Завершив поверхностный осмотр внутреннего убранства квартиры, я пристально посмотрела на жену Миронова, которая все это время тоже сидела молча и наблюдала за мною, то и дело теребя руками оборку юбки.
— Извините, не знаю, как к вам следует обращаться, — первой нарушила я молчание.
— Оксана Владимировна, — тихо произнесла женщина.
— Ну что ж, Оксана Владимировна, перейдем прямо к делу. Меня привело к вам желание выяснить кое-какие подробности. Не знаю, в курсе ли вы, но вашего мужа обвинили в убийстве жены его бухгалтера. Причина — то, что женщина везла прятать очень важные документы, которые он хотел получить.
— Да, муж рассказывал мне об этом, — тихо произнесла Миронова и опустила глаза.
Я продолжила:
— Но у меня возникло подозрение, что дело тут вовсе или не совсем в этих бумагах.
Хозяйка дома посмотрела на меня с удивлением, и я прочла в ее глазах прямо-таки панический страх.
— Мне стало известно, что существуют еще и некие фотографии, на которых запечатлен ваш сын, увы, не в лучшем виде. Вы знали о них?
— Знала. И что с того? Я в дела сына не лезу. Он не маленький уже, сам разберется.
— С чем? — поймала ее на слове я.
Оксана Владимировна поняла, что сболтнула лишнее, но потом приняла прежнее выражение и продолжила:
— С чем, с чем… С фотографиями, конечно. Если они ему понадобятся — купит, нет — не станет.
— Так вы хотите сказать, что сейчас этих фотографий у него нет? — продолжала напирать я.
Миронова занервничала еще больше:
— Нет, насколько мне известно. И вообще, что вы привязались ко мне с этими снимками? Не знаю я ничего, мне и дела до них нет!
— Да не переживайте вы так, — стала успокаивать ее я. — Я всего-навсего собираю сведения и ни в чем вас не обвиняю. Вам же самой, наверное, тоже интересно узнать что-то по этому делу — ведь обвиняется ваш муж.
Оксана Владимировна пристально посмотрела на меня и, немного успокоившись, спросила:
— А вы сами видели эти снимки?
— Нет, — призналась я, удивившись тому, почему Миронова о них спрашивает. — Честно сказать, я полагала, что снимки сейчас находятся именно в вашей семье. Но раз нет, то, стало быть, они где-то в другом месте.
Сказанное мной почему-то вывело хозяйку из себя, и она, вскочив с кресла, стала ходить передо мной, обиженно произнося:
— Вам наверняка заплатили за то, чтобы вы заставили нас признаться в том, чего на самом деле нет. Вот и фотографии эти вы у нас найти хотите, решили, что сразу этим докажете вину моего мужа? Ничего не выйдет, потому что их у нас нет и никогда не было! И кто убил Надежду Валерьевну Чиликову, мы тоже не знаем, так что вы зря пришли.
— Ну почему же зря? Я, например, только что узнала, что вы были знакомы с покойной.
Недавно движущаяся по комнате фигура застыла на месте, а потом медленно повернулась ко мне, и с ноткой недовольства в голосе Миронова произнесла:
— Не нужно умничать, девушка. Ее имя и фамилию во всех газетах написали, а я прессу периодически читаю.
Это, конечно, могло быть и так, но я почему-то не слишком поверила последним словам мадам Мироновой. Нет, не клеилось у нее с объяснениями. И шестое чувство, моя интуиция, которая меня никогда не подводила, подсказывала мне, что эта женщина что-то усиленно скрывает. Ведь она сильно нервничает сейчас, причем без особой видимой причины. Полностью все отрицает, сама же и выдает себя спустя минуту. И потом: она интересуется местом нахождения фотографий и знает полное имя убитой. Не думаю я, что после прочтения сухих заметок об убийстве Чиликовой, что появились в газетах, можно было так сразу хорошо запомнить, как звали убитую. Да и с чего бы ей было внимательно читать их? Зная, что муж невиновен, она вряд ли бы стала это делать.
Особенно же меня насторожило ее поведение: плохо скрываемая возбужденность и нервозность. Полностью уверенные в своей непричастности к трагическим событиями люди так себя обычно не ведут. Стало быть, мамаше Георгия есть что скрывать.
— Ну что ж, — вставая с кресла, произнесла я, — рада, что вы ответили на все мои вопросы и полностью убедили меня в своей невиновности. Надеюсь, в ближайшее время фотографии будут найдены, и тогда мы, возможно, вернемся к разговору о них.
