В результате этой промо-акции Джоззи стала блогером на «Хаффингтоне», в специальной винной его программе, единственная от Италии. Сейчас у нас тут обсуждается мысль об открытии своего сайта с идеей «многосенсорного опыта»: вкус и обоняние, слух и зрение.
10 августа, в день сбора шардонне, у нас прошел фестиваль, к Джоззи приехали музыканты — те, которые помогали ей писать второй диск, и как-то было видно, что это ее давние друзья. Началась другая музыка. Настоящая.
После этого фестиваля, после отъезда веселой компании друзей Джоззи, она еле дотащилась до моего домика. Можно было подумать, что я заслуживал награды за то, что неделю не мог с ней даже поговорить. Но нет, я был нужен для других целей — делать ей массаж (а это нелегко, когда вкусного тела так много). В награду же получил тихонько напетую ею в подушку — на английском — песню:
«Мужчина постарше — это как элегантное вино».
Видимо, намечался третий диск.
«Эль Пасо!» — сказал звенящий голос в моей голове.
Честное слово, не только тогда — я и сейчас не знаю, что это значит. И где это — в Испании, вроде бы, я проезжал мимо поворота на Эль Пасо?
Или — нет такого города?
Но тогда, услышав этот тревожный голос, я ры-вком выпрямился и взялся за руль обеими руками. Я знал в тот момент, что Эль Пасо — это ничейная земля, где уже нельзя бежать и отступать, надо стоять посреди улицы и держать пальцы возле рукоятей револьверов. Здесь — церковь, бар, аптека, здесь всё повторится вновь, а что именно — бог весть.
Вообще-то на самом деле, видимо, было так: я увидел их в боковом зеркальце, где-то далеко сзади, на одном из поворотов нашего горного серпантина — две одинаковые черные точки, те самые бегемотины, пока маленькие, пока далеко. Увидел, этого даже не поняв, но мой мозг сработал сам по себе и — произнес эти странные слова, и даже на мгновение показал картинку.
Но на ней было никакое не Эль Пасо, а наша ближняя деревня, Пассопишаро. Которую мне предстояло проехать километра через три. Там нет никакой церкви и аптеки, только два питейных заведения. Энотека «Эль Бриганте», с портретом самого «бриганте», то есть морского грабителя: коническая шляпа, зарос по глаза бородой, даже не пытается улыбаться. И напротив — бар «Голубая луна» (Blue Moon — по-английски!), но пьют тут скорее кофе плюс покупают сыр и прочее.
А между двумя питейными местами — здоровенное дерево. Оно растет в огороженном для него каменном треугольнике на скрещении двух дорог, той, по которой я сейчас, ускоряясь, еду, горизонтальной, и идущей вниз по склону Этны сельской улицы. Такая мини-площадь на Т-образном перекрестке, а дорог получается как бы три — та, сельская, раздваивается в обход дерева.
И это будет здесь.
* * *
Куда я вообще ехал тем ранним вечером? Кажется, на бензоколонку километрах в пятнадцати от дома. Там, ко всему, еще можно было помыть мой «мерседес», на Сицилии с этим, как ни странно, проблемы. Я ехал, вяло шевеля руль одной рукой и посматривая влево, в бесконечную долину. Думал об этом странном свете над Сицилией, летом он ослепляет горячей белизной, а ранней весной и поздней осенью делает всё чистым, прозрачным, зыбким — стеклянная пустота между гор и холмов.
И эти два бегемота, подозреваю, тоже просто куда-то ехали. Пока не заметили меня впереди на дороге. И у меня уже не оставалось времени размышлять — откуда они вообще знают мою белую табуретку на колесах (подсмотрели издалека в бинокль?).
С этого момента я уже знал, что буду делать сейчас или что буду делать, если ситуация вдруг изменится.
И в голове зазвучала музыка больших барабанов. Забытая. Из другой моей жизни и с другого континента. Четкий глухой ритм.
Начнем, пожалуй. Вот с чего: вежливость в этой стране называется словом «кортезиа», иногда «чивильта». Я вежливый человек, с-скотина. Я не буду спешить. Я вас пропущу вперед.
На моей табуретке не надо уходить от двух «кадиллаков». Надо делать нечто совсем другое. Для начала — дать им шанс показать, что я им совсем не нужен. То есть подпустить поближе. Если что, пусть обгоняют.
Заросли ежевики и криптомерии вдоль дороги, за поворотом сзади визжат тормоза. Спешим? Ясно. Только что не спешили. Ну, тогда всё ясно, и будет так: пошел, пошел, пошел…
И тут оно само возникло, из барабанного грохота — обрывок строчки:
— …пошел, и приняли меня…
Да, это говорит мой голос. Почти кричит.
А если вот так — по левой стороне, что они будут делать?
— И дали мне винтовку!
Визг тормозов на повороте. Обратно на правую сторону.
