— Откуда вы знаете про амбалов? — вскрикнула Каролина.
— Соседка сказала.
— Но почему она не вызвала милицию?
— Она приняла Дашу за пьяную, а парней за ее ухажеров.
— Какой ужас… Боже… — Каролина тихо всхлипнула. — Что же с Дашкой случилось? Куда она вляпалась?
— Ваша сестра никогда не занималась противозаконной деятельностью?
— Какой еще деятельностью? Что вы несете…
— Перевозкой наркотиков, например.
Каролина подняла на Андрея огромные покрасневшие от слез глаза.
— Вы думаете, что Даша стала курьером?
Андрей пожал плечами.
— Нет, не может быть… Она не пошла бы на это — Дашка страшная трусиха… А перевозить наркотики очень опасно.
— Я просто предположил…
Она открыла рот, желая что-то сказать, но тут тишину разорвал телефонный звонок. Каролина вздрогнула всем телом, как-то затравленно посмотрела на радиотрубку, будто предчувствовала что-то нехорошее, взяла ее и медленно поднесла к уху.
Что ей говорили, Андрей не слышал. Но, судя по меняющемуся (вспыхивающему-бледнеющему-мертвеющему) лицу Каролины, понял — новости ужасные.
— Что-то с Дашей? — шепотом спросил он, когда девушка отлепила трубку от уха. — Она в больнице?
Каролина медленно покачала головой и глухо произнесла:
— Даша в морге. Ее нашли в лесу час назад. Зовут на опознание…
Глава 4 Абхазия 1991–1992 гг. Андрей
Андрей оторвал взгляд от своего мольберта и, вытянув шею, глянул на пейзаж Кары. Она рисовала синее в багряных прожилках небо, горные вершины, подсвеченные закатом, ущелье с водопадом, с серыми валунами, с зелеными помпонами кустов на обрыве — рисовала то, что видела перед собой, стоя на балконе.
— Отлично получается, — похвалил ее Андрей. — Только добавь немного синевы…
— А мне не нравится, — грустно сказала Кара. — Все как-то криво, косо… У тебя гораздо красивее вышло…
— Я занимаюсь живописью с детства, а ты всего год, конечно, у меня получается лучше. Но я должен заметить, что у тебя талант, ты удивительно хорошо улавливаешь природу вещей.
— Как это?
— В твоих рисунках есть настроение, душа, энергетика. Несколькими, пусть неумелыми штрихами ты умеешь точно изобразить предмет. — Он указал кистью на ее картину. — Вот взять хотя бы этот пейзаж! Сразу ясно, что ты рисуешь горы перед закатом. И это при том, что краски ты подобрала не очень удачно…
— Я не умею работать с цветом, карандашом мне больше нравится…
— Просто тебе лучше удаются портреты. Ты видишь человека насквозь. Его душу. Именно поэтому твои портреты так похожи на оригиналы…
Говоря так, Андрей нисколько не погрешил против истины — Кара на самом деле рисовала удивительные портреты. Не владея техникой, не имея понятия о перспективе, не выверяя пропорций, она умудрялась изобразить человека таким, каким он был. А Андрей, при всей его учености (семь лет художки, плюс четыре года занятий живописью в архитектурном институте), мог только детально копировать черты лица, фигуру. Его портреты получались умелыми, но не живыми…
— У тебя есть дар, — добавил Андрей. — Настоящий дар. Тебе надо учиться… Хочешь, я найму для тебя педагога?
— Нет, — засмеялась Кара. — У меня уже есть педагог, это ты… — Она нежно поцеловала его в испачканную краской руку. — Мне нравится заниматься с тобой… живописью…
Андрей бросил кисти, вытер руки о футболку, схватил Кару на руки и потащил в комнату.
— Куда? — смеясь, воскликнула она. — Ты не закончил пейзаж…
— По-моему, нам пора задуматься о наследниках.
— Но ты же еще не окончил институт! Мы обещали отцу, что повременим…
— Я думаю, он не сильно расстроится, если станет дедом на полгода раньше! — Андрей горячо поцеловал Кару в губы. — Знала бы ты, как мне надоели эти презервативы!
— Мне тоже, но мы должны повременить…
Андрей бросил Кару на кровать, молниеносно скинув с себя одежду, опустился рядом с ней, прижал к себе.
— Ты бы хоть руки вымыл, — игриво отпихнула его Кара, но у самой в глазах уже полыхало желание.
— Потом, — пробормотал он, припав губами к ее груди. — Все потом…
Одной рукой нащупав на тумбочке презерватив, другой Андрей начал стаскивать с Кары юбку. И в этот интереснейший момент в дверь постучали.
— Кто там? Марианка, ты? — крикнул Андрей, не прекращая своего занятия.
