Магазин залил яркий электрический свет, поначалу показавшийся мне ослепительным. Впрочем, через секунду мои глаза привыкли к этому свету, и я поняла: то, что в темноте показалось мне человеческой фигурой, было всего лишь темным рабочим халатом, небрежно брошенным на спинку стула, а за голову человека я приняла стоявший рядом небольшой медный самовар.
Никодима Никодимовича не было.
Я еще раз позвала его, затем подошла к двери.
Дверь магазина была закрыта, табличка на ней была повернута соответствующей стороной.
Выходит, старик закрыл дверь и ушел домой, ничего мне не сказав? Возможно, он не хотел мне мешать, но что мне сейчас делать? Как мне выйти из магазина?
Я напомнила себе, что не собираюсь сегодня возвращаться домой, что хочу переночевать здесь, в своей новой (с позволения сказать) квартире, но от этого проблема не делалась меньше, а поведение старика оставалось необъяснимым.
На всякий случай я обошла все закоулки магазина, не нашла никого и поднялась к себе наверх.
Кот встретил меня на пороге квартиры и даже потерся об мои ноги – видимо, решил налаживать отношения.
Я заглянула в холодильник и нашла там коробку молока, кусок сыра и полбатона хлеба. Молоко налила в блюдечко и поставила перед котом, а себе заварила чаю.
После чашки горячего чая я немного успокоилась и решила устраиваться на ночлег.
Я разобрала постель.
Простыни оказались совершенно чистыми и даже пахли зимней свежестью и лавандой. Я улеглась, уютно укрылась одеялом и выключила свет.
Я думала, что на новом месте не смогу заснуть, однако усталость и множество впечатлений сделали свое дело, и я почти сразу провалилась в глубокий, черный колодец сна.
В этом черном колодце мелькали какие-то цветные пятна, яркие искры света, иногда они складывались в незнакомые лица. Чаще других возникало грубо размалеванное лицо клоуна, лицо с влажными ярко-красными губами…
И вдруг так же неожиданно, как провалилась в сон, я вынырнула из него.
В первый момент я не могла сообразить, где нахожусь.
Незнакомая, непривычно мягкая кровать, не раздается рядом самодовольный храп мужа…
Ах, ну да, вспомнила я, ведь я осталась ночевать в квартире над магазином…
События минувших двух дней разом нахлынули на меня, я вспомнила и посещение нотариуса, и жалкий магазинчик, доставшийся мне в наследство от несуществующей тетки, и старого продавца, и черного человека за окном…
И тут я услышала какие-то странные звуки.
И осознала, что эти-то звуки и разбудили меня.
В комнате, совсем рядом со мной, кто-то был. Кто-то тихо переступал по рассохшимся половицам, потом что-то осторожно передвигал, переставлял. Затем раздался негромкий скрип, словно повернули ключ в замочной скважине.
Я затаила дыхание, похолодев от страха.
И хотя я действительно похолодела, тело мгновенно покрыл липкий пот, я хотела подать голос, окликнуть того неизвестного, кто хозяйничал в моей комнате, но от страха лишилась голоса.
Тогда я осторожно, стараясь не скрипнуть старыми пружинами, спустила ноги с кровати, встала, шагнула вперед, выбравшись из темной пещеры алькова…
Комната была слабо освещена льющимся через окно неверным лунным светом. При этом свете, искажавшем все пропорции, она казалась куда больше, чем днем.
И при этом неверном свете я увидела человеческую фигуру.
Кто-то, повернувшись ко мне спиной, рылся в ящике комода.
Как ни была я испугана, краем сознания я отметила кое-что важное: он выдвинул средний ящик, тот, который я не смогла открыть, потому что он был заперт.
Я застыла, закусив губу, чтобы не закричать, чтобы не выдать себя невольным возгласом.
Но тот человек все же почувствовал мое присутствие: он выпрямился, задвинул ящик комода и начал медленно поворачиваться в мою сторону. В самой его позе, в том, как медленно, неторопливо он оборачивался, чувствовалась угроза.
Мне стало страшно, так страшно, как бывало только в далеком детстве, когда в темной комнате мерещилось какое-то невидимое и неведомое зло…
Я вскрикнула, попятилась, заметалась по комнате, споткнулась, зацепившись ногой за ножку стула, и упала лицом вниз.
Так я лежала, боясь пошевелиться, и только всхлипывала от страха. А ночной незнакомец приближался ко мне, я слышала его шаги, слышала тяжелое, хриплое дыхание…
И эти тяжелые шаги, и это дыхание внушали мне ужас.
