Ксения вскочила с места и кинулась вслед за мной. Остановив меня, она заглянула мне прямо в глаза.
– Я все поняла, и если нужно, можете на меня рассчитывать, – произнесла она. – А сейчас я и в самом деле все рассказала, поверьте. Ну, не знаю я больше ничего! – в отчаянии выкрикнула Ксения, приготовившись снова разреветься.
– Ладно, я вам верю, – кивнула я. – Но вы все-таки не пейте больше, хорошо? А я все же пойду, пока я выяснила все, что хотела. Я оставлю свою визитку, так что звоните, если будет что сообщить. Возможно, что я и сама вас еще навещу.
– Пожалуйста, – мотнув головой, ответила Ксения. – Я буду дома. Сегодня я должна была ехать на соревнования, но я позвонила и сказала, что не смогу. Так что я все время дома…
Уже у самой двери она легонько взяла меня за рукав и, не глядя в глаза, подобно Веронике Вересаевой, попросила:
– Пожалуйста, найдите его… Понимаете, кроме Вячеслава, у меня никого нет.
– Я сделаю все, что смогу, – пообещала я.
Потом вздохнула и, не прощаясь, быстро вышла из квартиры. В отличие от встречи с Вероникой Вересаевой после разговора с Ксенией у меня не сложилось впечатления, что девушка что-то скрывает.
Прояснить все нюансы личных взаимоотношений Вячеслава и Вероники представлялось мне очень важным. Интуитивно я чувствовала, что, возможно, здесь кроется разгадка исчезновения Колесникова. И откладывать дело в долгий ящик не захотела. Поэтому сразу же после разговора с Ксенией я направилась обратно к элитной многоэтажке.
Подъехав к дому, я тут же забеспокоилась. Предчувствие было явно недобрым. Возле подъезда, в котором жила Вероника Вересаева, собралась толпа народа. Кроме того, я заметила несколько автомобилей, в том числе милицейский «уазик», а также машину «Скорой помощи».
Я остановила автомобиль, вышла и, подойдя поближе, влилась в толпу. Я тихонько спросила одну из женщин:
– Чего случилось-то?
– Женщину убили, – ответила та, – господи, ужас-то какой!
– И что делается! – подхватила другая. – В собственном доме убить могут!
– Да она не с нашего дома, – сказала вдруг третья, – незнакомая.
– Да как не с нашего! – махнула рукой та самая, к которой первоначально обратилась я. – Недавно она тут живет, в нашем подъезде.
– С нашего, с нашего, – закивала вторая, – я ее знаю, Вероникой звать. Она напротив меня как раз живет с женихом. Да молодая совсем! И у кого рука поднялась?
– Да сейчас ни за что ни про что убить могут, – вздохнула третья. – Ее ножом, что ль, пырнули?
– Не знаю, – пожала плечами первая. – Вон она милицию вызывала, – она кивнула на худенькую, совсем юную девушку в коротком летнем платье.
Я уже хотела окликнуть ее, но к девушке в это время подошел мужчина в милицейской форме с погонами капитана. Я отметила, что никто из милиционеров мне незнаком.
– …Я поднялась к Веронике полчаса назад, – дрожащим голосом сообщила девушка, – мы договаривались, что она даст мне конспекты… Я учусь на биологическом, а Вероника как раз закончила этот факультет. Но дверь мне никто не открыл. Я вышла на улицу, хотела пройти в магазин и тут заметила, что у нее горит свет. Днем! Тогда я забеспокоилась…
– Почему? – перебил ее милиционер. – Она могла просто выйти куда-то ненадолго. Почему вы сразу забеспокоились и вызвали нас?
– Я просто… – девушка совсем разволновалась. – Ну, не знаю, я с ней созванивалась сегодня, и… мне показалось, что она была чем-то взволнована. У меня просто было предчувствие какое-то нехорошее, – девушка всхлипнула.
«Да уж, – мысленно прокомментировала я. – Предчувствие тебя не обмануло. И меня, кстати, тоже… Между прочим, если бы мы с Родионом все-таки решили за ней проследить, возможно, мы и смогли бы предотвратить все это».
– И вообще, кто будет оставлять включенным свет днем, да еще в такую жару? – проговорила девушка.
– Вы сначала позвонили в милицию? – продолжил расспросы капитан.
– Нет, в «Скорую». А там мне велели вызвать вас, потому что они не станут ломиться в запертую дверь.
– Понятно, понятно, – проговорил капитан. – А когда вы видели Веронику Вересаеву в последний раз? До этого инцидента?
Девушка снова всхлипнула, подумала и сказала:
– Довольно давно. Мы встретились на улице, возле дома. Но почти не разговаривали, потому что я тогда спешила.
– Вы проедете с нами после того, как мы здесь закончим, – произнес капитан. – Расскажете все подробно. Попрошу вас никуда не отходить, ни с кем не разговаривать, не распространять никаких слухов, ясно?
