– Опять на допрос?
– Зачем? – удивился Василий. – Вы же все подписали.
Мужчина поднял вверх указательный палец. Ноготь с траурной каймой вызвал у Василия тошноту.
– Ага. Подписал. Что дальше?
– Я знаю: это сделали не вы, – уверенно сказал Василий. – Почему вы на себя наговариваете?
От удивления бомж раскрыл рот, и слюна тонкой струйкой потекла на его заскорузлый подбородок:
– Что-то не так? – Его уже много лет не называли на «вы». Он почувствовал себя не в своей тарелке.
– Мне просто интересно: почему вы это сделали? Вы же не убивали Кондакову.
Бомж почесал грязные волосы, и Семенову показалось, что на одеяло прыгнула парочка вшей.
– Может, и убил… – сказал он, колеблясь. – Выпимши я был, начальник.
– Как именно вы ее убили?
Мужчина отвернулся:
– Говорю же: выпимши был.
– Как вы к ней проникли? Лидия Михайловна сама открыла вам дверь?
Заключенный крякнул:
– Таким, как мы, дверей не отпирают. Кажись, через забор я перемахнул. Да зачем это вам?
– Интересно, почему ты готов взять на себя чужое преступление.
– Чужое или свое – какое вам дело? Раз я признался – значит мое оно.
Превозмогая брезгливость, Семенов сел рядом с ним:
– Тебя уговорил капитан?
– А коли и так? – ощетинился подозреваемый. – Вы небось не копались на помойках каждое утро, не ночевали в подвалах, где по ночам тебя норовят растерзать крысы! Не! Вы – чистенький, ухоженный офицерик, маменькин сынок. Да мне тюрьма, может быть, мать родная! Там меня просто обязаны кормить три раза в день.
– А вот выпить – не дадут, – улыбнулся Василий, использовавший последний веский аргумент.
Однако его слова только вызвали дополнительное раздражение бродяги:
– Да и черт с ней, этой выпивкой! Через нее, проклятую, все мои беды! Думаешь, как я на улице-то оказался? Квартиру, оставленную мне родителями, пропил! Может, в тюряге меня вылечат! Я уж сколько раз кодировался – и все без толку. Только вот я не пойму, чего ты, начальник, хочешь.
– Чтобы все было по закону, – твердо сказал Василий.
– А оно по закону и есть, – не смутился мужчина. – Я признался и на попятную идти не собираюсь. А тебя, голубок, пусть совесть не мучит. Заслужил я ее, тюрягу! А выйду – начну новую жизнь. Смертной казни сейчас нет, много мне не дадут… Это мне твой капитан сказал.
Семенов тоже перешел на «ты»:
– Ты так рассуждаешь, будто едешь на курорт! А если тебя на зоне калекой сделают, если, чего доброго, забьют в драке до смерти? И такое бывает! Там не только баланду хлебают.
Глаза заключенного потемнели от злости:
– Ты меня не пугай! Пуганый я уже. А смерть… Она за нашим братом и так по пятам ходит. Дня три назад в подворотне так парни молодые меня отмолотили. – Он приподнял свои лохмотья, показав Василию черные синяки на боках. – Говорят: ты не человек, ты – мусор!
Семенов вздохнул:
– Ну, как хочешь…
– Ступай отсюда, начальник, – тихо сказал бомж. – Вижу: хороший ты парень, да только многого еще не знаешь. А на суде я собираюсь подтвердить свои показания. Это мое окончательное решение!
Василий повернулся и вышел из камеры. Несмотря на готовность и даже желание бомжа как можно скорее оказаться на зоне, какое-то мерзкое чувство терзало душу молодого опера. Лейтенант возвратился в кабинет Опарина и сел на стул. Григорий все прочитал по лицу подчиненного:
– Ну, прав я? Вот так-то!
– С такими методами мы далеко пойдем – Семенов словно выплюнул ему в лицо эту фразу.
Капитан медленно встал и схватил его за шиворот:
– Ты что, сосунок?! Неприятностей захотел?
– Уберите руки, – крикнул Василий. – Вы… Вы…
Он так и не нашел подходящего слова. Звонок телефона, от которого оба вздрогнули, словно зазубренной пилой вклинился в эту напряженность. Опарин отпустил лейтенанта и снял трубку:
– Слушаю. Что?! – Его лицо посерело на глазах. – Да, мы выезжаем. – Он брякнул трубку с такой силой, словно хотел раздавить ненавистный телефон. – Накаркали мы с тобой неприятности. Два трупа у нас! Собирайся.
Семенов сразу забыл о бомже:
– Кто?
– Шиманский Борис Михайлович. Слышал о таком?
– Нет…
Опарин уже доставал из сейфа кобуру:
– Светило адвокатуры. Впрочем, если его пришили, не такое уж он и светило!
– А кто второй?
