— Нечего ее ждать, работать иди.
— Что-то вы все здесь грубые, — я медленно поднялась и пошла на выход, — я уже сомневаюсь, захочется ли мне у вас работать.
— Иди, иди. Меньше думай, больше делай. — Он заржал как конь, пропуская меня вперед. — По лестнице и наверх.
Мы пошли через холл, позади я услышала уже знакомый голос Павлуши:
— Вот гнида эта Мордакина, задолбала своими сказками. Так мы никогда работать не начнем. — Он еще что-то пробубнил себе под нос, затем его окликнул мой провожатый:
— Чего это вы, Павел Андреевич, бушуете?
Ничего себе, как охранники церемонятся с этим полуголым Павлушей. И чем это он, интересно, заслужил такое к себе уважение?
— Светка опять без умолку трещит, рассказывает, как провела минувшую ночь. Как будто кому-то есть до этого дело, — с раздражением пояснил Павлуша. — Невозможно работать, у меня через два часа важная встреча, а я еще ни одного дубля не отработал. И настроение упало.
— Совсем упало? — с похабной улыбочкой спросил охранник и снова заржал. — Может, попросить девочек, чтоб подняли?
— Да пошел ты, Миха, — Павлуша махнул рукой и направился к себе.
— Ну иди, чего встала. — Охранник вспомнил обо мне.
— А это кто? — Я кивнула на дверь, за которой только что скрылся Павел.
— Это, девочка, гигант большого секса. Неуемный и безумно талантливый. — Глупая улыбка не сходила с лица громилы.
— Вы его поклонник? — спросила я с издевкой.
— Чего? — улыбка вмиг слетела с губ. — Хочешь сказать, что я пидор? Да я тебя за такое…
— Нет, нет, что вы. — Я отрицательно замотала головой и отвернулась. Теперь на моем лице застыла глупая улыбка. Возмущенное и в то же время удивленное лицо охранника выглядело так потешно, что не рассмеяться было невозможно.
— Поговори мне еще, — зло процедил он, подталкивая меня к лестнице.
На первом этаже я присоединилась к девицам, жаждущим прославиться на сомнительном поприще порноиндустрии. Все как одна были вычурно одеты, размалеваны и производили не самое лучшее впечатление. Не знаю, как зрителям, но мне на них не то что на голых, на одетых противно было смотреть. Рядом с девчонками крутились охранники, тщательно проверяли сумочки, щипали за попки и восторгались их прелестями:
— Просто супердевочки, киношечка будет отпад.
В этой толпе я обратила внимание на одного парня, чем-то отличающегося от откровенно тупоголовых охранников. Этот парень меня тоже заметил и немедленно приблизился.
— Ты, что ли, с Мордакиной приехала?
— Я.
Незнакомец придирчиво оглядел меня с ног до головы и вынес свой вердикт:
— А ты классная. На фотках в Интернете как-то иначе смотрелась.
— Спасибо. — Я глупо улыбнулась и опустила глаза. — А вы режиссер? — Я предполагала, что это Борис, и решила таким примитивным способом проверить его личность.
— Нет, я тут что-то вроде директора. Меня Борис Николаевич зовут. Можно просто Борис.
Хорошую себе должность определил этот Боренька. Светлана его не иначе, как агент, называет, мальчик на побегушках. А он, оказывается, директор.
— Женя. — Я едва успела представиться, как нас позвали наверх.
— Все поднимаемся, сейчас будем работать, — сообщил невысокого роста мужичок, появившийся откуда-то сверху. — Не толкаемся, поднимаемся.
Я пошла со всеми, размышляя, как потом буду отсюда уходить. Нет, сама-то я уйду, это не проблема, не из таких мест приходилось вырываться, а вот как мне Мордакину вытащить? Нас разъединили, и я все дальше и дальше, а точнее, выше и выше, ухожу от своей подопечной.
— Смотри за ними в оба, — доносилось из наушника. — Не нравится мне там одна красотка, в фиолетовом.
Я уж точно была не в фиолетовом, значит, не я вызываю подозрения у охранников. Это уже приятно. Оглядевшись, я обнаружила девицу в широкой фиолетовой кофточке и короткой, едва прикрывающей стройные ноги, юбочке. Признаться, она и у меня вызывала подозрение. Все здесь немного волновались, нервно сжимали кулачки, теребили края своей одежды или задавали глупые вопросы директору Борису, но эта девушка нервничала больше всех. Она опасливо оглядывалась по сторонам и все время прикладывала руку к животу, как будто проверяла что-то. Поймав мой любопытный взгляд, девушка попыталась улыбнуться, но у нее это получилось как-то неумело, словно она никогда раньше не улыбалась.
— Вы когда-нибудь снимались в подобных фильмах? — Я решила завести разговор с этой странной девушкой.
— Нет.