— И коня! И поле, полное врагов могучих!
А вот это вы, ребята, зря делаете. Одно черное чудовище меня обгоняет, вот и второе тоже. Будто я не знаю, зачем. Один выйдет передо мной и затормозит, второй боком оттеснит на обочину, где крутой склон и камни.
Кругом пусто, до деревни, где люди, еще далеко.
А вот сейчас и посмотрим, на что вы решились. Пугать людей черной массой — это одно. А оцарапаться вы готовы?
Рукоятку вниз, вниз, вниз, мотор до предела, это все-таки «мерседес», руль влево, рывок под самым носом первого бегемота — пока он меня еще не обогнал совсем.
И скрежет металла и пластика. И тот факт, что я теперь гоню по левой стороне, по встречной. А стрелять — если дело до того дойдет — будет скорее тот, кто справа от водителя.
Что — они тоже переходят на левостороннее движение? Чтобы повторить свой маневр? А слева ведь никакой не вертикальный склон, тут обрыв, почти пропасть…
Да это же пустяки. Плохо то, что за деревней, которую мы пролетим сейчас за секунды, будет прямая дорога. И пустая. А вот там мне настанет конец. Табуретка против двух «кадиллаков» на прямой дороге не тянет.
Барабаны гремят:
— Гудящих грозно бомб!
А вот и то самое дерево в треугольной ограде — Эль Пасо! Ничейная земля.
— И пуль певучих!
И я с визгом резины перехожу обратно на правую сторону. Пусть только они поравняются с деревом, минус пятьдесят метров им на торможение…
А дальше это делается так — раз, два, три. Умеете? Простой разворот на месте — не умеете?
— И небо в молнийных и рдяных тучах!
Ах, какая приятная возникает картина. Я неожиданно оказываюсь на противоположной стороне дороги и лицом к ним. Бампер у одного подвязан веревочкой еще с тех пор, а вот и моя белая краска на надорванном бампере второго. Тормозят как раз под деревом, чуть не врезаясь друг в друга: всё правильно.
Идиоты, вы же теперь не сможете так просто повернуть влево. Вам надо будет ерзать туда-сюда и что-то еще соображать в процессе.
Мне соображать не надо, это моя деревня. И мой поворот, правый, удобный, с рывком рукоятки вниз и снова вниз. За угол «Луны». Под уклон, вниз по улице, со свистом мотора.
А сзади — рычание, а как вы хотели. Они рычат моторами, изумляя посетителей «Луны», и один бьется боком о каменный бордюр дерева — отлично! Дальше что? Они думают, что на этой прямой как стрела узкой улице мне некуда деться?
А это вы, ребята, кое-чего не знаете.
Дистанция сто пятьдесят метров — вот мой выигрыш. Поворот, с визгом и вихлянием, в улочку, куда они не протиснутся. Тридцать метров, тормоз, резко влево.
В единственный в этих местах бокс для ремонта. Выскакиваю, не глуша мотор, повисаю на шторке — еще надо ведь знать, что она захлопывается мгновенно и с грохотом. И перед вами — если вы снаружи — одинаковые фасады домиков, некоторые с такими же шторками.
Тут вообще вся деревня такая — древние дома лепятся рядочком, подпирают друг друга, везде закрытые жалюзи современного сероватого пластика, есть ощущение, что народу осталось немного.
А если бы тут было закрыто? Раз в жизни? Ну, что-нибудь еще бы придумал.
Я в норке. Сверху звучат шаги Фабио. С улицы — приятнейшие звуки: тормоза, хлопанье дверей… Но с улицы же, а не в этом переулке. А пеший обыск всех домов — на это вы готовы? Сейчас кто-то выйдет посмотреть, из «Голубой луны» подъедут или подойдут… это вам не нестись на бешеной скорости по пустой дороге, где и номер-то ваш никто не успеет запомнить. Тут вас будет всем видно.
Дорогая Алина, думаю я, садясь устало на лавку мастерской, а помнишь, как мы катались на белой «Нексии» по заваленной снегом ночной улице? Зигзагом, скользя, разворачиваясь на месте? И я говорил тебе, что спецподготовка тут ни при чем, просто я одну зиму, по бедности, проездил на летних колесах и многому научился?
Дорогая Алина, извини, я врал. Если бы я тогда рассказал еще больше про всю свою прежнюю жизнь, то это уже было бы приглашением к какой-то неумеренной жалости. Ну, я думал, что успею, еще расскажу. Не успел. Тебя нет.
А гул африканских барабанов потихоньку уходит из головы, а с ним затихают строки:
Ты, для кого искал я на Леванте
Нетленный пурпур королевских мантий,
Я проиграл тебя, как Дамаянти
Когда-то проиграл безумный Наль…
Что ж, они и совсем замолчали, эти барабаны. А вот и Фабио, с толстым животом и шапкой кольчатых седоватых волос, что-то жующий.
