Жених в шикарном сером костюме со светло-голубым галстуком. Красавец. Блондин. Высокий. Приятная улыбка. Поддерживает меня хорошим таким жестом. Не собственническим а, скорее, дружеским.
На заднем плане сияют две тетки: мама и свекровь. Они, почему-то, выглядят гораздо счастливее «молодых».
Следующее фото: пенный морской прибой, полоска зелени где-то далеко — и мы с Андреем по колено в воде. У него загорелое, спортивное и очень красивое тело. Впрочем, я тоже смотрюсь неплохо. Как там девчонки сказали — эталонная фигура? Плюс десять сантиметров — и на подиум?
На этом фото мы, кажется, по-настоящему счастливы. Наш «медовый месяц» в Головинке.
Следующей, по логике, должна была стать фотография из роддома. Но я попросила мужа подождать, и он согласился. Мамуля и свекровь были в ярости. Чего я только о себе тогда не наслушалась. К чести Андрея, он всегда принимал мою сторону. По крайней мере, на публике. Это потом, ночью, закрывшись в спальне, он мог шепотом выговаривать мне: «Неужели так трудно наладить отношения с мамой? При твоей-то профессии? Тем более, она тебя так любит».
Счастливый брак закончился как-то быстро. Не помню, что послужило катализатором, только однажды я решила, что с меня хватит. Собрала вещи, кинула сумку в багажник и уехала, оставив записку: «Буду нужна для оформления документов — звони».
Как Андрей меня тогда не убил? Наверное, он святой. Ах, да! Авария. Я приехала к маме, чтобы сообщить о разводе и нарвалась на жуткий скандал.
— Я думала, что услышу от тебя совсем другие новости, — орала она, — что я, наконец, стану бабушкой! О чем ты вообще думала, идиотка? Мужика можно привязать только ребенком. Чего ты тянула? Дотянулась? Бросил?! Так тебе и надо, дура!
Все мои попытки объяснить, что, вообще-то, брак распался по моей инициативе, что я и не собиралась кого-то там к чему-то «привязывать», успеха не имели. Мама меня просто не слышала. Она, явно, жила в какой-то своей истории: сама ее сочинила, сама в нее поверила, оставалась сущая мелочь — убедить реальность, что ее выдуманная история и есть истина.
Устав бодаться с бульдозером, я развернулась и поехала назад. Состояние у меня было мерзкое, в таком не то, что за руль — по лестницам лучше не ходить. Думала о чем угодно, только не о дороге, а педаль газа выжимала исправно. Так что, когда перед колесами выскочил тот заяц, я сделала глупость — и попала в больницу.
И хвала Создателю!
Тогда от меня, по крайней мере, на несколько дней, все отстали. Я успела не спеша, в относительной тишине трехместной палаты все хорошенько обдумать и прийти к выводу, что все сделала правильно.
Когда тебя не устраивает твоя жизнь — ее надо менять, а не пытаться рассказывать себе истории, что все наладится и у других еще хуже.
Дальше в альбоме были пустые страницы. Не потому, что жизнь моя закончилась или оказалась настолько бедна на события. Просто фото перекочевали в планшет и иногда, под настроение, я устраивала себе слайд-шоу. А этот старый альбом не доставала уже сто лет. Даже корешок в пыли.
Я провела губкой, стирая пыль. Альбом неожиданно снова открылся. Я бросила на страницу беглый взгляд, намереваясь захлопнуть и подвести черту под вечером воспоминаний, и, буквально, оторопела.
Это была я. И фото — совсем не любительское. Чувствовалась рука профессионального фотографа: постановка света, моя поза, поворот и легкий наклон головы, нейтральный задний фон. Явно — студия.
Но потрясло меня не это.
Платье! То самое облегающее красное платье! И искристая капля на шее. Фотограф был, действительно, мастером. Ему удалось не потерять ничего. Платье казалось одновременно целомудренным и очень откровенным, темные волосы блестели, спускаясь по длинной шее, бриллиант сиял. Но еще ярче сияли глаза. И здесь было не только мастерство.
Мои глаза сияли счастьем. Перепутать его с чем-то другим было совершенно нереально, как принять бриллиант за пошлый кристалл Сваровски.
