— Нет-нет, я не настаиваю! — поспешила я заверить его.
— Вот и замечательно! — он подхватил меня под руку и медленно повел назад по коридору. — У меня есть несколько предложений, вернее, два: мы можем поговорить в местном буфете, но там… как бы вам сказать… там не слишком приятные запахи, много народу и…
— Не продолжайте. Я три года отработала в НИИ Гидрометпром и прекрасно знаю, что такое буфет в государственном учреждении. А какое второе предложение?
— Через дорогу располагается вполне сносное кафе. Я угощу вас кофе, и мы обсудим наши планы.
— А у нас могут быть совместные планы? — искренне удивилась я.
— А как же иначе? — так же искренне удивился он. — Я надеюсь, в ваших интересах сохранить собственную безопасность.
— Разве мне что-нибудь угрожает?
— А вам-то как кажется?
— Видите ли… мне бы не хотелось, чтобы вы принимали меня за особу легкомысленную… — я картинно вздохнула. Точь-в-точь, как та самая легкомысленная особа. — Но мне кажется, что, если меня те двое и хотели бы придушить, как господина Боккаччо, они бы не стали дожидаться, пока я уйду из номера. А вы как считаете?
Мы спустились по ступенькам. Он остановился в вестибюле.
— Они могли просто опоздать. Кроме того, они могут выжидать…
— Выжидать чего?!
— Пока не знаю. Это нам с вами предстоит еще выяснить. Во всяком случае, есть опять же два варианта развития событий: либо вы им неинтересны, потому что не представляете для них никакой опасности. И это для вас, согласитесь, лучше, нежели второе. А вот второе… Может быть, вы им, наоборот, интересны, но живая. Однако тут стоит помнить, что преступнику, а тем более потенциальному убийце, любой человек интересен до поры до времени.
Хотите — верьте, хотите — нет, но у меня все тело от этих слов свело. Я вцепилась в рукав его пиджака с такой силой, что у меня пальцы побелели. А он оказался не таким уж тюфяком, каким выглядел на первый взгляд. Даже бровью не повел, хотя я на его руке наверняка в эту минуту печатала синяки.
— Ох, простите меня, ради бога! — он мягко отделил мои одеревеневшие пальцы от своего пиджака и как бы невзначай успокаивающе похлопал по плечу. — Совсем забыл про куртку. Вы идите на улицу, а я возьму куртку и догоню вас, хорошо?
Он засеменил вверх по лестнице.
Я вышла на улицу. Глянула на часы и улыбнулась. Осталось всего каких-то три часа до моей встречи с потрясающим блондином Ильей. От сознания этого сердце мое бешено заколотилось. Я и не подозревала, что, отшив Илью, буду надеяться на встречу с ним с такой силой. Мои мозги твердили мне, что ни о каком новом свидании и речи быть не может. А вот сердце трепыхалось и замирало, когда звонил телефон. И когда я услышала его голос в трубке, хрящи в моих коленях превратились в желе. Жуть, какое приятное и одновременно скверное чувство. А если честно, мне казалось, что, соглашаясь с ним на встречу, я что-то краду… Беру мне не принадлежащее. Отсюда и радость, и неуверенность.
В общем, я шла сейчас по Петровке, как та Ассоль, которая, завидев на горизонте алые паруса, поняла, что дождалась, но еще не совсем осознала, чего именно.
Глупо, конечно, все еще ожидать чуда, когда тебе уже стукнуло тридцать. Кому рассказать, так ведь засмеют. Но женщины, чьими мужчинами были особи, так сказать, второго эшелона, поймут мою радость от встречи с поклонником из «царского полка». Вот если бы за мной решил приударить следователь Свиридов, я бы вряд ли удивилась. Он был как раз моим типом: невысокий, коренастый, с робкой лысиной на затылке и удивительно живым взглядом. У всех моих любовников были потрясающие глаза. Довольно часто карие и всегда по-собачьи выразительные. Так что Свиридов влился бы в эту плеяду совершенно органично. А Илья был абсолютно другим. Другим…
В маленьком, довольно уютном и почему-то пустом кафе мы сели за столик в самом уголке. Свиридов, как и обещал, заказал два кофе.
— Значит, вы так ничего и не вспомнили? — безнадежным голосом поинтересовался он.
Я утвердительно кивнула. Похоже, он иного ответа и не ожидал.
— Вы не находите все происшедшее с вами довольно… хм… необычным?
Я выкатила на него глаза и, по всей видимости, стала похожа на сестру-близнеца окунеобразного портье из «Балчуга».
— Если вы думаете, что я каждую ночь провожу с будущим покойником, то почему вы меня до сих пор не арестовали?!
