помогать семье.
Дальше начались избиения, насилие стало образом жизни. Вы уже много слышали о Стюарте, о том, какой это был человек в трезвом виде. К счастью, трезвым он бывал чаще, чем пьяным. Стюарт никогда не прогуливал работу, не приходил на службу пьяным. Шериф Уоллс называл его отличным помощником, любившим службу в органах правопорядка. Это в трезвом состоянии. Но стоило ему выпить, и он превращался в отвратительного деспота. Стюарт любил забегаловки, ночную жизнь, пьянки с друзьями, был задирой и драчуном, играл в кости. Почти каждую пятницу и субботу он весь вечер ходил по барам и возвращался домой сильно пьяный. Порой проявлял агрессию и искал неприятностей, иногда просто валился на кровать и спал. Джози и ее дети научились не беспокоить его и прятаться в своих комнатах, молясь, чтобы не досталось.
Обстановка становилась все хуже. Дети умоляли мать съехать, но им некуда было бежать. Чем больше Стюарт распоясывался, тем чаще Джози просила его обратиться за помощью, меньше пить, прекратить избиения. Но Стюарт уже не владел собой. Несколько раз она грозилась, что уйдет, и это всегда приводило его в бешенство. Стюарт оскорблял Джози при детях, издевался, что ей некуда податься, называл мусором из трейлерного парка.
Дайер встал и произнес:
– Ваша честь, я протестую, это показания с чужих слов.
– Принято.
Присяжные номер 3 и 9 проживали в трейлерах.
Игнорируя судью и прокурора, Джейк уставился на двух этих присяжных и продолжил:
– Вечером в субботу двадцать четвертого марта Стюарта не было дома. Собственно, он отсутствовал целый день, и Джози ждала худшего. Миновала полночь. Дети притаились наверху, в комнате Киры, с выключенным светом. Прячась, они надеялись, что на сей раз их мать избежит побоев. Они выбрали комнату Киры, потому что дверь в нее была прочнее и лучше работал замок. Они знали это по прежнему опыту. Это была новая дверь, старую Стюарт выбил в разгар одного из приступов гнева. Джози находилась внизу, ждала, когда покажутся фары его машины. – Джейк сделал паузу и закончил: – Знаете, пусть лучше они расскажут все сами.
Он встал за трибуну, взглянул на свои записи и вытер со лба пот. Не считая шороха вееров и мерного гудения кондиционеров, в зале суда царила мертвая тишина.
– Леди и джентльмены, перед вами вовсе не однозначный случай умышленного убийства, о нет! Мы докажем, что в тот ужасный момент, когда мать обвиняемого лежала без чувств на кухонном полу, когда обезумевший от опьянения Стюарт разгуливал по дому, сестра плакала и умоляла маму очнуться, когда оба, Кира и Дрю, чувствовали себя брошенными и беззащитными, когда они трепетали от воспоминаний о неописуемом насилии и понимали, что с этим человеком им не видать покоя, поступок маленького Дрю Гэмбла был полностью оправданным.
Джейк кивнул присяжным и повернулся к судье.
– Ваша честь, мы готовы вызвать нашего первого свидетеля, Джози Гэмбл.
– Хорошо.
При появлении Джози никто не шелохнулся. Джейк встретил ее у барьера, открыл воротца и указал на свидетельское место. Помня о наставлениях адвоката, она задержалась около протоколистки, улыбнулась ей и поклялась говорить только правду. На Джози была простая белая блузка без рукавов, заправленная в черные льняные брюки, и коричневые босоножки без каблуков. Все свободное, ничего обтягивающего. Короткие светлые волосы были зачесаны назад. Никакой губной помады, минимум косметики. За ее внешность отвечала Карла: изучив пять женщин-присяжных, она одолжила Джози свою блузку и босоножки, купила ей брюки. Задача состояла в том, чтобы выглядеть достаточно привлекательно для семерых мужчин, но при этом весьма просто, чтобы женщины не почувствовали к ней неприязнь. В свои тридцать два года Джози выглядела лет на десять старше, если не больше, – отпечаток нелегкой жизни. Тем не менее она была моложе большинства присяжных и в лучшей форме, чем они все.
Джейк начал с базовых вопросов, в частности, вытянул из нее текущий домашний адрес, ранее остававшийся неизвестным. Коллекторы не нашли ее в Оксфорде, и они долго обсуждали, какой адрес назвать. Не слишком вдаваясь в подробности, защитник представил суду ее прошлое: две беременности до семнадцати лет, отсутствие диплома об окончании средней школы, два неудачных замужества, первый тюремный срок в 23 года, год в окружной тюрьме за сбыт наркотиков, второй за то же самое в Техасе – два года. По словам Джози, она признавала свое прошлое, совершенно им не гордилась, все отдала бы за возможность вернуться назад и многое изменить. Она держалась одновременно мужественной и уязвимой. Пару раз Джози даже улыбнулась присяжным, но не дала понять, что преуменьшает серьезность положения. Больше всего она сожалела о том вреде, который причиняла своим детям, о том, какой дурной пример им подавала. При упоминании детей голос Джози дрожал, она вытирала глаза платком.
Хотя все вопросы и ответы были тщательно отрепетированы, разговор производил впечатление спонтанного. Джози излагала свою историю то свободно, то преодолевая себя. Джейк заглядывал в свой блокнот, хотя заучил каждое слово наизусть. Либби и Порсия тоже могли бы слово в слово пересказать весь диалог.
Меняя тему, Джейк произнес:
– Итак, Джози, третьего декабря прошлого года вы позвонили по номеру 911, окружному диспетчеру. Что тогда произошло?
– Протестую, Ваша честь, – сказал Дайер. – Какое отношение это имеет к убийству двадцать пятого марта?
– Мистер Брайгенс?
– Ваша честь, этот звонок на 911 уже в распоряжении присяжных. Шериф Уоллс дал показания о нем вчера. Это имеет отношение к делу, поскольку связано с надругательствами, насилием и страхом, пережитыми этими людьми и приведшими к событиям двадцать пятого марта.
– Протест отклонен. Мистер Брайгенс!
– Джози, расскажите нам, что произошло третьего декабря, – попросил Джейк.
Она поколебалась, глубоко вздохнула, словно боясь вспоминать события другой страшной ночи.
– Была суббота, почти полночь. Стюарт вернулся в плохом настроении, сильно пьяный, как обычно. На мне были джинсы и футболка, бюстгальтера не было, и он стал обвинять меня в том, что я сплю с кем попало. Так случалось довольно часто. Стюарт повадился обзывать меня шлюхой и потаскухой, даже при моих детях.
Дайер опять вскочил:
– Протестую! Показания, которые невозможно проверить, Ваша честь.
Судья Нуз произнес, глядя сверху вниз на свидетеля:
– Мисс Гэмбл, я попрошу вас не цитировать высказывания потерпевшего.
– Да, сэр. – Как Джейк предупреждал, так и получилось. Но присяжные не забудут ее слова.
– Можете продолжать.
– В общем, он разозлился, ударил меня по лицу, рассек до крови губу. Потом схватил, я пыталась сопротивляться, но Стюарт был слишком силен. Я заявила, что, если он снова ударит меня, я уйду, но тогда все стало только хуже. Я вырвалась, убежала в спальню и там заперлась. Думала, он меня убьет. Позвонила на 911 и попросила помощи. Вытерла лицо. Посидела на кровати. Дети прятались наверху, в своих комнатах. Я прислушалась,
