себе в контору в Клэнтон, Люсьен задержался. За неимением альтернативных занятий он захотел дождаться вердикта.
– Все они в сомнениях, – несколько раз повторил бывший адвокат.
Джейк не мог есть, так обессилел. Любой процесс – это сильнейший стресс, но хуже всего было ожидание вердикта.
50
Первая схватка была словесной, хотя бурная перепалка имела шансы перерасти в потасовку. Началось за обедом, когда присяжный номер 5, Джон Карпентер, вызывавший у защиты наибольшие опасения, возобновил натиск с целью добиться его избрания старшиной коллегии присяжных. К тому времени совещание длилось не более часа, причем говорил, главным образом, сам Карпентер. Остальные одиннадцать уже успели устать. Все сидели за круглым столом и быстро ели; никто, заталкивая в себя сэндвичи, не был уверен, как поступить дальше, напряжение ощущалось физически.
– Есть другие желающие быть старшиной? – спросил Карпентер. – В смысле, если нет других желающих, то я возьмусь.
– По-моему, вам не стоит быть старшиной, – заметил Джои Кепнер. – Вы предвзяты.
– Еще чего! – возразил он.
– Предвзяты, предвзяты!
– Кто вы вообще такой? – громко спросил Карпентер.
– Вы уже приняли решение, это очевидно, – сказала Лоис Саттерфилд.
– А вот и нет!
– Мы слышали ваши слова про девочку, – произнес Джои.
– Ну и что? Хотите – сами становитесь старшиной, только я не стану за вас голосовать.
– А я – за вас! – крикнул Джои. – Вам и в жюри не место!
Два пристава, охранявшие дверь с внешней стороны, переглянулись. До них уже доносились громкие голоса, шум определенно нарастал. Они открыли дверь, быстро вошли, и страсти немедленно улеглись.
– Вам что-нибудь принести? – осведомился один пристав.
– Нет, все хорошо, – ответил Карпентер.
– Как вы можете говорить за всех? – возмутился Джои. – Вы – наш самоназначенный представитель? Я бы не отказался от кофе, сэр.
– Конечно, – кивнул пристав. – Что-нибудь еще?
Карпентер с ненавистью взглянул на Джои. Приставы принесли кофе. Когда они вышли, Регина Элмор, присяжная номер 6, домохозяйка 38 лет из Честера, заявила:
– Мужчины не могут не драться. Я с радостью побуду старшиной, если это всех успокоит.
– Хорошо, – сказал Джои, – я голосую за вас. Решение единогласное?
Карпентер пожал плечами:
– Мне-то что!
Один пристав остался за дверью, а другой отправился с докладом к судье.
Через час снова поднялся шум. Раздался сердитый мужской голос:
– Когда это закончится, я надаю тебе по заднице!
– Зачем ждать? – усмехнулся кто-то. – Давай прямо сейчас!
Приставы громко постучались. Войдя, они застали Джона Карпентера стоящим с одной стороны стола, двое мужчин держали его за руки. По другую сторону стола находился Джои Кепнер, раскрасневшийся, готовый к рукопашной схватке. При виде приставов оба присмирели и опустили кулаки.
Напряжение в комнате было до того осязаемым, что приставам не терпелось сбежать. Они снова доложили о происходящем судье Нузу.
В 2 часа дня адвокаты сторон и зрители опять собрались. Ввели подсудимого. Пристав шепнул Джейку и Лоуэллу, что судья желает видеть их в своей комнате.
Нуз сидел за совещательным столом без мантии и курил трубку. Он был взволнован. Судья жестом поприветствовал их и пригласил сесть. Первые его слова – музыка для ушей Джейка.
– Джентльмены, у присяжных, судя по всему, вспыхнула война. За первые три часа приставам пришлось дважды разнимать драку. Боюсь, это дурное предзнаменование для завершения процесса.
Дайер втянул голову в плечи, Джейк боролся с желанием расплыться в улыбке. Оба молчали, поскольку просьбы высказаться не прозвучало. Нуз продолжил:
– Я собираюсь сделать то, к чему прибегал всего один раз за всю свою бытность судьей. Наш Верховный Суд этого не одобрил, но и не запретил.