Девушка покорно кивнула, вытирая слезы.
– Еще свидетели есть? – крикнул милиционер в толпу.
Толпа безмолвствовала.
– Тогда расходитесь, расходитесь! – крикнул милиционер. – Здесь нечего делать, идет серьезная работа.
Люди неуверенно затоптались на месте, но расходиться не спешили. Капитан повторил приказ и пошел к подъезду, кинув стоящему в дверях лейтенанту, чтобы проследил за порядком. А потом повернулся и крикнул подруге Вероники:
– Пройдите с нами в квартиру!
Народ действительно стал расходиться, вскоре во дворе остались только представители милиции. Через некоторое время из дома вынесли носилки, накрытые простыней. Их пронесли очень быстро и загрузили в машину «Скорой помощи», но я успела заметить, что простыня не надвинута на лицо девушки. Да и погрузили ее очень поспешно. А это значит… Значит, что Вероника, скорее всего, жива! Господи, хоть бы это оказалось правдой!
В первый момент я инстинктивно рванулась в сторону «Скорой», но тут же остановила себя: кто я такая? Мне все равно не позволят поехать с ней в больницу. И о том, чтобы побеседовать с девушкой, тоже речи быть не может. Ей нужно как минимум прийти в себя, более-менее поправиться, только тогда я сумею поговорить с ней. Кстати, за это время постараюсь связаться с кем-то из своих знакомых в милиции, чтобы в дальнейшем избежать препонов со стороны врачей.
Пока что я решила всего лишь проехать за машиной «Скорой помощи», чтобы узнать, в какую больницу повезут Веронику. Ну, и заодно все же убедиться в том, что она жива. Я не стала до поры до времени светиться перед милиционерами и сообщать, что ехала именно к Веронике. Они пока что знали не больше меня.
Ехать пришлось недолго: «Скорая» скрылась за воротами Первой городской больницы. Я увидела, как из нейрохирургического корпуса выбежали санитары и, подхватив носилки с лежащей на них Вероникой, внесли девушку в отделение. Дверь закрылась.
Дело принимало совершенно другой оборот. Случившееся еще больше запутывало ситуацию с исчезновением Вячеслава Колесникова. Я отправилась домой и всю дорогу не могла прийти в себя. Ну, дела! Значит, не зря мне сердце и разум подсказывали, что Вероника что-то знает! Вот только зря я не задержалась во время своего первого визита, зря не стала давить на нее, зря не решилась на слежку…
* * *
– С Вероникой все плохо. Она в больнице. – С этими словами я обратилась к Перетурину, набрав номер его сотового.
– Вероника Вересаева? – изумленно уточнил Родион Евгеньевич. – А что с ней такое?
– Точно не знаю, но, судя по тому, что в дело вмешалась милиция, присутствует некий криминал. Возможно, ее хотели убить.
Услышанная новость, видимо, ударила Перетурина по голове.
– Н-да, – пробормотал он. – Совсем все запуталось к чертовой матери! Но кому она могла помешать, кому?
– А вот это нам и предстоит выяснить, – проговорила я. – Необходимо проверить всех, кто имеет отношение к Вячеславу Колесникову.
– Значит, вы считаете, что это… происшествие с Вероникой связано с исчезновением Вячеслава? – спросил Перетурин.
– Скорее всего. Эти два события произошли одно за другим, вряд ли это совпадение, – ответила я.
– Но если Вячеслава убили из-за денег, которые он вез, то зачем убивать Веронику, зачем? Ведь она даже ничего не знала об этом! – не мог успокоиться Перетурин.
– Возможно, его убили не из-за денег, – устало проговорила я.
– А как ее хотели убить? Способ?
– Не знаю. Мне пока удалось выяснить лишь, что ее увезли в Первую городскую больницу.
– Знаете что, – решительно проговорил Родион. – Я сейчас к вам приеду!
– Зачем? – удивилась я.
– Вместе подумаем!
– Нет уж, спасибо, – решительно отказалась я. – Что-что, а думать я и сама умею. И даже в одиночестве у меня как-то лучше получается. Еще я обязательно свяжусь с кем-нибудь из милиции, чтобы узнать подробности происшествия с Вероникой. Будем надеяться, что она все-таки останется жива.
– Ну ладно, – немного разочарованно протянул Перетурин. – Но вы все-таки имейте в виду, Татьяна Александровна, что можете на меня рассчитывать. Я обязательно приеду по первому вашему требованию.
– Хорошо, спасибо, – невесело улыбнулась я и отключила связь.
Приехав домой, я выпила два стакана апельсинового сока, переоделась в шорты с майкой и первым делом набрала рабочий номер подполковника Мельникова. Он возглавлял убойный отдел в Кировском УВД, и, хотя об убийстве как таковом еще говорить было рано, вполне вероятно, что заниматься проверкой по этому делу поручили кому-то из его ребят. А уж если, не дай бог, Вероника умрет, тогда точно будет заведено уголовное дело.
