Оценив достоинства молодой женщины, Майрон осторожно приблизился к ней и произнес:
— Здравствуй, Синди.
— Приветствую вас, мистер Болитар.
Рост Синди достигал шести футов шести дюймов, а вес приближался к тремстам фунтам. В свое время она подвизалась на вторых ролях в женской борцовской команде, где царила Эсперанса, иногда выходила с ней на ковер в качестве спарринг-партнерши и была известна в определенных кругах как Большая мама. Майрон никогда не слышал, чтобы она говорила как нормальный человек, поскольку преимущественно выражала свои мысли звуками, напоминавшими звериный рык. Но, по правде сказать, голос Синди обладал богатым диапазоном, а она сама — склонностью к пародии и выдумке, поэтому когда работала вышибалой в заведении «С кожей и без кожи» на Десятой улице, ее устрашающий рык для пущего эффекта сдабривался таким сильным немецким акцентом, что по сравнению с ним речь молодого Шварценеггера напоминала нежный лепет сестричек Габор.
Но сейчас Синди изо всех сил старалась уподобиться примерной сотруднице офиса, что нашло отражение даже в ее манере разговаривать.
— Эсперанса здесь? — спросил Майрон.
— Мисс Диас в кабинете мистера Болитара, — сказала Синди и одарила Майрона самой любезной улыбкой из своего арсенала, которая, впрочем, казалась ему более кошмарной, чем улыбка Фрэнка Эйка, обещавшего прижечь ему гениталии, и оскорбляла его чувство прекрасного.
Войдя в кабинет, Майрон обнаружил свою помощницу, оккупировавшую его кресло и самозабвенно трепавшуюся по телефону. На Эсперансе была ярко-желтая блузка, контрастировавшая с ее смуглой кожей. Подобное сочетание цветов напоминало отражение ярких ночных звезд на поверхности воды теплого залива Амальфи. Эсперанса подняла голову, увидела босса и, продемонстрировав ему указательный палец, из чего следовало, что разговор будет завершен ровно через минуту, снова стала разливаться соловьем. Майрон присел на стул, стоявший напротив его рабочего стола и предназначавшийся для гостей. В определенном смысле это был интересный опыт, позволявший увидеть то, что обычно видел заглянувший к нему по делу или личной надобности клиент или спонсор. Взгляд упал на висевшие за креслом музыкальные бродвейские афиши. Немного поразмыслив, Майрон решил, что эти картинки бесперспективны и даже вредны для его бизнеса. Сторонний наблюдатель мог подумать, что он повесил их на стену в память о неосуществившейся мечте стать музыкальным продюсером и занялся устройством судеб спортсменов исключительно от безысходности.
Повесив наконец трубку, Эсперанса сказала:
— Ты опоздал.
— Так уж вышло. Фрэнк Эйк изъявил желание встретиться со мной.
Она скрестила на груди руки.
— Ему что — не хватало четвертого для партии в маджонг?
— Ему хотелось узнать, что происходит с Брэндой Слотер.
Эсперанса кивнула в такт своим мыслям:
— Ну вот. Как я и думала, начались неприятности.
— Вероятно.
— Брось ее.
— Не могу.
Она скептически посмотрела на него.
— Да, татуировка у нее на заднице что надо…
— Скажи лучше, тебе удалось нарыть что-нибудь на Хораса Слотера?
Эсперанса взяла со стола лист бумаги.
— Итак, Хорас Слотер. Пункт первый. За прошедшую неделю его кредитные карточки нигде не засветились. У него один-единственный банковский счет в «Ньюарк фиделити». Я его проверила. Баланс: ноль долларов.
— Как, совсем ничего?
— Он снял с него все до последнего цента.
— Сколько конкретно?
— Одиннадцать тысяч. Наличными.
Майрон присвистнул и откинулся на спинку стула.
— Похоже, парень довольно тщательно спланировал свое исчезновение. Это вполне согласуется с тем, что мы видели у него на квартире.
— Эсперанса неопределенно хмыкнула.
— Я тебе еще кое-что интересное расскажу, — сказал Майрон. — В частности, о его жене Аните Слотер…
— Неужели они все еще состоят в браке?
— Этого я не знаю. Возможно, формально. Она сбежала от него двадцать лет назад и уж точно меньше всего думала тогда о разводе.
Эсперанса сосредоточенно нахмурилась.
— Двадцать лет назад, говоришь?
— Совершенно верно. И с тех пор никто ее не видел.
— Слушай, а что, собственно, мы пытаемся найти?
— Не что, а кого. Ее, милочку, и пытаемся.
— А ты знаешь, где она может сейчас находиться?
— Представления не имею. Как я уже говорил, ее никто не видел целых двадцать лет.
