— Жесткая среда — это здорово, — подтвердил стриженый Сема. — Но я бы снизил границу лет до двух-трех, пока детеныш не начал болтать…
А Капустин-младший продолжал резвиться. Вынув из кармана коротких штанишек какую-то железяку, он придумал для кошки новое испытание.
Вячик, он же Славик, проводил металлической штуковиной по ребристой батарее центрального отопления, издавая немыслимый скрежет, который безумно пугал кошку. Деться бедному зверю было некуда, так как мальчишка отрезал усатому четвероногому все пути к отступлению.
Профессор на этот раз не выдержал. Дверь номера, в котором он обитал, распахнулась, и на пороге появился рассерженный старец.
Он некоторое время глядел на издевательство Славика над животным, как бы раздумывая, начать ли ругаться или применить более мягкий способ убеждения. И, судя по его дальнейшим действиям, остановился на последнем выборе — как-никак годы смягчают характер.
Алексей Данилович Шмаков умудрился изловить Вячика, когда тот в очередной раз гонял кошку по коридору, и, ухватив его за плечо, что-то зашептал на ухо мальчишке, показывая на свою комнату.
Тот заинтересованно склонил голову и, кивнув, подбежал к родителям.
— Пап, мам, можно я пойду к этому дяденьке в номер, он хочет показать мне какие-то интересные книжки! — попросил запыхавшийся Вячик.
— Конечно, — согласилась Дора, с благодарностью посмотрев на ожидавшего у дверей профессора. — Потом сам поднимешься в номер, хорошо? Постой-постой, я тебе губы оботру, а то ты извазюкался в желе. Ну вот, все, теперь беги!
Вячик Капустин вприпрыжку поскакал по коридору и, напоследок скорчив зашипевшей кошке страшную рожу, ко всеобщему удовольствию, исчез в номере профессора Шмакова. Дверь захлопнулась.
И только теперь, когда мальчика не было среди нас, я смогла оценить все прелести тишины, не нарушаемой ни топотом ног, ни музицированием на батарее отопления, ни дикими воплями.
Уж и не знаю, чем профессору удалось так зацепить мальчишку — наверное, у Алексея Даниловича и вправду был педагогический талант, только факт остается фактом — Вячик пробыл в номере целых два часа.
Наверняка профессору нелегко далось общение с мальчуганом — судя по тому, что Шмаков выходил из номера и просил у комендантши нитроглицерин, Алексей Данилович чувствовал себя неважно.
— Мои запасы иссякли, — виновато развел он руками, — не найдется ли у вас пары таблеточек? Сердце, знаете ли, пошаливает…
— Сейчас посмотрю, — засуетилась Оленька и, проинспектировав свою аптечку, протянула Алексею Даниловичу крохотный цилиндрик с таблетками.
— О, спасибо! — поблагодарил ее Шмаков. — Мы с мальчуганом рассматриваем картинки в моих книгах, да что-то вдруг прихватило.
— А я распоряжусь, чтобы завтра вам из города привезли лекарства, — пообещала комендантша, — машина пойдет с утра, вот вы списочек-то и приготовьте, я его нашему шоферу и вручу.
— Да нет, спасибо, этого мне вполне хватит. — Шмаков спрятал нитроглицерин в карман теплой вельветовой пижамы. — Мальчик, конечно, шустрый, но мозговитый. Похоже, родители с ним не очень-то занимаются.
Оленька сочувственно закивала — мол, дите без присмотра при живых-то родителях.
— А я тут, собственно, работаю над мемуарами, — сказал профессор уже в дверях. — Мне необходим покой. Да, видно, не суждено.
— Наверное, вам есть что рассказать о своей жизни, — рассеянно проговорила комендантша, протирая полировку столов в помещении.
— Еще бы! — остановился на пороге комнаты профессор. — У меня была бурная биография. Можно сказать, что в ней представлены все изгибы истории Советского Союза. Ну, книжка выйдет, я подарю один экземпляр библиотеке санатория. А то тут у вас, я смотрю, одни отщепенцы: всякие Солженицыны да Сахаровы…
— Дядя Леша! — раздался из комнаты голос Славика. — Вы еще долго?
— Иду-иду, — заторопился Шмаков. — Ну, на чем мы остановились?..
Я заказала в баре кофе с корицей и медленно попивала сладкую терпкую жидкость, откровенно кайфуя и находясь в рассредоточенном состоянии.
— А, вот мои сигареты! — раздался из столовой веселый голос Доры, быстро спустившейся вниз по лестнице. — Я утром забыла пачку на подоконнике за занавеской — смотрю, а их нет.
— Так я столы протирала, вот и переложила на стойку, — пояснила Оленька.
— Славик еще у профессора? — поинтересовалась Капустина.
