― Ты меня знаешь. А тебе я обещаю: если не сумею найти настоящего главаря банды, скрываться от правосудия не буду. Сам приду в милицию и сдамся.
На том бывшие сослуживцы и расстались.
Кто эти трое да на ящиках в подсобке,
Одним ударом выбивающие пробки.
Дюма Одесский вместе с сыном
Одеколончик заедают апельсином.
Лесоповал «Трое».
Худинский Вовка по прозвищу Худя вполне оправдывал свою фамилию, ну и прозвище тоже. Он был тощим, как большинство законченных алкоголиков с ввалившимися глазами и щеками, с провалом в том месте тела, где находится разрушенная алкоголем печень пьяниц, отчего фигура его стала похожа на крючок. Любая одежда болталась на Худе, как на вешалке, а ходил он еле передвигая ноги, будто только что вылезшая из саркофага мумия. Ссутулившись по своему обыкновению, Вовка стоял за буфетным столиком у пивного ларька, одной из точек, где собиралось местное братство пьяниц, и дул пиво, пропивая остатки заработанных накануне вечером поденной работой деньги. Подработать удавалось редко, ибо труженик из Худинского был никудышный. Загубленное алкоголем здоровье не позволяло Вовке поднимать что-либо тяжелее кружки или стакана. Так перехватит мелочишко за плевую работенку и хватит.
Много спиртного Худе не нужно. Со второй кружки он осовел и стоял сейчас, уткнувшись в кружку точно дремлющая лошадь в торбу. Он не сразу узнал подошедшего к нему Жорика.
― Худя, привет! ― сказал Привольнов, вставая таким образом, чтобы держать в поле зрения находившихся поблизости людей. Однажды в подобной же ситуации его уже повязали. Хватит проколов.
Худинский поднял к Привольнову глаза. Его затуманенный взор стал проясняться.
― Это ты, Жорик? ― нашел он в себе силы удивиться. ― Ты откуда?
― Да так, шел мимо, смотрю ты стоишь, дай, думаю, подойду.
Худинский перенес центр тяжести с одной ноги на другую, нога у него неожиданно подломилась, однако он тут же выпрямился.
― А мне сказали, тебя в ментовке закрыли.
Привольнов с беспокойством глянул по сторонам и, стараясь не заострять на данном вопросе внимания, сказал:
― Закрыли, да отпустили.
― Это хорошо, ― боднул головой Худя. ― Ходят они здесь, все про тебя выспрашивают, да вынюхивают. ― Вовка подвинул к Привольнову кружку. ― На выпей, подлечись!
Соблазн был велик. Жорик облизал пересохшие губы. Выпить хотелось до одури, однако он пересилил себя и твердо сказал:
― Я не буду.
Слыханное ли дело, Жорка, Привольнов Жорка от выпивки отказывается. Вечно отвисшая нижняя губа Худи отвисла еще больше. Подметая ею стол, он проговорил:
― Ты что, братуха, рехнулся или тебе за падло со мной пивчик из одной тары хлебать?
Жорик против воли улыбнулся.
― Мы, Худя, столько пойла с тобой из одного корыта выпили, что теперь просто смешно о брезгливости говорить. Нет, Вовка, я завязал с пьянством.
Худинский отклонился назад, чтобы лучше разглядеть Привольнова.
― Странный ты какой-то, ― пробормотал он, вновь наваливаясь на стол. ― Прикинутый весь… Будто и не нашенский парень… Мне даже стоять с тобой рядом стыдно. ― И Вовка по-идиотски захихикал.
― Да ваш, я ваш, ― отмахнулся Жорик, сожалея, что вступил в долгие дебаты с бывшим собутыльником. ― Ладно, Худя, давай о деле поговорим.
Худинский медленно с шумом, будто наслаждаясь ароматом какого-то изысканного цветка, втянул носом воздух и с балдеющим видом проговорил:
― Ну, давай!
― Ты как Каа из мультика о Маугли шипишь, ― рассмеялся Привольнов. ― Будто гипнотизируешь. ― Он придвинулся к приятелю. ― Помнишь, не так давно в «гадючнике» сидели небольшой компанией я, ты, Васька Широчкин и еще несколько человек?
Худинский прикрыл один глаз и посмотрел с таким видом, будто в другом глазу у него был монокль.
― Ты чего, совсем что ли? ― Он покрутил пальцем у виска. ― Мы же чуть ли не каждый день то здесь, то в «гадючнике», то в «Лотосе» ошиваемся. Откуда я могу помнить, где, когда и с кем сидел.
― Ну, как же! ― нетерпеливо потряс Жорик рукой. ― В тот день Валька-шалава напилась и со своим сожителем в «гадючнике» драку учинила.
Худя поднял Привольнова на смех.
― Так Валька ж каждый божий день пьет, и почти каждый день с сожителем своим то трахается, то дерется. Нет, Жорка, не помню я. Я ж дорогу к дому забываю, а ты хочешь, чтобы о какой-то драке Вальки-шалавы помнил.
Привольнов начал раздражаться.