— Нервничаете?
— Нисколько. А вы?
— Я тоже спокойна.
— Женя! — Меня окликнул Борис. — Подойди.
Я отделилась от общей толпы и подошла к Борису. Он с важным видом просматривал какие-то бумаги в папке, на меня почти не поднимал глаз.
— Ты будешь по отдельной программе работать. Сейчас поднимешься к Льву Петровичу, это наш главный.
— А что это за отдельная программа? — Я изобразила встревоженность. — Я, между прочим, не проститутка.
— Женечка, ты вообще понимаешь, куда пришла? — Теперь встревоженным выглядел Борис. — Это тебе не публичный дом, это единственная в нашем городе киностудия с доходом больше… — тут он осекся, — ну, это тебе не надо знать. В общем, мы солидное предприятие, а ты про какую-то проституцию. Как у тебя язык повернулся? — Последние слова он произнес почти шепотом. — Лев Петрович выделил тебя из толпы, обратил, так сказать, особое внимание. А ты?
— А он меня уже видел, что ли?
— А как же, конечно.
— Ну ладно, — согласилась я. — Раз уж мне оказана высокая честь, пойду по другой программе.
— Вот и молодец. Значит, — Борис засуетился, — эти мартышки сейчас быстро покажут, на что способны, потом я тебя позову.
— А что мне делать?
— Жди здесь. — Он поспешил к остальным, а я пошла вслед за ним.
— А можно, я пока посмотрю, как Света работает? Она же сейчас как раз снимается.
— Нет, это исключено. — Он замотал головой. — У нас так не принято. Когда снимают фильм, никому постороннему наблюдать нельзя. Исключено. Девочки, все за мной, — скомандовал Борис и указал будущим актрисам, куда идти.
— Миха, у нее что-то под рубашкой, — снова услышала я голос в наушнике. — Будь внимателен.
Я поняла, о ком говорят охранники, девушка в фиолетовой кофточке еще больше занервничала и попыталась отстать от общей процессии.
— Бегом, бегом, — подгонял всех низкорослый мужичок.
Я наблюдала за девушкой, когда к ней неожиданно подошли два бугая из орды охранников, взяли под руки и со словами:
— А ну, дорогуша, пошли, — повели куда-то в сторону.
— Что вы делаете? — Девушка попыталась вырваться, но это было непросто сделать. — Отпустите, мне больно.
Ее не повели, ее практически понесли, она отчаянно извивалась и била ногами охранников. Вскоре они скрылись за поворотом, я уже не могла их видеть, но все еще слышала, как вопит девушка.
— А ты чего встала? — За моей спиной вырос уже знакомый охранник с подслушивающим устройством на воротнике.
— Борис сказал — ждать здесь.
— Здесь тебе делать нечего, пошли вниз. — Он потянул меня за руку, но я сразу вырвалась.
— Но Борис сказал…
— Борис тут ничего не решает. — Он проявил настойчивость и снова потянул меня за руку, теперь уже с большей силой. В этот момент у него сработала рация, скрипучий голос сообщил:
— У нее тут целый арсенал под кофточкой: какие-то заточки, дымовухи. Хорошо подготовилась девочка, поднимись-ка сюда.
— Серый, возьми ее. — Меня передали в руки другого охранника. Молодого и довольно хлипкого с виду.
Этот молокосос не придумал ничего лучше, как посадить меня в комнате охранников, где находился пульт и мониторы со всех камер в доме. Я видела, как по коридору бежит Михей, как Захаровна натирает плитку в туалете, как три здоровых мужика склонились над несчастной девушкой в фиолетовой кофточке. Наблюдать с монитора, что они там собираются с ней делать, я не собиралась. Необходимо было действовать, причем действовать аккуратно, чтоб меня никто не заподозрил. Знакомство с Львом Петровичем придется перенести, сейчас надо спасать девчонку. Лучше всего уходить, не вызывая особых подозрений, в момент всеобщей паники, беспорядка и хаоса, и создать такой хаос можно с помощью простой вещи — пожара!
Я оценила обстановку, рядом со мной зевающий охранник, на крыльце еще один, остальные потянулись на расправу с пойманной девушкой, которая скрывала под своей кофточкой какой-то арсенал.
— А в туалет можно сходить? — робко спросила я, обращаясь к своему надзирателю.
— Давай, только быстро, — нехотя согласился он. — Направо вторая дверь.
— Спасибо. — Я вышла из комнаты охранников и поспешила в туалет, где уборщица в этот момент надраивала раковины.
Захаровна даже не повернулась в мою сторону, когда я вошла. Она откручивала крышку пластиковой бутылки, на которой красовалась этикетка «Чистодом». Похоже, средство закончилось, и экономная уборщица активно трясла бутылкой, пытаясь выдавить еще хотя бы каплю чудодейственного геля.
