войны, который я теперь всегда держала при себе.
Давненько мне не приходилось столь серьезно лицедействовать! На этот раз я как могла изображала жадную до денег, беспринципную старуху, в общем-то, готовую на всё. Роль я опять сыграла убедительно. По крайней мере, Стас уверился, что я не только предпочту молчать, но и при случае не прочь еще так заработать, однако же не пятьдесят, конечно, долларов, а, например, пятьсот — ведь мы же деловые люди, правильно? (Жадным по определению верят больше, нежели бессребреникам, всегда имей в виду.) Стас принял это к сведению.
Так всё и пошло. Тем (или теми), кто стоял за Стасом, очевидно, было решено, что такой сюжет заслуживает продолжения.
Я же повела свою игру. Не отрицаю, я была самонадеянна — но не слабоумна. С момента этой встречи я начала фиксировать все относящиеся к делу разговоры. Вне дома я использовала диктофон, все без исключения домашние звонки записывались с помощью компьютера [28]. Не удивляйся, я была знакома с разной техникой. Самое существенное ты найдешь на диске, информацией распоряжайся как считаешь нужным.
Так вот, Дайана…»
Дальше я сама.
Елизавета Федоровна скоро убедилась, что такого рода махинации с квартирами поставлены буквально на поток. Отметила она и то, что всё это жилье находится в одном районе города. Затея с подставными лицами (а в ее случае — одним и тем же подставным лицом) и разными нотариальными конторами теперь ей представлялась более осмысленной. Если бы все сделки оформлял один нотариат, рано или поздно кто-нибудь на это мог обратить внимание.
Тот факт, что вся жилплощадь, по которой проводились сделки, расположена на территории обслуживания моей поликлиники, был тоже принят к сведению. Стас уверял, что данные квартиры все без исключения являются бесхозной обезличкой. Нарчаковой в это слабо верилось. Приноравливаясь к обстоятельствам, Елизавета Федоровна как умела собирала и анализировала информацию. А умела она это делать очень даже грамотно.
Что-то Нарчакова исхитрилась выведать, к примеру, у меня — помните ее казавшийся мне странным интерес к статистике смертей на нашем отделении? О чем-то она как бы невзначай выспрашивала Леру, разговаривая с ней по телефону; что характерно, ничего такого необычного в ее вопросах Лера не заметила. Старушка без особенных хлопот установила личность Стаса, выяснив, что полностью он — Караваев Станислав Викентьевич. Для справки: адрес и домашний (а часто — и мобильный) телефон практически любого петербуржца можно вычислить без всякого труда. Для этого достаточно приобрести компьютерную базу данных, м-м… да, кстати — очень дешево.
Нарчакова ясно сознавала, что для главного в такой развернутой афере Стас всё же простоват. Само собой, Елизавету Федоровну интересовала личность «крестного отца» квартирной мафии. Способности к аналитической работе старушка проявила далеко не рядовые, однозначно следует признать. Уже к моменту моего ареста она была практически уверена, что большим боссом в этом предприятии является, естественно, Басмаев.
Так, во многом оперируя лишь косвенными данными, до сути Нарчакова докопалась в общем-целом правильно. Старушка оказалась в самом деле очень непростой. Ох и многого же я тогда о ней не знала!
Но это пусть от первого лица. Замечу от себя одно: когда б не мой арест, всё обошлось бы проще и бескровнее.
Когда бы, если бы, кабы…
Вот что еще писала Нарчакова:
«Я ведь как рассчитывала, Яночка. От одного мошеннического эпизода правоохранительные органы отмахнутся с легкостью. Закрыть глаза на целый ряд таких сомнительных деяний, очевидно, несколько сложнее. Невозможно на корню скупить буквально всех, никакая бухгалтерия не выдержит. К тому же для страховки я предполагала к делу подключить еще и СМИ, с этакой затеей я бы, право, справилась. Тоже развлечение для старухи, как ты думаешь?
Но прежде мне необходимо было убедиться, что ни твоя сестра, ни ты (уж ты меня прости) никоим образом с аферами не связаны. На это мне потребовалось время, ошибку допустить я не имела права. Догадываюсь, что тебя порядком удивляли некоторые из моих вопросов. Надеюсь, ты теперь отчасти понимаешь, почему я действовала так. В конечном счете из твоих ответов я почерпнула больше информации, чем тебе могло бы показаться. Иные навыки непросто забываются. Прокачивать объект “на косвенных” меня учили там же (и тогда), где обучали и героев Богомолова. При случае перелистай его роман.
Твой арест стал для меня полнейшей неожиданностью. К тому моменту я уже была целиком и полностью уверена: к басмаевским делам ни ты, ни даже Лера прямо не причастны. У меня тогда сложилось впечатление, что кому-то хочется тебя подставить или замарать, более того, я сразу же связала это “недоразумение” с квартирными аферами. Возможно, я действительно ошиблась, Яночка, хотя и до сих пор я очень сомневаюсь в том, что странный твой арест приключился только волей случая. Вдобавок к опыту есть, веришь ли, чутье, а оно меня нечасто подводило.
Я это всё к чему. Узнав от Леры о твоем аресте, я поспешила действовать. Возможно, я и вправду — поспешила, но что теперь гадать, как водится — что сделано, то сделано.
Я исходила из предположения о том, что сам этот арест мог быть инспирирован Басмаевым. Очевидно, что замазав человека в уголовщине, довольно просто получить над ним контроль. Представь, что он надумал тебя как-нибудь использовать. Он отнюдь не заурядный махинатор, планы у него могли быть далекоидущие. С учетом этих допусков такая комбинация мне виделась вполне логичной. А в том, что у Басмаева в милиции есть неплохие связи, я была уверена.
Разумеется, существовала вероятность, что мои исходные посылки могут быть неверными. Однако для меня это была как раз та ситуация, когда лучше что-то сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Я решила припугнуть Басмаева и снять тебя с крючка, во всяком случае — на некоторое время.
Выйти на него по телефону было делом техники. Наш разговор найдешь на диске. Суть его проста. Я предложила “боссу” выбирать: либо он тебя вытаскивает из милиции, либо я даю ход собранному мною материалу. Хотя Басмаев до конца играл непонимание, я думаю, он мне поверил.
Не сомневайся, я предельно ясно сознавала, чем для меня чреват подобный разговор с Басмаевым. Я знала, что теперь меня попробуют убрать, никаких иллюзий я не строила. По-другому поступить я просто не могла, что поделать, так сложились обстоятельства. Да и всё
