Они навязали России свои ценности, свое мировоззрение и свою психологию вездесущего рвачества. Уже и многие русские подражают их характеру (менталитету, если хотите). И ни о каком возрождении нельзя говорить, не понимая, кто управляет страной на самом деле. Для них нет России, для них есть только их Москва, все так же сосущая соки из провинций. Для них есть беспрерывное столичное шоу, вакханалия ночной и тусовочной жизни - им все равно - если здесь все пойдет прахом - у них есть путь к отступлению - они давно привычно и обреченно сидят на чемоданах".
На этом месте текст закончился. Афанасий отразил его практически дословно и долго осмысливал содержание. Это не было бытовым обывательским антисемитизмом, но написано от горячего чувства.
- А что, - рассуждал он, прочитав девчатам запись, - крестьян-евреев нет, рабочих практически тоже, все они шустрят на непыльной работе, телевидение в их руках и, конечно, получается, что любой дурак, а они умные.
- Ну и пусть бы свой ум проявляли в Израиле, что-то там особой культуры не замечается.
- А во мне четверть еврейской крови, - хладнокровно сказала вдруг Ольга - у моей матери половина...
- Но ты же не состоишь в еврейском клане, - поторопилась Ирина.
- И ты же не станешь отрицать, - добавил Афанасий, - что существует еврейская мафия на телевидении и в культуре?
- Не стану. Но я как-то думала об этом. В том смысле - почему именно Россия оказалась полигоном, почему она принесла в жертву свои духовные ценности? Ведь она оказалась как бы распятой на кресте - и это похоже на искупление грехов за всех, за те же тысячелетние гонения на евреев. Другого я не смогла найти, чтобы объяснить всю эту катастрофу.
У Ирины была особенность - при всем своем равнодушии к историческим процессам, её легко можно было завести на политические темы:
- Но что теперь-то делать? Как избавиться от их клана? Они же родились здесь - это как бы диаспора, они уже сто лет в Москве. Что, посадить их на пароходы и отправить в Израиль? Весь мир заголосит. Ведь не будут же ходить по театрам и говорить режиссерам - собирайтесь, завтра вы едите в Израиль? Что делать-то? Ждать, когда они ассимилируют полностью?
- Они не ассимилируют. Теперь самому Израилю выгодно иметь здесь этот клан. Неизвестно, какие у них планы.
- Но что делать-то?
- Мне кажется, - продолжал Афанасий, - что дело идет к погромам или к террактам. Они же действительно резвятся, как безумные. У них крыша поехала и тормоза отказали. Они всегда, как соберутся вместе, так и вызывают огонь на себя. Если бы у них в Израиле не было враждебного окружения, они бы и там гражданскую войну устроили. Не зря у них ни при что ни за что Каин Авеля замочил.
- Он обиделся, что Господь принял дары Авеля, а его нет, - пояснила Ольга.
- Зависть его точила. Вот и в России они устроили переворот из-за зависти и друг друга предавали из-за зависти.
- Но что делать-то? - не успокаивалась Ирина. - Может, нужно объединяться не евреям?
- Да угомонись ты! Ляжешь спать и все забудешь. Объединишь тут вас! Это нужно создавать нееврейские газеты, нееврейское телевидение, конкурировать с ними. А русские не будут этого делать, мы способны только на бунт. А пока - каждый за себя.
Они ещё повспоминали, как немцы пригнали в Россию вагон с "выходцами", поспорили о Шостаковиче, Пастернаке и Бродском. А потом как-то разом устали и замолчали. Ну, баламутят Россию евреи, разворовывают чиновники, ну, устроили они себе праздник и промывают мозги населению - всем мало мыслящим это понятно. И что? Что от этого знания меняется? Все то же тяжелейшее ощущение безысходности. Но Афанасий почти физически ощущал боль за истерзанную Россию, у него даже возникла мысль послать статью в газеты, с желанием "раскрыть людям глаза", и может быть, он бы на это решился, если бы на том самом чистом листе впервые не появилась уже знакомая фраза: "Не делай этого!"
Но на этот раз она его не испугала, а немного раздразнила. Он взял и написал чуть ниже:
"Меня зовут Афанасий, а ты кто?"
Лист "помолчал", и вдруг всплыли слова:
"Где ты находишься?"
Вопрос озадачил его. Это был уже явный контакт, но с кем?
"Планета Земля. Страна Россия", - написал он и хотел было уточнить место в России, но решил повременить и спросил:
"А ты где?"
Лист "молчал" минуты три. Потом выдал:
"Мы можем встретиться. Назначь время и место. Не бойся."
"Я не боюсь. Но кто ты? Человек?"
"Все узнаешь при встрече."
"Зачем она нужна?"
"Чтобы тебе помочь."
"У меня все нормально."
"Ты в опасности."
