Я ненадолго остановился, размышляя, не стоит ли вернуться. Я сознавал, что встреча прошла не слишком удачно. Я отправился сюда, рассчитывая раскрыть тайну видеокассеты, если и не одним махом, то, по крайней мере, без особого труда. А вместо этого я окончательно запутал даже то, что раньше казалось понятным.
Из-за этих колебаний я потерял много времени и опоздал на поезд, которым рассчитывал уехать. Да, пожалуй, стеклодув из меня неплохой, а вот Шерлок Холмс никудышный. Бестолковый доктор Ватсон, вот я кто. Стемнело. До Бродвея я добрался очень не скоро. Спасибо еще, тем же поездом ехал мой сосед, который согласился подбросить меня от станции.
Я уныло размышлял о том, что без Мартина мне придется либо потратить целое состояние на такси, либо ездить автостопом. До тех пор пока я смогу снова получить права, оставался еще восемьдесят один день.
Я поблагодарил соседа, махнул рукой ему вслед и, достав из кармана связку ключей, направился к дверям магазина. Воскресный вечер. Кругом ни души. Ярко освещенные витрины «Стекла Логана».
Я все еще не научился шарахаться от теней. Из глубокого дверного проема букинистического магазина и из-за темного ряда мусорных баков, которые должны были забрать в понедельник утром, возникли темные фигуры.
Вроде бы их было четверо, но вполне возможно, что мне показалось: пересчитать их я не успел. Четверых, пожалуй, было многовато: с таким делом вполне могли управиться двое-трое, а то и один человек покрепче. Видимо, они довольно долго ждали меня здесь, на морозе, и, разумеется, их настроения это не улучшило.
Я не ожидал очередного насилия. Воспоминание об оранжевом баллончике с циклопропаном несколько развеялось. Но я обнаружил, что один-единственный удар баллончиком и целый град ударов – очень разные вещи. Меня били кулаками, пинали ногами и пару раз крепко приложили о корявую каменную стенку, соединявшую букинистическую лавку с моим магазином.
Я был ошеломлен и растерян. Смутно, словно бы издалека, я слышал, как кто-то требовал, чтобы я рассказал что-то, чего я совершенно точно не знал. Я пытался объяснить, что ничего не знаю, но меня не слушали.
Все это само по себе было мерзко и жутко, но они не собирались останавливаться на этом – и когда я понял, что они хотят сделать, мой инстинкт самосохранения наконец-то включился на полную мощность и заставил вспомнить полузабытые навыки кикбоксинга, которым я занимался в школе.
Очевидно, они намеревались не просто избить, но еще и искалечить меня. Пронзительный голос верещал:
– Сломайте ему запястья! Давайте, ломайте! И чуть позже из темноты радостный возглас:
– Вот! Так ему!
Руку пронзила острая боль. Я проклял все на свете. Сильные, здоровые и гибкие запястья необходимы стеклодуву не меньше, чем спортсмену-гимнасту.
Две из проворных фигур в черном размахивали бейсбольными битами. Один, с могучими плечами гориллы, явно был Норман Оспри. Позднее, припоминая, как все было, я понял, что только одному из нападающих хватило ума прижать мою руку к стене, прежде чем его «коллега» замахнулся битой.
Я никогда раньше не подозревал, как отчаянно может сражаться человек, которому угрожает потерять все, чем он дорожит. Мои запястья остались целы – только часы разлетелись от прямого удара битой. Я был весь в шишках, синяках и ссадинах, но пальцы работали, а это главное.
Быть может, эта драка кончилась бы тем, что я упокоился бы в земле рядом с Мартином, но все-таки Бродвей – это тебе не город-призрак в штате Невада. Воскресным вечером некоторые люди, к примеру, выгуливают собачек, и именно собачник заорал на моих врагов, а три зубастых добермана, гавкающих и рвущих поводки, были достаточно веским аргументом, чтобы темные фигуры передумали и растаяли так же быстро, как появились.
– Джерард Логан! – Высокий собачник, склонившийся надо мной, знал меня в лицо, так же как и я его. Он был ошеломлен. – С вами все в порядке?
Разумеется, нет. Впрочем, я ответил «да», как и полагается в подобных случаях.
Он протянул руку, чтобы помочь мне встать, но мне сейчас хотелось не встать, а лечь, и желательно – на очень мягкую перину.
– Может быть, вызвать полицию? – спросил собачник, хотя я знал, что он не питает особой любви к полиции – скорее наоборот.
– Спасибо, Том… Нет, полицию не надо.
– А что это было-то? – судя по голосу, он обрадовался, что полицию вызывать не надо. – У вас проблемы? Все это очень похоже на разборку…
– Ограбить хотели.