― Ну, ты дуб, Худя, ― сказал он с нотками призрения. ― Кроме выпивки ни о чем думать не желаешь.
― Это точно, ― согласился Вовка и в доказательство хлебнул пива. ― Больной я человек.
Привольнов несколько секунд размышлял над тем, как заставить работать скудную память приятеля. Наконец сообразил.
― Худя, если ты вспомнишь то, что мне нужно, ― сказал он вразумляюще, ― я куплю тебе пузырь. Причем водки. Так что к вечеру будешь пьян в хлам. Усек?
― Ну чего же я враг своему здоровью, ― разулыбался Вовка от замаячившей приятной перспективы хлебнуть дармового пойла. ― Конечно усек. Нажраться до поросячьего визга, сам знаешь, мечта любого синяка. Говори, я буду стараться изо всех сил вспомнить.
― То-то же, ― одобрительно произнес Жорик. ― Я буду медленно говорить, а ты вспоминай. Мужик с нами сидел за одним столом в «гадючнике». Владиславом звали. Ну?..
Худинский поскучнел.
― Нет, Жорка, не помню.
― Тьфу ты черт! ― психанул Привольнов. ― Ну как же, с меня ростом мужик, крепкий такой, темноволосый, с квадратной физиономией. Он угощал еще всех. Ну, давай, напрягай мозги, Худя, мне очень нужно! ― и Жорик несильно толкнул приятеля в бок.
Худинский допил остатки пива, отодвинул кружку… и тут случилось чудо ― он вспомнил. Очевидно, ударная доза алкоголя освежила его память.
― А-а! ― воскликнул он радостно. ― Вот теперь припоминаю! Высокий, брюнет, и морда ящиком.
― Точно! ― с притворным восхищением сказал Привольнов. ― Ну, у тебя, Худинский, и память ― позавидуешь!
Пьяненький Вовка не обратил внимания на сарказм. Он посмотрел на Жорика с гордым видом.
― Ну, так… Но мужика-то того не Владиславом звали, а Славиком. Потому-то я не сразу сообразил о ком идет…
― Но это одно и то же, ― нетерпеливо перебил Жорик. ― Ну, вспомнил наконец?
― Ну-у, ― промычал Худя, ошибочно решив, что обещанные деньги на бутылку у него уже в кармане. Но не тут-то было.
― А теперь скажи, кто он такой! ― потребовал Привольнов.
Худинский тупо уставился на приятеля.
― А я откуда знаю, ― подивился он. ― Я не расспрашивал. Менценант какой-то. Поит и ладно. Зачем мне его анкета?
Привольнов был разочарован.
― Меценат, Худя, ― поправил он автоматически. ― Но откуда он за столом взялся? С кем пришел? Ты хоть это сказать можешь?
― Да без понятия я, ― расстроено произнес Вовка, чувствуя, что на обещанную бутылку информации никак не наскрести. ― Когда я в «гадючник» заявился, он уже за столом с Васькой Широчкиным сидел. Я к ним и подсел. А потом и ты подгреб. Ну и позже остальные подтянулись. А ты что, раньше Славку этого не встречал? ― в надежде на положительный ответ поинтересовался Худя.
Привольнов покачал головой.
― Нет.
Уплыла бутылка. Растаяла где-то вдали в океане несбыточных надежд, будто призрак. Худя сник.
― Так ты у Ширы про Славку спроси, ― угрюмо посоветовал он. ― Может, он его кореш. Васька тебе про него все и расскажет. И на кой черт тебе этот Славик сдался? ― проворчал Вовка.
― Убить хочу, ― обронил Жорик и, видя как у Худинского вновь начинает отвисать нижняя губа, поспешно добавил: ― Шутка! Дело Вячеслав мне предлагал. Договорились с ним во вторник встретиться, да я не сумел прийти. Теперь вот ищу его.
― И что за дело? ― с видом любознательного дитяти поинтересовался Худинский.
― Ох, уж мне эти любопытные! ― с осуждением покачал головой Привольнов. ― Хорошее дело ― доброе. Ты, Худя, чем глупые вопросы задавать, подскажи лучше, где Широчкина найти?
Худинский потерял к разговору интерес. Он снова стал советь, сладко зевнул и ответил:
― Слыхал я, он за подстанцией в гаражах ошивается. Его мужик какой-то нанял машину ремонтировать, а кто ― не знаю. Нашли автослесаря! Шира же руль от колеса отличить не может.
― Широчкин от скуки на все руки, ― поддакнул Привольнов, достал из кармана купюру и положил на стол. ― На, Худя, заработал.
Худинского от счастья даже слеза прошибла. Уж и не чаял он сегодня окромя пива еще и водки хлебнуть.
― Ну, Жорка, спасибо тебе, ― поблескивая выступившей на глазах влагой принялся он сердечно благодарить Привольнова. ― Век не забуду. Я всегда знал, что ты настоящий мужик!
Воровато оглянувшись. Вовка сгреб деньги в кулак, а Жорик повернулся и зашагал прочь от пивного ларька.