С минуту помолчав, Эсперанса сказала:
— Вполне возможно, она мертва.
— Я и это не сбрасываю со счетов.
— Правда, если она жива и никто ничего о ней не знает, то у нее, вероятно, давно уже другое имя. Или ее вообще нет в стране.
— Что ж, очень может быть.
— И за эти двадцать лет никаких записей, никаких свидетельств ее существования… В компьютере тоже наверняка ничего нет.
Майрон ухмыльнулся.
— По-моему, ты всегда ворчала, когда я давал тебе слишком легкие задания.
— По-моему, я всего лишь твоя секретарша. Так сказать, низшее офисное звено.
— Никогда не считал тебя низшим офисным звеном.
Она посмотрела на него в упор.
— Но ведь я не твой партнер, не так ли?
Эти слова Майрон оставил без комментария. Эсперанса же продолжала гнуть свою линию.
— Так что я всего лишь твоя секретарша. Офисный планктон, не имеющий своего мнения, — произнесла она, почти дословно повторив то, что говорила раньше. Потом неожиданно спросила: — Но как бы то ни было, у нас есть время заниматься всей этой ерундой?
— Да мы ничем особенным пока не занимаемся. Просто проводим стандартную проверку. В надежде на то, что нам вдруг повезет.
— Отлично, — резко сказала она, словно захлопнув за собой дверь. — Но у нас, помимо проблем Брэнды Слотер, есть и другие дела, которые необходимо обсудить.
— Если есть, выкладывай.
— Контракт Мильнера. Похоже, его адвокаты не торопятся его возобновлять.
Они обсудили ситуацию с контрактом Мильнера, крутили ее так и эдак, даже разработали стратегию борьбы с адвокатами, в которой, впрочем, при ближайшем рассмотрении обнаружилось множество изъянов, и от нее пришлось отказаться. Пока они разговаривали, Майрона не оставляло впечатление, что он слышит визг пилы и стук молотка. Судя по всему, недалеко уже то время, когда Эсперанса потребует выделить ей отдельное помещение и закуток для секретарши.
Эсперанса будто прочитала его мысли. Выпрямившись и положив руки на бедра, она неожиданно стала гипнотизировать его взглядом.
— В чем дело?
— Насколько я понимаю, ты собираешься основательно заниматься делами Брэнды Слотер, а также ее родителей. Иными словами, будешь их искать.
— Ничего удивительного. Ее отец был моим старым другом…
— О Господи! Только не надо говорить: «Я перед ним в большом долгу»!
— Дело не только в этом. Намечается хороший бизнес.
— Как же, держи карман шире! Чтобы вести бизнес, надо сидеть в офисе и общаться с клиентами и спонсорами. Тебя же никогда нет на месте.
— Зато у меня есть сотовый.
Эсперанса покачала головой:
— Нет, так дальше продолжаться не может.
— Как «так»?
— Или ты подписываешь со мной контракт как с партнером, или я уматываю отсюда. Вот как.
— Прошу тебя, Эсперанса, не говори такие ужасные слова. По крайней мере сейчас.
— Опять начинаешь…
— Что?
— Выкручиваться.
— Я и не думал выкручиваться. Временные затруднения, конечно, имеются. Но у кого их нет? А до краха нашего предприятия еще далеко.
Она пронзила его взглядом, в котором жесткость сочеталась с жалостью.
— Я знаю, как ты ненавидишь какие-либо перемены…
— Ничего подобного…
— Но как бы то ни было, с сегодняшнего дня все пойдет по-другому. Так что привыкай.
Майрон хотел крикнуть: «Какого черта?!» Ведь все, в сущности, складывается нормально. Он даже отправил ее учиться на юридические курсы, чтобы со временем она стала более квалифицированной помощницей. Но партнером?.. Это у него в голове не укладывалось.
Майрон ткнул пальцем в стену.
— Собираюсь пристроить к своему офису кабинет, в котором ты будешь полноправной хозяйкой.
— А дальше что?
— То, что это будет наглядным свидетельством, с каким уважением я к тебе отношусь. Только не надо меня подгонять, ладно? Ты же знаешь, я привык двигаться вперед медленно, но верно. Так сказать, шаг за шагом.
— Необходимо действовать быстро и решительно — полумеры наше агентство не спасут. — Эсперанса покачала головой, вспоминая былое. — Если помнишь, я не касалась этого вопроса со дня инцидента с Мэрион. — Во время открытого чемпионата США по гольфу, когда Майрон разыскивал похищенную злоумышленниками девушку, Эсперанса впервые завела речь о партнерстве. Но после этого действительно хранила по этому поводу молчание. Ждала удобного момента, злорадно подумал Майрон.
