Я спорить не стала. В подобных случаях спорить бесполезно. Таких беспечных олухов, каким оказался мой клиент, только сама жизнь может научить.
Вересов открыл железный ящик. В нем лежала аккуратная стопка общих тетрадей. Все в красных обложках, одного размера, как близнецы похожие друг на друга. Более ничего я в этом ящике не увидела.
— Это и есть журналы, в которые Чернов записывает результаты опытов?
— Совершенно верно.
— Посмотрите, пожалуйста, все ли тетради на месте. Даже не так: на месте ли тетрадь с последними записями?
Вересов взял три верхних тетради и стал просматривать их. Полистал, как-то неопределенно хмыкнул и вытащил всю пачку, штук десять или больше. На обложке каждой тетради стояла дата, когда ее начали заполнять и когда закончили, так что он быстро разобрал их и разложил по порядку. Потом опять хмыкнул и проверил, правильно ли разобрал. Вид у него был несколько растерянный.
— Знаете ли, я ничего не понимаю, — признался он. — Нет последней тетради, результатов работы за последний месяц…
Вот так. Этого я и ожидала.
— Очень боюсь… — заговорила я, — что исчезновение вашего технического директора, пропажа тетради с записями результатов опытов и успехи конкурирующей фирмы связаны между собой.
— Вы хотите сказать… — мои слова, по-видимому, были для него настолько дикими и неприемлемыми, что он даже не решился договорить фразу.
— Вот именно, — подтвердила я. — Именно это я и хочу вам сказать.
— Такого не может быть, — не согласился он.
— Но факты, Геннадий Валентинович, факты…
— Все равно не может быть.
Он был настолько убежден в том, что его технический директор не мог передавать информацию конкурирующей фирме, что даже меня на некоторое время поколебал. Но только на короткое время, потому что фактам я привыкла верить. У меня были факты, а у него только эмоции.
— В любом случае с этим делом теперь будут разбираться, — сообщила я ему. — Потому что ваш технический директор вчера был убит.
Потом я отпаивала Вересова минеральной водой и успокаивала его. А когда он пришел в себя, то потребовал подробностей. А мне не хотелось сейчас говорить о подробностях. Я только сказала ему, что Чернов был убит выстрелом в сердце. Совершенно не мучился. Даже боли не почувствовал, сразу умер. А с подробностями он сумеет ознакомиться несколько позже. Сейчас же нам с ним необходимо ехать в милицию.
— Прямо сейчас? — Ему очень не хотелось ехать в милицию. Почему-то в милицию не хочется ехать никому. Мне, между прочим, тоже. Но надо же.
— Да, прямо сейчас. Геннадий Валентинович, это крайне необходимо. Стопроцентной уверенности, что убит именно Чернов, у меня нет. Вы должны опознать покойного. Или сказать, что это не он. Для следствия очень важно сделать это как можно быстрей.
В конечном итоге я убедила Вересова, что ехать в милицию нам необходимо. А потом позвонила Мельникову. К моему счастью, он оказался на месте.
— Слушай меня, Мельников, и не перебивай, — попросила я. — И, пожалуйста, без шуточек, мне не до них. Сейчас я приеду к тебе в отдел с одним ответственным человеком. Я полагаю, он знает убитого вчера мужчину. Надо провести опознание. Если это именно тот человек, что я думаю, то многое прояснится. Понял?
— Понял! — когда надо, Мельников становится удивительно понятливым и удивительно покладистым. — Приезжайте. Жду вас.
— Нас ждут, — повторила я Вересову. — Пойдемте.
И мы пошли. А внизу, у выхода, меня опять осенило. И я тормознула у вахтера, пожилой миловидной женщины, вроде бы охранявшей это научно-коммерческое учреждение от всех напастей. Какая уж там охрана! Если кто-то захочет войти сюда без спроса, она его все равно задержать не сумеет. Разве что крик поднимет, в лучшем случае. Но все равно, вахтера иметь положено, для порядка. Хотя определенная польза от него все-таки есть: и ключи работникам выдает, а потом обратно их собирает, и почту принимает. И, наконец, у нее всегда можно узнать, кто когда ушел и кто когда пришел. А вот это меня как раз и интересовало.
— Простите, Геннадий Валентинович, я хотела бы задать несколько вопросов вахтеру.
— Конечно, задавайте, — его мысли были где-то далеко-далеко, и я не уверена, что он понял меня. Но это не имело никакого значения.
— Скажите, пожалуйста, — спросила я у миловидного стража порядка, — вчера вы здесь были или кто-нибудь другой?
— Я дежурила. До десяти вечера сидела. Сменщица позже пришла, у нее гости были, вот и пришлось мне задержаться. Так-то мы в семь часов меняемся, — страж отвечала весьма словоохотливо, и это было хорошо.