Том Пиджин, который кое-что знал о темных сторонах жизни, улыбнулся немного разочарованно и подтянул поводки своих грозных защитников. В свое время он заверял меня, что они больше лают, чем кусают. Мне в это не очень-то верилось.
Сам Том выглядел так, что ему и лаять не надо было. Он не отличался могучим сложением и борцовской шеей, но видно было, что он достаточно силен. Том был моим ровесником, но короткая темная бородка делала его старше и придавала ему угрожающий вид.
Том Пиджин сказал, что у меня на волосах кровь и что, если я дам ему ключи, он откроет мне дверь.
– Ключи я обронил, – ответил я и тяжело привалился к каменной стенке. Перед глазами все плыло. Никогда прежде мне не бывало так плохо – даже в школе, когда однажды, во время очень жесткого матча в регби, я оказался в самом низу кучи и мне сломали лопатку.
Том Пиджин упрямо шарил вокруг, пока не наступил на ключи и не отыскал их по звону. Он открыл дверь магазина и, придерживая меня за талию, довел до порога. Бдительные псы ни на шаг не отходили от хозяина.
– Пожалуй, внутрь моих собачек заводить ни к чему, а то у вас там всюду стекло, – сказал Том. – Дальше сами управитесь?
Я кивнул. Он прислонил меня к дверному косяку и убедился, что я держусь на ногах, прежде чем отпустить меня.
Том Пиджин был известен в Бродвее под прозвищем «Язва», поскольку был остер на язык и скор на расправу. Он благополучно отсидел полтора года за кражу со взломом при отягчающих обстоятельствах и, выйдя на волю, приобрел репутацию «отчаянного», о котором говорили со страхом и почтением. Но, как бы то ни было, меня он буквально спас, и я был польщен тем, что он так обо мне заботится.
Том терпеливо подождал, пока я приду в себя, и заглянул мне в лицо. Его взгляд говорил о том, что отныне Том принимает меня если и не за друга, то… скажем так, за своего.
– Заведите себе питбуля, – посоветовал он.
Я вошел в свой ярко освещенный магазин и запер дверь. Враги остались там, снаружи. Жаль, что нельзя вот так же оставить за дверью и боль от побоев. Я чувствовал себя идиотом. Таким разъяренным. Таким беспомощным. И еще эта проклятая тайна…
В дальнем конце мастерской была раковина, где можно было умыться, и кресло, дарующее возможность отдохнуть телом и духом. Некоторое время я отсиживался в кресле, потом позвонил, чтобы вызвать такси. На том конце провода извинились, сказали, что на субботу и воскресенье у них уже все машины заняты, но я у них буду первым на очереди… да… да… ничего-ничего, пожалуйста… Сейчас бы мне очень не повредила двойная порция циклопропана со льдом. Я подумал о Уортингтоне, решил попробовать позвонить ему, но вместо Уортингтона нарвался на Бомбошку.
– Джерард, дорогой! Мне так одиноко! Похоже, Бомбошка была в плаксивом настроении, как выразился бы ее старший сын.
– Вы не могли бы приехать, посидеть со мной? Уортингтон за вами заедет, а домой я вас потом сама отвезу, честное слово!
Предложение было соблазнительное, но… Я сказал, что боюсь заразить ее гриппом (хотя никакого гриппа у меня не было), и остался тупо сидеть в своем кресле. Я не забыл предупреждения Уортингтона. Бомбошка вполне устраивала меня в качестве хорошей знакомой, но никак не в качестве жены.
Примерно в половине одиннадцатого я задремал, а полчаса спустя меня разбудил звонок у двери.
Проснувшись, я не сразу понял, где я. Все тело ныло, я чувствовал себя несчастным, и ужасно не хотелось двигаться. Однако звонок трезвонил не умолкая. Я кое-как поднялся на ноги и со скрипом выполз из мастерской, поглядеть, кому я понадобился в такой поздний час. Заметьте, даже теперь, невзирая на полученный урок, я не догадался захватить с собой хоть что-нибудь, что можно было бы использовать для обороны.
По счастью, моя припозднившаяся гостья выглядела вполне безобидной. Более того, я был рад ее видеть. Пожалуй, ее поцелуй мог бы заставить меня на время забыть о моих невзгодах…
Увидев меня, детектив-констебль Кэтрин Додд отпустила кнопку звонка и улыбнулась с облегчением.
– К нам поступили заявления сразу от двух жителей Бродвея, – сказала она первым делом, когда я ее впустил. – Они утверждали, что видели, как на вас было совершено нападение. Но от вас никаких заявлений не поступало, несмотря на то что вы, похоже, даже передвигались с трудом… Короче, я обещала заглянуть к вам по дороге домой.
Кэтрин опять была в мотоциклетной кожанке. Ее мотоцикл стоял у бордюра. Она, как и в прошлый раз, сбросила шлем и встряхнула головой. По плечам рассыпались светлые волосы.