– Вторая, – поправил его капитан. – Какая-то девка. Сейчас поглядим…
Борис Михайлович Шиманский проживал в хорошей квартире в центре Одессы, какую, по предположениям Семенова, могли себе позволить лишь довольно-таки состоятельные люди. Впрочем, наверное, он и был состоятельным. Геннадий сообщил, что «Тойота Камри» цвета «мокрый асфальт», стоявшая у подъезда, – автомобиль покойного. Четырехкомнатная квартира вся сверкала после евроремонта. В шкафах современного дизайна блестел хрусталь, а в гостиной поражал своими размерами домашний кинотеатр. Бросив взгляд на распластанное на кровати неподвижное тело, Василий уже в который раз за свою жизнь подумал: большие деньги вовсе не приносят счастья.
– Как его убили? – осведомился Григорий у эксперта.
– Задушили подушкой. – Иванов пожал плечами.
– Тебя что-то смущает?
Геннадий развел руками:
– Да ты сам посуди: крепкий мужчина – и совсем не сопротивлялся. Думаю, анализ покажет: перед убийством его усыпили.
– Ты прав. – Опарин уставился на два пластиковых пакета с едой. – В гости к юристу кто-то явно наведывался. Не знаю, дошло ли дело до секса. – Он брезгливо покосился на полураздетый труп. – Но до еды у них точно дело не дошло.
– На простынях – следы крови, – констатировал эксперт. – Есть и следы спермы. Нет, половой контакт однозначно был.
Опарин повернулся к стажеру Сергею Садову:
– Собери-ка мне подробную информацию на этого голубчика. А где второй труп?
– За квартал отсюда, – ответил Геннадий. – Молодую женщину удушили веревкой.
– Так-так, прямо мор на Дерибасовской. – Григорий взял контейнер с едой и прочитал название ресторана: – «Каштан»… Кажется, эта забегаловка находится неподалеку отсюда, – обратился он к коллегам. – Василий, возьми снимок убитого, сгоняй к ним и узнай, брал ли там вчера еду Шиманский, был ли он один или с кем-то. Если же еду заказал не он, постарайся выяснить – кто.
Семенов кивнул и слетел по лестнице, с удовольствием вдохнув свежего воздуха. Он не первый день, как говорится, работал в органах, однако еще не научился спокойно смотреть на трупы. Одно дело, когда ты хоронишь своих близких или совсем уж пожилых людей. Другое – когда видишь убитого человека, еще совсем недавно строившего планы на будущее и не собиравшегося ложиться в деревянный ящик. С этими мыслями он дошел до ресторана «Каштан» и окликнул официанта, чем-то напомнившего ему приказчика из рассказа Магницкого – с такой же угодливой физиономией и зализанными волосами.
– Можно с вами поговорить? – обратился к нему полицейский.
Юноша презрительно оглядел клиента и пришел к выводу, что он не стоит внимания. Дешевые брюки и рубашка выдавали уровень его годового дохода. На щедрые чаевые и приличный заказ тут рассчитывать не приходится.
– Меню на столе, – равнодушно бросил официант. – Все в ассортименте.
– Спасибо, но я не за этим, – в руках гостя мелькнула красная книжечка.
Парень похолодел:
– Садитесь, пожалуйста. Хотите поесть?
Семенов замотал головой:
– Вы мне и слова сказать не даете! По нашим расчетам, вчера вас посетил вот этот человек. – Он сунул под нос официанту фотографию Шиманского. – Нам необходимо знать, в какое время он здесь был и что заказывал.
Мальчишка-официант облегченно вздохнул:
– Вчера как раз не моя смена была. А вам повезло! Лилька сегодня опять на работу вышла, Маргошу подменяет. Она вчера клиентов и обслуживала. – Он кивнул в сторону белокурой красотки, шнырявшей между столиками с поразительной ловкостью.
– Вы мне очень помогли.
– Заходите еще. – Официант изогнулся в услужливой позе «приказчиков магазина братьев Елик», выругавшись про себя и пожелав лейтенанту забыть сюда дорогу.
Лиля встретила Семенова более доброжелательно:
– Что вы хотели?
Он сразу показал ей удостоверение.
Девушка не повела и бровью:
– Да, я вас слушаю.
И вновь фото убитого очутилось в руках Василия:
– Вчера вы видели этого человека?
Лиля кивнула:
– Да, он приходил вечером.
– Один?
– Нет. С девушкой.
– Когда это было?
– Около восьми.
– Как выглядела девушка?
Официантка наморщила лоб:
– Худенькая, симпатичная. Но, по-моему, из этих… Легкого поведения.
Семенов улыбнулся:
– Почему вы так решили?
Официантка пожала узкими плечиками:
– А к нам часто подобные приходят! Бывает, и с приличными кавалерами. Только все их за версту чуют. Есть в них что-то такое… во взгляде, походке… Что-то вроде – «заплати и бери!». Ну, и эта из таких. – Она вдруг встрепенулась: – А почему вы о них спрашиваете?