— Книжки рассматривают.
— Ну и славно.
Сигареты Доры, как выяснилось впоследствии, сыграли свою роль в случившейся в понедельник трагедии. Пачка «Пьер Карден» снова оказалась в центре внимания госпожи Капустиной часом позже.
Когда я поднималась к себе наверх, выкушав еще одну чашечку кофе — в баре его хорошо готовили, — то застала семейную чету Капустиных в холле на диване.
Пока я поднималась к себе на третий этаж, Дора с тревогой говорила мужу:
— Слушай, тут происходит что-то непонятное… Я даже боюсь, что Славик…
— А поточнее?
— Видишь ли, я стараюсь бросить курить, — говорила Дора, — ну, ты знаешь мою методику: по десять сигарет в день строго по часам.
— Я в курсе, — лениво отозвался Максим. — Ну и что случилось?
— Случилось — это громко сказано. Просто одной сигареты у меня не хватает. Ты, часом, не брал? Может быть, машинально?
— Наверняка ты сама машинально выкурила на одну больше, — вяло отвечал Капустин.
— Да нет же, я уверена, что не сбивалась с ритма, — заверяла его Дора.
— Я не понимаю, в чем суть твоего беспокойства? — начал терять терпение Капустин.
— Может, Славик своровал? — предположила Дора. — Вдруг он начал курить?
— Это уже твои проблемы, — оборвал ее Капустин. — И не лезь ко мне с пустяками…
Скука предобеденного времени была разбавлена еще одним событием — на горизонте снова появился Егор, который принялся подкалывать майора Голубца и Антонину Платоновну Меньшикову.
В начале разговора Егор был настроен довольно дружелюбно.
— Не хотите ли пивка? — предложил он присутствующим на веранде, обращаясь ко всем сразу. — Сегодня в поселке свежее завезли.
Поскольку ему никто не ответил, Егор решил конкретизировать свое обращение.
— Мадемуазель Меньшикова! — воскликнул он. — Позвольте поинтересоваться, а какое у вас звание? Судя по выправке — никак не меньше полковника!
Антонина Платоновна мило ему улыбнулась и скромно ответила:
— Я сгожусь разве что на медсестру. Помнится, мы проходили какие-то курсы…
— А вы, майор, — поинтересовался Егор, — готовы защищать отчизну, если враг вдруг нагрянет? Как вы думаете, кто сегодня вероятный противник?
— Понятия не имею, — отмахнулся Голубец. — Мне своих забот хватает.
— «Жила бы страна родная — и нету других забот», — Егор процитировал советскую песенку и поднялся к нам на веранду, хотя его никто не приглашал. — А у вас тут очень даже ничего…
Он бухнулся на диван и, распространяя за версту от себя запах перегара, закурил.
— Ба, да здесь автономное питание! — воскликнул Егор, когда его взгляд упал на стойку бара. — И ходить никуда не надо! Киряй себе на здоровье и балдей. Правда, цены тут того-с…
Егор изучил витрину бара, куда ему был заказан доступ, все же сверил наличность в карманах и разочарованно пожал плечами.
— Придется смотаться в поселок. Экономишь либо деньги, либо время. А времени у меня завались! Ну что, никто не составит мне компанию?
— Похоже, что нет, — кашлянув, ответил майор. — Вам следует поторопиться, а то все пиво в ларьке раскупят. Время уже близится к обеду…
— А вам лишь бы брюхо набить, — огрызнулся Егор. — Черноморский флот просрали? Просрали! НАТО к границам подпустили? Подпустили!
— Что? — выпучил глаза изумленный майор. — Вы это мне говорите?
— А кому же еще! — хмыкнул Егор. — Вот и остается завивать горе веревочкой.
— Ну, знаете ли! — даже задохнулся от возмущения майор Голубец.
— Да знаю, знаю, — замахал рукой Егор. — Можете не оправдываться. У государства перед армией долги, квартирный вопрос еще не решен и все такое. Приграничные конфликты опять же.
— Послушайте, милейший, — привстал с дивана Голубец, — я не понимаю, что вам от нас нужно? Вы преследуете Антонину Платоновну где только можно, ведете себя со мной вызывающе…
— А-а, дуэль! — радостно отозвался Егор. — Это запросто! Только надо сначала выяснить, кто из нас оскорблен, правда?
— Зачем?
— Как зачем? Чтобы оскорбленный мог выбрать оружие! Вы считаете себя оскорбленным, майор? Нет? Тогда выбираю я, поскольку вы меня обидели.
— Я вас обидел?
— Конечно! — уверенно кивнул Егор. — Вы же отказались выпить со мной! А это смертельная обида для джентльмена. Вы ведь джентльмен, не так ли? Или я ошибаюсь, а, майор? Вы в каких войсках служили?