Вот он остановился надо мной, наклонился…
Я вжалась в пол, зажмурила глаза, как в детстве, как будто это могло спасти от всех ужасов ночи…
И это действительно помогло.
Я провалилась в бездонную черноту беспамятства, как будто укрылась там от ужасной реальности.
И скоро, совсем скоро пришла в себя.
В комнате было светло, давно наступило утро. Я лежала в своей постели – точнее, в постели своей загадочной тетки. В комнате, кроме меня, никого не было.
Я вспомнила ночной кошмар, вспомнила хозяйничавшего в комнате незнакомца.
Что это было – удивительно реальный сон или действительность?
При свете дня комната казалась милой и уютной, и мне хотелось верить только в хорошее. Наверняка это был сон, страшный, неприятный, но всего лишь сон.
Действительно, если бы ночное происшествие имело место быть на самом деле, а не приснилось мне, как бы тогда я оказалась в своей (точнее, в теткиной) постели?
Убедив себя в этом, я бодро спрыгнула с кровати, прошлепала босиком в обнаруженный накануне закуток, чтобы принять душ.
Правда, по дороге я на секундочку задержалась возле комода и подергала средний ящик. Тот, в котором ночью рылся человек из моего сна. Как и вчера, ящик оказался заперт.
Это окончательно убедило меня, что ночное приключение мне приснилось.
Но, когда я встала под душ, меня ждал маленький, но неприятный сюрприз: на ноге чуть ниже колена я заметила свежую ссадину.
И тут же вспомнила, как ночью, бегая в темноте, зацепилась ногой за стул. Тогда я почувствовала боль в этом самом месте…
Но ведь я убедила себя, что это был сон – а разве сон может оставлять после себя такие отметины?
Не буду, не буду думать об этом! Может быть, когда-нибудь потом… – И я повернула краны на полную катушку.
Душ был сильный и горячий, и после него я окончательно приободрилась и забыла ночные страхи. Достала банку молотого кофе, поставила на плиту красивую медную джезву и подумала, что нужно сходить за продуктами – на одних сухариках с кофе долго не продержишься.
Тут явился Казимир и принялся, громко мурлыкая, тереться об мои ноги. Намек был понят, и я налила ему молочка.
Так мы с ним уютно завтракали.
Было чудесное утро, солнце ярко светило в окна, на столе передо мной стояла чашка кофе, и я никуда не торопилась – в общем, жизнь была если не прекрасна, то вполне терпима.
И тут в дверь квартиры кто-то деликатно постучал.
Я вздрогнула. В первый момент мне полезли в голову какие-то страхи, снова вспомнился ночной гость… но в этом солнечном настроении не было места страхам. Я здраво рассудила, что, скорее всего, это Никодим Никодимович, встала и открыла дверь.
Я не ошиблась, это действительно был старый антиквар.
– Ну, как вы спали на новом месте? – осведомился он, оглядев меня с ног до головы.
– Спасибо, все замечательно! – ответила я почти искренне.
В самом деле, не рассказывать же ему о своем ночном приключении, которое то ли было, то ли просто приснилось мне.
– Выпьете со мной кофе? – предложила я.
– С удовольствием! – Старик сел за стол напротив меня, заметил кота, который улегся возле моих ног, и проговорил: – Я смотрю, с Казимиром вы уже подружились!
– Да, он замечательный котик…
Я хотела что-то еще сказать про Казимира, но вдруг у меня с языка сами собой сорвались совсем другие слова:
– Никодим Никодимович, а сюда ночью никто не может войти?
– Что вы, Тосенька! – Он взглянул на меня удивленно. – Перед уходом я запираю магазин на все замки, да и дверь вашей квартиры тоже заперта… а что – вас что-то беспокоит?
– Да нет, ничего… просто одной здесь ночью немного неуютно. Но это так, ерунда… вот еще что я хотела у вас спросить. Вы не знаете, как открыть средний ящик этого комода?
– Понятия не имею, – Он пожал плечами. – Хотя сейчас я припоминаю, что Валерия Львовна иногда открывала его ключом, но где этот ключ, я не знаю… а что, вас что-то интересует?
– Да вот я думала, что найду там какие-то вещи или документы, которые помогут мне лучше узнать, каким человеком была Валерия Львовна… то есть тетя… я ведь ее совсем не знала!
– Она была замечательной, удивительной женщиной! – Старик поставил свою чашку, чтобы она не мешала ему жестикулировать. Лицо его порозовело, глаза засияли, он даже, кажется, помолодел. – Знаете, как настоящий, подлинный старинный артефакт отличается от дешевой современной поделки, так Валерия Львовна отличалась от большинства женщин!
Осознав собственные слова, он смутился и постарался исправить впечатление:
