— Может, если я этого захочу.
— А такое с тобой бывало?
— Пока нет.
— Все, — категорически заявил любовник. — Больше на массаж ты не пойдешь.
— Но у меня каждую неделю эта процедура.
— Тогда я буду сидеть рядом и следить, чтобы массажист тебя не лапал.
Самое удивительное, что Казанова говорил совершенно серьезно. Ладно бы это сказал какой-то дремучий мужик, но Игорь же современный, цивилизованный человек!
— Так он же не лапает, а разминает мышцы тела, — попробовала возразить Лара. — Разве тебе никогда не делали массаж?
— Делали, конечно.
— И что — ты лежишь на массажном столе в тренировочном костюме?
— Так я же мужик и массажист мужик.
— А если он окажется педиком? А ты та-акой привлекательный во всех отношениях мужчи-ина, — тонким, жеманно-манерным голоском, подражая гомосексуалистам, пропела Лариса, потрепав его меж бедер и положив руку ему на лобок.
Эта игра ее забавляла: сексуально раскрепощенный Казанова – и вдруг такой махровый консерватизм! Да еще и ревность по столь пустячному поводу!
— Да какая разница, какого пола массажист? Он просто выполняет свою работу. Разве мужчинам не делают массаж массажистки?
— В основном да.
— И тебе делали?
— Конечно.
— И ты всех их трахал?
Игорь понял, что попал в собственную ловушку.
— Ну-у...
— Давай, давай колись, милый... — подбодрила его Лариса. — Наверняка было дело, и не с одной, и не раз.
— Вообще-то было...
— Ну так чего ж ты встал на дыбы? Мужчинам можно, а женщинам нельзя, так, что ли?
— Погоди, я все же не понял — ты давала какому-нибудь массажисту или нет? — Казанова опять начал злиться.
— Ой, как ты болезненно на это реагируешь! А если давала? — продолжала вести ту же игру Лара.
— Нет, ты мне ответь. Так да или нет?
— Конечно, нет, дурачок! Они все были не в моем вкусе.
— А если бы попался в твоем вкусе?
— Ну, тогда не знаю...
— Что-о?! — с угрожающими интонациями произнес любовник. — Дала бы какому-то волосатому уроду в массажном кабинете?!
— Но ты же трахал всяких девок в массажных кабинетах!
— Так я же мужик! — заявил он с таким видом, будто это самый убедительный аргумент.
— Ну, приплыли, — рассмеялась Лариса. — Домострой в чистом виде.
— Моя бы воля — я бы тебя запер дома и вообще никуда не выпускал, — пробурчал собственник по прозвищу Казанова. — Теперь работать не смогу, буду думать, что какой-то придурок тебя лапает.
— Успокойся, никто меня не лапает, если я сама этого не хочу. А я пока хочу только тебя.
— Правда? — Игорь сразу оттаял.
— Хочешь докажу?
— Хочу! — с готовностью согласился он.
Лара легла меж ног любовника, левой рукой, легко играя, провела по внутренней поверхности бедра, заставив его чуть развести бедра, потом медленно провела указательным пальцем правой руки по всем складочкам, спустилась до ягодиц и ввела самый кончик указательного пальца в задний проход. Казанова вначале дернулся, напрягся, но она знала, что делать. Ее левая рука чуть коснулась его напряженной плоти. Игорь подался всем телом, но Лариса тут же убрала руку и легко коснулась губами, но тут же как бы нечаянно упустила, продолжая медленно вдвигать палец правой руки и легкими движениями массируя простату. Казанова опять подал тазом, мазнув напряженной плотью Лару по лицу, она лизнула и опять уклонилась. Потом ввела два пальца и начала энергично стимулировать. Он стонал, выгибался всем телом, Лариса то ловила его губами, то отпускала. Наконец с характерным стоном тот дернулся и застыл.
Уже через минуту Казанова подхватил Лару под мышки, резко поднял и положил на себя, крепко сжав бедрами ее бедра.
— Говори, кто тебя этому научил? — потребовал он.
— Никто, сама придумала.
— Неправда! Женщина не может додуматься до этого!
— Игорь, я умные книги читаю, в которых написано про эрогенные зоны мужчин и женщин. И про эротические ласки, и про эротический массаж, с картинками и со всеми подробностями.
— Что, освоила теоретически? — все еще не веря, спросил он.
— Ну да.
— А кому еще так делала?
— Да никому, дурачок ты мой ревнивый. Будешь так психовать, вообще больше никогда не буду тебя ласкать.
— Нет уж, — сразу вскинулся Казанова. — Я согласен испробовать на себе все, что ты прочла в своих умных книгах.
— Фигушки! — дразнила его Лара. — Чтобы ты опять меня так допрашивал? В следующий раз буду как бревно.
— Да уж, — хмыкнул любовник. — Так я и поверил, чтоб ты лежала как бревно. Тебя только тронь, и ты уже вся дрожишь.
— Так это же ты трогаешь...
— А если другой так же тронет?
— А никому другому я такого никогда не позволяла.
Игорь недоверчиво покосился на нее, но поверил и успокоился.
— Тогда ладно. Я готов стать подопытным кроликом, а ты будешь на практике закреплять свои теоретические знания.
— Хочешь, сделаю тебе тайский массаж?
— Хоть тайский, хоть китайский — согласен на все.
Казанова уже был благодушен. Расслабился и приготовился.
— А знаешь, что это такое?
— Знаю.
— А кто тебе его делал?
Любовник схватил Ларису за плечи и приподнял над собой:
— Запомни — то, что делали мне, не имеет никакого значения. Это профессионалки, которым просто платят бабки.
— Если ты меня будешь так грубо хватать, то я больше в такие игры не играю, — надулась она.
— Ну, прости, милая. Такой уж я мужлан и грубиян.
— Неправда. Ты очень нежный, но очень ревнивый.
— Веришь — сроду никогда никого не ревновал?
— Верю.
— Тогда не теряй времени зря и начинай свой тайский массаж.
— Ну, если тебе его делали профессионалки, то куда мне с ними тягаться... — заартачилась Лариса. — Я знаю только общий принцип, но практики у меня нет.
— Осваивай практику. Я хочу, чтобы массаж мне делали именно вот этой грудью, которую я так люблю, а профессионально ли это будет или нет, мне без разницы.
Он обеими руками приподнял ее груди и по очереди поцеловал. И тут же завелся и стал лизать ей соски, покусывая и посасывая. Лара застонала, скатилась с него и легла на спину.
— Так кто кому делает массаж? — вкрадчивым тоном поинтересовался Казанова.
— По очереди. Сейчас твой черед.
Его губы заскользили по ее телу, и ее бедра раскрылись навстречу... Ах, эти необыкновенные прикосновения его губ и языка! И как же любовник нежен...
Казанова лежал рядом, приподнявшись на локте, и смотрел, как Лариса медленно приходит в себя.
Вот задрожали веки, приоткрылись, взгляд еще блуждающий, веки снова сомкнулись. Лицо счастливое, на губах улыбка.
Как же он любит эти мгновения, когда она еще не отошла от пережитого наслаждения!
Сейчас любимая откроет свои изумительные глаза и посмотрит на него с нежной, благодарной улыбкой. Чтобы увидеть эту улыбку, Казанова был готов наизнанку вывернуться, лишь бы этой женщине с ним было хорошо.
Лариса открыла глаза и улыбнулась ему так, как он ожидал.
— Я люблю тебя... — прошептала она.
Проснувшись утром, Лара первым делом почувствовала запах кофе.
Повернула голову — Игоря рядом нет.
Надо же! - как быстро он приобрел полезные и очень даже приятные привычки.
Она села в постели, подложив под спину подушку, и стала ждать, когда ей подадут ароматный напиток в постель.
В комнату заглянул Казанова:
— Проснулась, моя принцесса? Одну минуту, сейчас принесу кофе.
Ну просто обалдеть! Нет слов!
Через минуту он появился с подносом, на котором дымились чашки с кофе и стояли тарелки с бутербродами.
Подкатив столик, Игорь поставил на него поднос и подал ей чашку:
— Только с одним условием — ты будешь есть, а не только пить кофе. Меня очень беспокоит твой нездоровый образ жизни.
Прыснув, Лариса дернулась, пролила горячий кофе на бедро и заорала, обжегшись.
Игорь вскочил, засуетился, стал вытирать ее простыней, дул, махал руками.
Упав на постель, Лара давилась от хохота — это было так смешно: голый Казанова суетится, дует и машет с озабоченным выражением лица!
— Чего ты смеешься? — обиженно спросил он. — Я и вправду испугался. Ты так заорала, что у меня душа в пятки ушла. Кофе-то горячий, вон смотри, какое красное пятно на твоей нежной коже. Наверняка пузырь вздуется. Больно?
— Не очень. Намажь какой-нибудь мазью, и все пройдет.
— А какой? Я не знаю.
— Ну что у тебя есть в аптечке?
— У меня вообще нет аптечки. Я здоров, как африканский слон.
Присев рядом, Казанова с озабоченным видом стал рассматривать пятнышко от ожога.
— А чем еще можно смазать?
— Можно просто слюной.
— А лизнуть можно?
— Можно.
Любовник осторожно дотронулся языком и посмотрел на Ларису:
— Так не больно?