— Не помните, когда вчера ушел с работы Чернов?
Словоохотливость словоохотливостью, а начальство вахтерша почитала, так что, прежде чем ответить на мой вопрос, посмотрела на Вересова.
— Да-да, в какое время он ушел? — механически поддержало меня начальство, и вахтерша охотно распахнула шлюзы своего красноречия.
— Евгений Константинович, как всегда, ровно в шесть ушел. Остановился около меня, ключ отдал, пожелал спокойного дежурства. Он всегда, когда домой уходит, спокойного дежурства желает. Очень вежливый человек. И когда приходит на работу, всегда спрашивает, как дежурилось. Здоровьем интересуется, внуками… Однажды мазь принес мне, от радикулита очень хорошо помогает.
Меня совершенно не интересовало, насколько Чернов вежливый человек и какими проблемами из жизни вахтерши он интересуется. Но я не прерывала ее. Пусть говорит, авось скажет что-нибудь важное, нужное мне.
— А вот когда вечером приходит, это, значит, когда после работы опять забегает, никогда не разговаривает, — продолжала вахтерша. — Рукой вот так помашет, — она показала, как Чернов машет рукой, — ключ возьмет и к себе, на второй этаж.
— И часто он по вечерам приходит?
— Нет, редко. А вчера был, вчера как раз приходил…
Тут и Вересов прислушался, сообщение его заинтересовало.
— В какое время он вчера приходил?
— А после восьми, как раз по радио известия передавать кончили. Пришел, рукой помахал (она опять показала, как махал рукой Чернов), ключ забрал и к себе наверх. Только он там долго не задержался. Он, когда по вечерам приходит, никогда долго не задерживается. Минут пять, не больше. Туда и обратно. Вроде как забыл чего-то… Пришел, взял и опять ушел…
— В руках что-нибудь нес?
— Нет, ничего не нес. Как пришел с пустыми руками, так и ушел. Ключ отдал, рукой помахал и ушел. Ни слова не сказал. А что, пропало чего-нибудь? — Эх, как у нее глаза-то загорелись… — Или случилось чего?
— Нет, ничего не случилось, Людмила Сергеевна, — попытался успокоить вахтершу Вересов. — Просто мне нужен Чернов, а его нет, вот я и интересуюсь. Он ведь сегодня на работу не приходил?
— Не приходил, — подтвердила Людмила Сергеевна. — Только вчера, когда он третий раз пришел, я так и подумала: что-то случилось. Уж очень он сердитый был. Я нашего Евгения Константиновича никогда таким не видела.
— Вы хотите сказать, что Чернов вчера третий раз приходил? — кажется, на сей раз Вересов не поверил вахтерше.
— Ну да. Молча взял ключ и побежал наверх. Даже рукой не помахал. Никогда раньше не бегал, солидный все-таки человек и в возрасте. А тут побежал.
Вересов после этого ее сообщения в ступор впал — стоит, молчит и смотрит куда-то в сторону. Так что пришлось инициативу брать на себя.
— Это в какое время было?
— Да ведь как раз полдесятого, наверно, и было. Он сбежал по лестнице, ключ мне на стол бросил и за дверь. Ни слова не сказал. Я все сидела и думала, что с ним такое случилось, а тут и сменщица пришла. Так что я быстро домой собралась.
— А больше вчера никто не приходил?
— Да нет, которые остались, те работали. А из тех, кто ушел, никто больше и не приходил, окромя Чернова.
— Крон, наверное, оставался, Лаврентьева, Сидоров? — перечислила я своих подозреваемых.
— Лаврентьева как раз и оставалась. А Крон ушел. И Сидоров тоже. Как шесть часов пробило, так оба они и ушли. А Лаврентьева еще после меня оставалась.
— Спасибо, Людмила Сергеевна, полную вы ясность нам сейчас представили, — довольно вычурно высказался вышедший наконец из ступора Вересов. — Пойдемте, что ли, Татьяна Александровна?
И мы снова пошли. А уже когда садились в машину, Вересов спросил:
— Как вы догадались, Татьяна Александровна?
А как я догадалась? Да ни о чем я не догадалась. Просто почувствовала, что надо с вахтером поговорить. А точнее, подсознательно поступила по правилу: когда ведешь розыск, спрашивай об интересующем тебя у всех, кто может что-то знать. Каждого, кто соприкасался с объектом твоих поисков, считай потенциальным обладателем нужной тебе информации. Чем больше людей опросишь, тем большая вероятность, что что-нибудь толковое узнаешь. А вахтеры, они на перекрестке всех дорог, многое могут рассказать.