"Что мне угрожает?"
"Узнаешь при встрече."
И вот это настойчивое желание выманить на встречу, Афанасия очень насторожило. Кто бы ни был этот контактер, но на инопланетянина он явно не тянул. Скорее всего это мог быть кто-то, имеющий отношение к листам и желающий их вернуть.
Афанасия не волновал технический вопрос: каким образом налажен контакт? Зато он понял, что его местонахождение листы не выказывают, и он написал:
"Должен получить исчерпывающую информацию о вас".
"Хорошо. Завтра. Просьба: ни в коем случае не писать на других листах. Это опасно для вас."
Об этом контакте он не стал рассказывать. Ольга была на работе, а с Ириной ему общаться не хотелось. Она и воспринимала эти загадочные листы как какую-то техническую игрушку типа компьютера и не понимала волнений Афанасия.
"Скорее всего - это человек. Каким-то способом он передает текст. Значит, он имел отношение к сундуку. Он предупреждает меня об опасности, но скорее всего он боится, что я ещё что-то узнаю, можно назначить встречу в таком месте, чтобы Ольга могла посмотреть на него".
А между тем на "кофейных" листах появился новый текст. Афанасий принялся было его читать, как услышал женский голос:
- Есть кто-нибудь? Хозяева!
Ирина с детьми, видимо, спали после обеда в дальней комнате. Он выглянул в окно и сразу же узнал женщину из малины. Она смотрела на него снизу вверх и улыбалась.
- Так это вы, загадочный сосед? У вас наверху до поздней ночи горит свет, а я, знаете, тоже ночная птица.
- Я сейчас спущусь, - и он побыстрее, боясь, что она войдет в дом, поспешил на улицу.
- Мы только что въехали. Вот, знакомлюсь с соседями. Меня зовут Леной.
- Афанасий. - сказал он краснея, - рад познакомиться.
- Вы, наверное, писатель?
- Да нет, я так... Вообще-то, я археолог.
- Очень интересно. А девочки - это ваши дети? Я смотрю, вы тут очень весело проводите время, - и она кивнула на бассейн. - Все время слышен смех. Ой, какой песик!
Это Гарик вышел из дому и равнодушно смотрел на гостью.
- А где дети?
- Они спят.
- Вы извините, я могла их разбудить. Знаете что, у нас на участке есть баня, настоящая, с парилкой. Можете мыться и париться, когда захотите. У вас же нет горячей воды? Это проблема, когда дети. Приходите в любое время, я всех приглашаю. Знаете, вот слева от нас живет известный писатель, он ищет, с кем попариться. Не составите ли ему компанию? Правда, я не читала ни одной его книги, но он подарил мне три. Сиплярский - не слышали?
- Нет.
- Но это все равно, познакомитесь. И, может быть, расскажите о ваших занятиях. Я так бы хотела узнать, чем занимаются современные археологи. Я очень любопытная!
Нельзя было сказать, что она кокетничала, ей этого и не нужно было делать - она знала, что и без того привлекает к себе внимание мужчин, а было очевидно, что она хочет не просто привлечь, но и узнать человека, как можно быстрее. Ее глаза старались ухватить психологическое состояние Афанасия, нащупать его сильные и слабые стороны. Отсюда в её лице было это несоответствие - слова проговаривались с одним чувством, а глаза смотрели не то, чтобы холодно, а эдак - себе на уме...
- Спасибо... за приглашение. Я скажу жене. Это очень кстати.
- А я вам крикну через забор, когда придет Сиплярский, хорошо? Ну, ладно, пойду дальше знакомиться.
И она в своем тонком сарафане поплыла к калитке.
"Не отказался бы ты с ней собирать малину!" - сказал кто-то в голове у Афанасия.
Этот "кто-то" всегда старался все опошлить и был ещё тем умником. Стоило с ним войти в диалог, и он живо прокручивал эротические сюжеты. А эта Лена совсем не походила на сексуально озабоченную, просто, наверное, не может жить без общества.
Он не успел зайти в дом, когда появилась Ольга.
- Чего она хотела?
- Ходит, знакомится, приглашала детей мыть в бане.
- Смотри сам. Только откуда у неё такие хоромы?
Он рассмеялся.
- Ты судишь о людях с прокурорских позиций. Она же красивая женщина, у нее, наверное, богатый любовник.
- Вот-вот, как бы тебе не наткнуться на её богатых знакомых.
- Да я не собираюсь ни с кем знакомиться, - неуверенно сказал он.
- Ну-ну.
- Слушай, я же сегодня установил контакт!
И он рассказал о диалоге. Самое вероятное, предположил он, у кого-то в руках осталось некое средство подключения к одному из листов. Но этот некто может тоже оказаться бандитом, что скорее всего - раз он первым делом взялся выяснять местонахождение и упорно добивался встречи.
