— Послушай, — негромко сказал он. — А какое тебе дело? Нравится прыгать на батуте — иди сама и прыгай. — он замолчал, отпил кофе, и, взглянув на Катино покрасневшее лицо, добавил: — я тоже люблю бегать и прыгать, но с тех пор, как в прошлом году я выбросился с парашютом из горящего самолета, прыгать мне уже нельзя.
Он вздохнул и улыбнулся.
Краска всё гуще и гуще заливала Катины щёки — так, как будто девочка лицом попала в крапиву. А дядя как нарочно молчал — он только смотрел на них — словно бы и сказать ему было нечего.
— Извини, — ответила Катя. — Это я дура… Сама не знаю, что говорю. А, давай, я тебе помогу. Мне после обеда всё равно делать будет нечего.
Теперь покраснел сероглазый мальчик.
— Почему же дура? — запинаясь, возразил он. — Зачем это? Ну, если хочешь, пойдём, я тебе покажу свой чертёж, по которому я мастерю двигатель. Меня Славой зовут… Ну или можно — Славка.
— Меня Катей, — ответила та. — Скажи, а тебе с парашютом страшно прыгать было?
— Страшно. — признался Славка. — Но я не сам прыгнул — меня отец выкинул. Я же только дёрнул за кольцо, попал на крышу водопроводной башни и, уже свалившись оттуда, сломал себе ногу.
— Но она… нога ходит?
— Ходить-то ходит, но нельзя пока быстро бегать. — Он посмотрел на дядю, улыбнулся и спросил: — Это вы вчера стреляли в тире и поправили меня, чтобы я не сваливал набок мушку? А вы хорошо стреляете!
— Старый стрелок-десантник, — скромно ответил дядя. — Стрелял в Чечне, стрелял в Афганистане.
«Эге, стрелок-десантник! — Катя покосилась на дядю. — Так ты уже давно Славку приметил! А я-то думала, что мы его в кавалеры выбрали случайно!»
Выйдя из кафе Катя со Славкой договорились завтра встретиться в сквере, на той самой лавочке.
— Вот человек! — похвалил дядя Славку. — Это тебе не то что какая-нибудь девица, которая только и умеет к мачехе… в ящик… Ну, да ладно, ладно! Ты с самолёта попробуй прыгни, тогда и хорохорься. А то не скажи ей ни слова. Динамит! Порох!.. Вспышка голубого магния! Ты давай-ка с ним покрепче познакомься… Домой к нему зайди… Посмотришь, как он живёт, чем в жизни занят, кто у него родители… Эх, — вздохнул дядя, — если бы нам такую молодость! А то что?.. Пролетела, просвистела! Тяжкий труд, чёрствый хлеб, свист ремня, вздохи, мечты и слёзы… Нет, нет! Ты с ним обязательно познакомься; он скромен, благороден, и я с удовольствием пожал его честную молодую руку.