Вошла судебная протоколистка, за ней пристав и Регина Элмор.
– Как я понимаю, миссис Элмор, вас выбрали старшиной, – уточнил Нуз.
– Да, сэр.
– Хорошо. Это неформальное заседание, но я хочу, чтобы судебный протоколист фиксировал все. Адвокатам сторон, господам Дайеру и Брайгенсу, не будет позволено высказываться, как это для них ни болезненно.
Все улыбнулись. Регина выглядела неуверенно.
– Я не хочу, чтобы вы называли имена, говорили нам о своем отношении к делу и о том, к какому вердикту склоняется жюри. Но мне известно, что в нем разгорается конфликт, и я чувствую необходимость вмешаться. Намечается ли в работе присяжных прогресс?
– Нет, сэр.
– Почему?
Она вздохнула и посмотрела на судью, адвоката и прокурора. Судорожно сглотнув, спросила:
– Без имен?
– Да.
– Значит, так… Там есть один человек, которому не место в присяжных. Позвольте, я напомню его вчерашние слова.
– Пожалуйста.
– Вчера утром после показаний Киры Гэмбл, за обедом, этот человек грубо высказался, обращаясь к другому члену жюри. Хочу вас заверить, господин судья, что мы вняли вашему предупреждению и не обсуждали дело до вчерашнего дня.
– Что за грубое высказывание?
– Имея в виду Киру, он заявил, что вряд ли отец – Кофер, потому что девочка, похоже, начала, прошу прощения, трахаться с двенадцати лет, как и ее мамаша. Другой засмеялся. Остальные – нет. Я слышала это и пришла в ужас. Джои… простите, я сболтнула имя, извините, господин судья.
– Ничего страшного, продолжайте.
– Джои не понравилось это замечание, и он призвал того человека к порядку. Напомнил, что нам нельзя обсуждать дело. Они пререкались несколько минут. Это было довольно напряженно, ни один не хотел уступать. Уже сегодня, как только мы покинули зал суда, этот человек попытался завладеть положением: стать старшиной и немедленно проголосовать. Очевидно, что он жаждет обвинительного вердикта и смертного приговора. Дай ему волю, он бы уже завтра вздернул парнишку.
Джейк и Лоуэлл не верили своим ушам. Прежде они не сталкивались с тем, чтобы кто-либо из присяжных рассказывал о совещании до вынесения вердикта. Иногда к присяжным обращались после процесса и расспрашивали их о процедуре принятия решения, но большинство уклонялись от ответа. Узнавать из первых уст о происходящем в комнате присяжных было удивительно.
Джейку, разумеется, ее рассказ пришелся по сердцу гораздо больше, чем Лоуэллу.
– Лично я, – продолжила она, – сомневаюсь, что он должен быть присяжным. Он – скандалист, пытается нас запугивать, особенно женщин, из-за этого они с Джои не ладят. Грубо бранится и отвергает любые доводы, с которыми не согласен. Я считаю, что он подошел к исполнению обязанностей присяжного без должной открытости и непредвзятости.
Нуз не мог исключить присяжного, пока тот не сказал чего-то недопустимого; клятва сохранять непредвзятость при наличии тайного предубеждения звучала довольно часто.
– Благодарю вас, миссис Элмор, – произнес он. – По вашему мнению, данное жюри сможет вынести единогласный вердикт?
Она не удержалась от смеха – не из неуважения к судье, а от удивления столь нелепому вопросу.
– Извините меня, господин судья. Простите, но нет. Как вы говорили, мы начали с изучения всех вещественных доказательств, потом еще раз прочитали наставления. Дальше один из нас, все тот же человек, стал торопить с голосованием. После обеда, когда их с Джои впервые разняли, мы проголосовали.
– И?
– Шесть на шесть, господин судья, и никакой возможности для маневра. Мы теперь даже сидим по разные стороны стола. Можете держать нас здесь долго, но все так и
