class="p1">– Сейчас посмотрю у себя какой-нибудь инструмент. Может, топор есть?
– Металлическую дверь топором?
Но она уже бросилась вверх по ступенькам.
Непоследовательная девушка. Еще пять минут назад в подъезд пускать не хотела, а теперь готова выдать топор незнакомцу, чтоб тот выломал дверь.
Едва она скрылась из виду, как из квартиры послышался шум. Что-то упало.
Но не тело. Предмет мебели.
– Эрнест, открой! – закричал Паша и начал колотить в дверь. Из-за соседней пролаяли:
– Если не перестанешь шуметь, милицию вызову!
– Валяй, – огрызнулся в ответ он и продолжил стучать.
Дверь открылась.
На пороге возник двоюродный дед.
– Я чуть с ума не сошел, Эрнест! – воскликнул Паша. – Думал, случилось что… Уже дверь ломать хотел!
Тот молчал. И не двигался. Только тут Паша заметил, как странно тот выглядит. Стоит ровно (и это сутулый с детства профессор Субботин), смотрит пустыми, немигающими глазами, будто не понимает, кто перед ним. Лицо белое-белое, но на лбу вздулась синяя вена.
– Тебе плохо? – прошептал Паша.
Эрнест не ответил. И не посторонился, чтобы впустить парня. Но его глаза изменились. Они выкатились, белки будто потрескались, и их испещрили красные линии. Казалось, они сейчас лопнут. Зрелище было настолько жутким, что казалось нереальным. Не действительность, а фильм ужасов…
Но, несмотря на это, в глазах Эрнеста мелькнула искра. Он начал понимать, что происходит. Он видел через кровавую пелену.
По его лицу побежали слезы. Спина снова сгорбилась. Колени подогнулись…
Эрнест начал падать вперед. Паша подхватил его. Удержал с трудом. Профессор хоть и был худым, но весил кило семьдесят пять, не меньше. Да еще его тело будто закаменело.
– Я знаю, кто меня убил, – просипел Эрнест и сделал выдох.
Из его рта хлынула кровь. Глаза вновь стали пустыми. Тело обмякло.
Паша не смог удержать его, и они с Эрнестом рухнули на пол.
Стол в зале оставался раздвинутым. На нем все еще лежала скатерть в застарелых желтых и свежих разноцветных пятнах, стояли неиспользованные приборы, салфетница. За него прибывший на вызов следователь усадил Павла, чтобы допросить.
– Вы сказали, что вашего родственника убили, – начал он. – Почему вы так решили?
– Разве своей смертью так умирают?
– Как – так?
– Да вы видели покойника? У него кровь изо рта хлынула.
– При циррозе печени такое случается. Капилляры же в глазах лопаются при кровоизлиянии. Но вы позвонили в 112 и сказали: «Убит человек!» Затем представились и назвали адрес.
Да, все верно! Паша, набрав службу спасения с сотового Эрнеста, именно это и выпалил.
– Так что скажете? – продолжил наседать следователь. Фамилия у него была смешная – Улыбкин. Такую бы клоуну, а не офицеру полиции.
Паша сам не понимал, почему решил скрывать от следствия предсмертные слова Эрнеста…
Я знаю, кто меня убил!
– В НИИ, где работал мой дед (я его так называю, хоть он и двоюродный), каждый год проводился обязательный медосмотр, – начал выкручиваться Паша. – А специалисты уровня профессора Субботина проходили и диспансеризацию. У него было прекрасное здоровье.
– То есть вы просто предположили, что вашего родственника убили?
– Ну да. А разве естественной смертью ТАК умирают? Вы просто не видели, что с ним происходило. Эрнест будто изнутри взорвался.
– Успокойтесь, пожалуйста.
– Я в порядке.
– Нет. У вас дергается рот.
Паша вскочил со стула и подбежал к зеркальной дверке шкафа. Улыбкин не обманул. Уголок рта действительно то опускался, то взлетал вверх. Паша нажал на него, но это не помогло.
– Со мной такого давно не происходило, – всхлипнул он. – Почти пятнадцать лет…
Тут и глаз начал дрожать.
Следователь не на шутку перепугался и закричал:
– Михалыч, беги сюда!
В зал ввалился пузатый мужик в резиновых перчатках.
– Смотри, как парня колбасит! Чего делать?
– Это пройдет, сейчас пройдет, – забормотал Паша и, схватив покрывало, накрылся с головой.
– Я криминалист, а не медик, – послышался голос Михалыча. – У меня нет при себе успокоительного.
– Тогда хотя бы на кухне валерьянку поищи.
Больше голосов Паша не слышал, они потонули в гуле. В его голове как будто запустились лопасти маленького, но мощного самолета. Оставалось ждать, когда он взлетит…
К действительности Паша вернулся через несколько секунд. Он, естественно, не засекал время. Просто знал, сколько длятся его панические атаки.
– Эх, и напугал ты нас, парень, – донесся до него голос следователя. Открыв глаза, Паша увидел его и Михалыча. Лица у мужчин были более чем обеспокоенными.
– Простите. Я не думал, что такое снова случится. Они, как я думал, ушли.
– Они?
– Панические атаки, – подсказал криминалист. – У моей жены бывают. Она чуть не утонула в детстве и теперь даже в бассейне плавает с кругом.
– А что с тобой произошло, парень? – участливо спросил Улыбкин.
– Моих родителей убили, когда мне было девять. Я проснулся, пошел на кухню, чтобы молока попить, а они там, все в крови… Мама еще дышала. Она умерла на моих глазах. Я убежал к себе, накрылся с головой одеялом и пролежал так до утра. Трупы обнаружила горничная.
– Тяжко тебе пришлось.
– Да, – не стал спорить Паша. – Но не мне одному, так ведь? Трагедии случаются постоянно.
– Сходи, умойся. Ты весь мокрый.
Паша кивнул и направился к ванной, как зазвонил городской телефон. Машинально он снял трубку.
– Эрнест, доброй ночи, не разбудил, надеюсь? – послышалось в трубке.
– Кто это?
– Паша, ты?
– Да.
– Это Гурам. Я у вас шарф забыл кашемировый. Забрать хотел бы завтра. Мы отбываем в Москву где-то в час. Спроси у Эрнеста, когда можно заехать?
– Его нет.
– Шарфа? Не может быть. Я его повесил в прихожей на крюк. Фисташковый, фирмы «Хермес».
– Эрнеста нет, он умер.
– Да ты чего? Мы два часа назад виделись… Он был жив-здоров…
Паша повесил трубку и пошел умываться.
Когда вернулся из ванной, услышал галдеж. Это начали собираться любопытные соседи и обсуждать событие – труп Эрнеста, запакованный в черный мешок, вывозили в подъезд на каталке. Среди них оказалась уже знакомая девушка из квартиры Панфиловых. Паша поманил ее.
– Вас как зовут? – спросил у нее Паша.
– Галя. Он все же умер, да? А как вы попали внутрь?
– Сначала открыл дверь, потом умер. Есть подозрение, не без чьей-то помощи. Вам нужно дать показания.
– Какие? – Она напряглась. – Я ничего не видела.
– Вы рассказывали мне о том, как вашу дверь пытались вскрыть…
– Это Ленька, внук мой, – услышав его реплику, взяла слово женщина в махровом халате, на котором по-английски было написано: «Ненавижу понедельники». А карманы украшали пистолет и кинжал. – Он с Полинкой Панфиловой жил. Но она его бросила, а он запил. И как налижется, прется туда, где был счастлив. Предыдущие жильцы знали, уже внимания