— Дети! — раздался из-за двери бабушкин голос. — Боюсь, что вам придется открыть…
Чертыхаясь, Андрей сполз с кровати, натянул на себя штаны и пошел открывать. Кара, вернув юбку на место, осталась лежать.
— Рисуете? — весело спросила Бэла Ашотовна, указав на перепачканные краской руки внука. — Молодцы… Тебе, Дюсик, надо больше заниматься, скоро диплом…
— Ты, бабуля, пришла только за тем, чтобы напомнить об этом?
— Я пришла сказать, что тебя ждет отец. Он в столовой с дядей Арамом.
— А я зачем им нужен?
— Отец хочет взять тебя с собой в Москву.
— Без меня никак? — расстроенно протянул Андрей. — Ты же знаешь, у меня экзамен на той неделе, мне надо заниматься…
— Андрей, ты должен ехать. Поездка не просто деловая. Папа хочет поосмотреться там… — Бабушкино лицо помрачнело. — Здесь опасно оставаться. Абхазы с грузинами конфликтовать начали. Это может привести к настоящей войне…
— Отец хочет увезти нас отсюда? — поразился Андрей. Он знал — в стране назревает война, но наделся, что их она не коснется. — Но почему? Мы-то к абхазо-грузинскому конфликту какое имеем отношение? Мы просто здесь живем…
— Попадем между молотом и наковальней! Пострадаем, как и все, живущие здесь!
— Кто посмеет тронуть Барса и его семью?
— Ты не знаешь, что такое война, поэтому так говоришь! — Бэла Ашотовна строго посмотрела на внука. — А я знаю — Великую Отечественную пережила — и говорю тебе, она коснется всех! Нас, может, и не тронут, тут ты прав, но в стране начнутся перебои со светом, топливом, медикаментами! Наступит бардак и анархия. Кучи уродов, прикрываясь благородной идеей, будут бегать с автоматами и творить беспредел…
— Бабушка, ну у тебя и жаргон!
Бэла Ашотовна раздраженно махнула на внука рукой, не принимая его шутливого тона, и продолжила:
— А наш бизнес! Подумай об этом! Кто будет строить дома, когда по улицам ездят танки? Кто поедет сюда отдыхать, кто станет покупать наше вино? Никто! В цене будет лишь оружие, но Карэн, я надеюсь, не опустится до его продажи… — Она быстро перекрестилась. — Вот поэтому я поддерживаю сына! Уезжать надо… Только не в Москву, конечно, чего нам там, в столице, делать? Можно же в Адлер, к Каринэ, перебраться… Или в Сочи, Туапсе, Краснодар! Но Карэн настаивает на Москве. Говорит, там настоящая жизнь! Сейчас вот фирму хочет там открыть, потом дом купить и нас перевезти…
— Значит, мы с ним уедем надолго?
— На две недели как минимум…
Услышав это, Кара низко опустила голову. Бабушка заметила и ворчливо проговорила:
— А ты думала, он всю жизнь у твоей юбки будет? Нет, милочка, у мужчин свои дела. Он и так на заочное перевелся, чтоб с тобой не расставаться, работу стал на дом брать, чтобы пораньше возвращаться…
— Я все понимаю, Бэла Ашотовна, но не представляю, как буду две недели без него…
Кара и в самом деле не представляла — за два года брака они не расставались больше чем на три дня. Так повелось с самого начала. До женитьбы Андрей постоянно жил в Сухуми (отец снял ему квартиру недалеко от института), а домой приезжал только на выходные. Женившись, он перевелся на заочное: расставаться с Карой на неделю он не хотел, ездить домой каждый день не мог, а просить ее переселиться к нему в съемную квартиру не смел — что она будет делать одна в четырех стенах, когда он с утра до вечера на лекциях?
— Скажи лучше, что ты боишься оставить ее без присмотра, — сказал ему на это отец. — Думаешь, что она от скуки глупостей натворит… И правильно думаешь, женщины все глупости от скуки и делают. Да еще чтобы доказать, что они не хуже других…
— Я доверяю ей, папа, просто не хочу, чтобы она страдала.
— Иногда можно и пострадать…
— Зачем? Я же запросто могу перевестись на заочное. Это будет лучше не только для Кары, но и для тебя — я смогу больше помогать тебе в работе. К тому же у меня появится свободное время на архитектурные проекты. Ты сам говорил, мне пора начать проектировать здания, которые мы возводим…
— Все время, которое у тебя появится, ты посвятишь своей маленькой женушке, — со смешком сказал отец. — Уж мне ли не знать!
— Сейчас она нуждается во мне… Я учу ее языкам. Учу писать, читать, есть ножом и вилкой.
— Этому ее учит твоя мама. — Карэн шутливо погрозил сыну пальцем. — Ты же занимаешься с ней совсем другим…
— Папа!