Он улыбнулся своей мягкой докторской улыбкой:
— Всему свое время. А есть ли у вас какие-либо предположения? Чем вы могли заинтересовать господина Боккаччо?
— Ну… — я закусила губу, — не знаю, что на меня нашло, но в тот вечер я вела себя довольно странно…
— Странно? — его карие глаза пронзили меня насквозь.
— Ну да. По рассказам очевидцев, в баре я танцевала стриптиз у шеста. А потом даже ругалась, как пьяный грузчик. Не знаю, поверите ли вы мне, но в трезвом уме и твердой памяти я себя подобным образом не веду.
— Почему же я не поверю? — он все-таки оглядел меня с головы до чашки с кофе.
Я расслабилась. Сейчас я не походила на доморощенную стриптизерку.
— Это морфин. Я уверен. А как вам удалось собрать мнения очевидцев?
Я поведала ему о своем визите в клуб «Звезды». А почему бы и нет? Конечно, я не рассказала ему ни об Илье, ни о своем повторном визите в «Балчуг-Кемпински».
— Что ж, — резюмировал следователь, когда я умолкла, — пока я ничего подозрительного или опасного для вас не нахожу. Но вам необходимо побыстрее выяснить причину интереса к вам Боккаччо.
— Может быть, и не стоит в этом копаться? — Я постаралась сморщить нос, чтобы это выглядело до забавного наивно. Я иногда так делаю, когда хочу добиться чего-нибудь от Дракона. Никогда не проходит. Сто раз уже выглядела дурой в его глазах, и все из чистого экспериментаторства: «А вдруг на этот раз прокатит?» Со следователем вышла та же история. Он лишь ухмыльнулся:
— Знание — сила. Слышали такое выражение? По-другому можно сказать: незнание — слабость. Чем больше вы знаете, тем увереннее себя чувствуете. И я за вас буду спокоен, если пойму, что ваше приключение — всего лишь стечение обстоятельств.
— А как, на ваш взгляд?
— Вам уже говорили, что у Боккаччо до встречи с вами не было случайных приключений. Все приключения приносили ему выгоду. И у него не было врагов, которые стремились его убить.
— Может быть, он перебежал дорогу мафии?
— А при чем тут вы?
Я растерянно повела плечами:
— Да ни при чем.
— Милая моя, вы же смотрите кино. С мафией так не бывает.
А что я могла на это ответить? К холодку между лопатками я уже начала привыкать.
— Теперь давайте поговорим о моем плане, — он положил свою теплую большую ладонь на мое запястье.
Я согласно кивнула, все еще пытаясь проглотить воздушную пробку, распирающую мои гланды.
— Во-первых, о нас с вами никто не должен знать. Совершенно никто. Вот, — он покопался в кармане и, выудив визитку, сунул ее мне в руку. — Звоните в любом случае. Даже если вам приснится страшный сон. Я буду всегда начеку. И всегда рядом. Если бы это было возможно, я бы поселился с вами в одной квартире.
Меня тронула его забота. Но на мой вопросительный взгляд он смущенно хмыкнул:
— Нет, до этого, я думаю, не дойдет. Все не так экстремально. Кроме того, для нашего плана выгоднее, чтобы я наблюдал за вами со стороны. Изнутри не вся картина ясна. Вполне возможно, что я замечу нечто, что ускользнет от вашего внимания.
— Например, человека со шрамом?
— Что-то вроде того… И вот еще… — Он снова покопался в кармане. На сей раз он протянул мне нечто маленькое, похожее на канцелярскую кнопку-переростка. — …не пугайтесь, это обыкновенный «жучок». Стандартное средство слежения. Держите его при себе, и я буду знать, где вы находитесь.
— То есть…
— Нет. Это не подслушивающее устройство. Эта вещичка укажет, где вы территориально. Вот и все.
— А… — У меня отлегло от сердца. Видите ли, иногда я размышляю вслух, и мне бы очень не хотелось, чтобы мои сокровенные мысли стали достоянием чьих-то ушей, кроме моих собственных. Достаточно и того, что мои уши краснеют от некоторых моих же рассуждений.
— И давайте установим график стандартной связи. Вы звоните мне каждое утро с восьми до девяти, днем с полудня до часу и вечером с десяти до одиннадцати. Если вы мне не звоните, то я звоню на ваш мобильный. Не отключайте его, пожалуйста. Иначе я начну волноваться.
— Мне приятна ваша забота.
— Ничего более того, нежели требуется, — он определенно решил держать дистанцию. И это меня вполне устроило. — У меня есть интерес сохранить вас как свидетеля и, разумеется, интерес ищейки. Я же следователь. Мне нужно раскрыть это преступление. Я уже не говорю о том, как на меня давят сверху. Все-таки убийство гражданина другого государства.