На лице Оксаны Владимировны отразилось непонимание, но она сдержалась и не стала спрашивать, что я имела в виду, сказав это. Затем она проводила меня к выходу, пожелала успеха в делах, при этом глядя на меня как на врага. Это только подтверждало мои предположения: Миронова не чиста. Иначе бы она постаралась помочь мне отвести подозрения от мужа, а не вела бы себя так агрессивно. Я вышла на улицу, села в машину, захлопнула дверцу и, заведя мотор, отъехала за угол дома. Уезжать совсем я не спешила, решив некоторое время понаблюдать за домом Мироновых. Чтобы проверить правильность своего поступка, я достала из бардачка мешочек с магическими «костями» и высыпала их на сиденье. Выпала комбинация: «32+10+13». Расшифровка звучала так: «Если вы думаете, будто что-то о ней знаете, то вы ошибаетесь». Стало быть, я верно приняла решение о слежке за Мироновой, что-то она скрывает.
Я поудобнее устроилась в машине, достала сигарету и закурила. Сколько предстояло ждать, я не имела ни малейшего представления.
«Вот новый поворот, и мотор ревет, что он нам несет…» — доносилось из моей магнитолы в тот момент, когда из подъезда, за которым я наблюдала, чуть ли не бегом выскочила мадам Миронова.
«Ага, вот и продолжение романа, — усмехнулась я. — Женушка директора, кажется, куда-то очень спешит. А не связано ли это с моим посещением?»
Оксана Владимировна и в самом деле сильно торопилась и явно нервничала, так как то и дело оглядывалась по сторонам, то ли от кого-то скрываясь, то ли подозревая за собой слежку. Наконец она села за руль своей «Хонды» и помчалась в сторону Волги.
Я немного подождала, а затем направилась следом за ней, держась все же на довольно приличном от нее расстоянии. Можно было бы, конечно, обойтись и без данной меры предосторожности, так как о наличии у меня машины Миронова не знала и никогда ее не видела. Но я все же решила не рисковать.
Мы проехали через всю Столичную улицу, перекатили и через мост. Здесь машин стало гораздо меньше, и меня можно было заметить. Приходилось постоянно отставать и ехать за двумя, а то и за тремя впереди идущими автомобилями, то и дело выглядывая из-за них, как кролик из норы.
Через некоторое время Миронова остановилась у небольшого помещения с вывеской «Скупка» и вошла внутрь. Я притормозила в сторонке и принялась ждать ее возвращения.
Посещение данной лавочки наверняка было неслучайным. Просто так в подобные заведения приличные дамы не заглядывают. Я делала попытку разгадать причину этого поступка моей подопечной, но мне явно не хватало реальных фактов, а фантазировать можно было все что угодно.
Наконец появилась Оксана Владимировна и, сев в свою машину, покатила дальше. В руках у нее, как и прежде, была одна лишь сумочка. Я тронулась следом через пару минут, соблюдая еще большую осторожность.
Мы вернулись назад тем же маршрутом и лишь ближе к дому Мироновой повернули направо. На улице Ракова сделали еще один поворот, и тут я едва не упустила ее машину из виду. Какой-то козел на «уазике» хотел обогнать меня и завернуть в проулок. Я в тот же самый момент как раз решила прибавить скорость, чтобы совсем не отстать от Мироновой. А в результате черканула передком своей «девятки» задок «уазика». Водитель этой чертовой машины выскочил и начал на меня орать. Отвечать ему тем же мне было некогда, и, резко надавив на педаль газа, под аккомпанемент чисто русской речи я понеслась дальше.
На мое счастье, Оксана Владимировна успела отъехать не слишком далеко. После этого мы проехали еще пару кварталов и остановились возле детского парка. Миронова припарковала машину на стоянке и быстрым шагом направилась в парк. Я сделала то же самое.
Посещение парка тоже не было чистой случайностью — мою подопечную там ждали. Это был средних лет мужчина не слишком высокого роста, по лицу которого можно было предположить, что его обладатель имеет весьма нечистое прошлое. На такую мысль наводили тяжелый, постоянно зыркающий по сторонам взгляд, тонкие сжатые губы, впалые щеки. Голова ожидавшего, как и положено у крутых парней, представляла собой «вытоптанное мыслями поле». Одет этот тип был в темно-синюю майку и спортивные брюки явно не первой свежести, так как их цвет под слоем пыли и грязи угадывался едва-едва. Мужчина стоял на небольшом мосточке, переброшенном через пруд.
Я поняла, что Миронова заметила его сразу, но подходить к нему почему-то не стала. Сначала она медленно прошлась по тропинке мимо, потом развернулась и, только убедившись, по всей видимости, что среди гуляющих нет никого из ее знакомых, встала рядом с мужчиной и облокотилась на перила мостка. Мужчина сделал то же самое, и они заговорили, при этом смотря больше по сторонам, чем друг на друга.