Как это может быть? Платье я заказала вчера. Не удивлюсь, если его еще даже не начали шить. В предновогодний месяц у них, наверняка, масса заказов.
Сколько мне здесь лет? Двадцать? Больше? Если и больше, то ненамного. Девушка на фото была молода и безальтернативно счастлива. Как бывает только тот, кто абсолютно уверен, что в жизни все именно так, как хочется, и никак иначе.
Я не помнила этой фотографии!
Когда это было?
Внизу, естественно, даты не было, это ведь не мыльница. Но, может быть, на обороте? Торопливо вынула фотографию из файла, едва не порвав. Перевернула.
Там тоже не было никаких дат. Только надпись. Моим почерком. Только три слова: «Я тебя люблю».
Глава 6
Это называлось генеральной уборкой.
На самом деле весь выходной я, как бешеный терьер, перерывала шкафы и тумбочки: вынимала, отодвигала, перетряхивала.
Судьба решила меня вознаградить за ослиное упрямство на самой дальней полке второй по счету кладовки. Была бы поумнее, с нее бы и начала. Психолог, блин! Понятно же, что неприятные воспоминания и все, что может их вызвать, прячут как можно дальше, чтобы не наткнуться даже случайно.
Психологическая мина выглядела как старая коробка из-под люстры. Люстра висела в гостиной. Дорогая, высокотехнологичная. Похожая на летающую тарелку из старых фильмов. С пультиком. Пять режимов. Время от времени я их меняла, но в основном мне нравилась простенькая комбинация синего и белого.
Эту люстру я вешала давно.
Коробку сохранила, скорее всего, потому, что на сложное устройство полагалась гарантия. А потом просто забыла выкинуть.
Улыбаясь, я вытащила ее с полки, водрузила на диван, открыла… и мина рванула.
Черт! К такому нельзя быть готовой.
Я сидела, тупо глядя перед собой и отказывая своим собственным глазам в доверии. Этого не могло быть, потому, что этого не могло быть никогда!
И все-таки оно там было. Мое красное платье. То самое. Я поняла это, когда развернула его трясущимися руками. Красное платье с кружевными вставками. Безумно дорогая вещь и, судя по фото, оно мне очень шло. Почему я засунула его в самый дальний угол? А-а! Потому что платье было порвано — и как неудачно, спереди. И не зашить. Кто ж это его так?
Сумерки разума разорвала ослепительная вспышка точного знания.
Я сама! Платье порвала я сама. В приступе злости, отчаяния и самого первого, самого жестокого разочарования.
Он отказался от меня! Он сказал… Нет, эту информацию мозг решил пока придержать. Но я совершенно отчетливо знала, что угробила на это платье все деньги, которые родители подарили мне на совершеннолетие. Я хотела быть самой красивой для него. Провела четыре часа в салоне красоты и была уверена, что могу затмить солнце.
Не затмила…
В уголке коробки лежал сверток, который я сначала приняла за запчасти от люстры и не обратила внимания. Развернула скорее машинально — и вскрикнула от острой боли. Глубокий порез быстро набухал кровью, и вот уже она закапала, превращаясь в дорожку, прямо на платье. Красное на красном. Символично, черт.
Кровь текла, платье пачкалось, палец болел. А я тупо сидела на диване и никак не могла переварить информацию, поступившую в мозг из анализатора типа «глаз», две штуки. В кулечек были заботливо собраны осколки от стеклянной фигурки, и если сложить этот пазл, получилась бы…
Перехватив палец платком, чтобы не закапать палас, я шагнула в спальню. Ну, вот же она! Целая и невредимая! Моя «Танцующая Мышь». Любимая фигурка, непременный атрибут спальни. Вернулась в гостиную.
«Мышь» лежала в осколках.
Она разлетелась вдребезги тогда, когда…
Я уселась на диван по-турецки и уставилась в потолок, щелкая пультиком и наблюдая за танцами огоньков.
Матрица. Перезагрузка.
…Звонить по телефону было откровенно глупо. Поэтому я пошла другим путем, для начала, отыскав бывшего мужа ВКонтакте.
