Немного подумав, Валентина ответила:
– Был у нее двоюродный брат по матери, я ведь говорила, что матери у моей мамы и Аделаиды были разные. Жил с семьей где-то на севере. В Сибири, что ли. Но он давно умер.
– Может, у него остались дети?
– Погодите-ка, – Валентина встала и вышла из комнаты.
Через минуту она вернулась с альбомом в красном плюшевом переплете. Открыла его, но, прежде чем дать мне, быстро вынула маленький картонный прямоугольник – фотографию – и сунула под диванную подушку. А потом опасливо покосилась на меня, пытаясь понять, заметила ли я эти манипуляции. Но я успела отвести взгляд в сторону и принялась рассматривать металлическую вазочку, покрытую причудливым орнаментом, в шкафу за стеклом. Нет, определенно я должна вернуться в эту квартиру, когда ее хозяйки не будет дома!
– Вот, это ее брат, – Валентина осторожно вытащила фотографию из уголков и перевернула на другую сторону, показывая мне косую размашистую надпись: «Адочке от брата. 1996 г.». Она ее маме приносила показать, да оставила тут и больше про нее не вспоминала.
Снимок был сделан в квартире. На диване, на фоне ковра с причудливыми, узорами сидели четверо: мужчина средних лет с усталыми глазами, довольно приятная женщина, старательно улыбавшаяся в объектив, и двое детей – худенький мальчик лет двенадцати и щекастый младенец в розовом платьице и с белым пышным бантом, непонятно как державшимся на почти лысой круглой головке. Девочка сидела на коленях у матери.
– Значит, брат вашей тети умер?
– Да, – подтвердила Валя, – где-то в конце девяностых разбился на машине вместе с женой.
– А дети?
– Детей с ними не было, слава богу.
Значит, дети остались живы, и теперь они уже взрослые. И могут претендовать на Аделаидину квартиру. А что, если это вовсе не Валентина убила свою тетку? Я хотела спросить ее, не знает ли она что-то об этих детях, но тут позвонил Киря:
– Ну, Иванова, пляши! Завтра в два у тебя свидание. Догадайся с кем.
– Уже догадалась. Вся сияю от счастья.
– Заедешь ко мне за документом. Ну, ты поняла, о чем я, везучая ты моя?
– Все поняла, начальник. Спасибо тебе огромное, ты настоящий друг.
– Спасибом не отделаешься, и не мечтай.
– Да-да, за мной должок, Володя.
Судя по эзоповой речи, Киря звонит с работы и боится сболтнуть лишнее. Остерегается чужих ушей даже когда один в кабинете и рядом не трется кто-то из подчиненных. И я его понимаю: если кто-нибудь узнает, что он собирается на время одолжить мне адвокатские корочки, ему не поздоровится. Спасибо тебе, заботливый ты мой!
А жизнь-то налаживается, Танюша! Очень довольная, я распрощалась с Валентиной и поехала домой.
Жизнь определенно налаживалась. Дома меня ждал романтический ужин при свечах и фантастическая, безумная ночь. Все мои подруги сдохли бы от зависти.
Дверь за мной с грохотом захлопнулась, в замке заскрежетал ключ.
Ниночка смотрела на меня расширившимися глазами, губы ее дрожали. Но не успела она и рта открыть, как я твердым тоном объявила:
– Здравствуй, Нина, я твой адвокат, меня зовут Татьяна Александровна. Понятно?
Она кивнула, сглотнула слюну и перевела глаза на окрашенную в темно-зеленый цвет стену, по которой змеилась тонкая трещина.
Выглядела девчонка ужасно. Со щек пропал румянец, глаза покраснели и опухли от слез, волосы выглядели так, словно их уже месяц не касалась расческа. Похоже, она даже не понимает, почему оказалась в этом ужасном месте.
– Постарайся вспомнить все, даже мелочи. Позавчера ты была у Аделаиды Амвросиевны?
– Нет, я же уже рассказывала.
– А теперь расскажи мне. Почему ты к ней не поехала? Вы же договаривались?
– Да. Но я ей утром позвонила сказать, что не смогу, но она не взяла трубку. Может, в туалете была. Или выходила куда. Я хотела потом еще раз позвонить, через полчаса.
– И что? Позвонила?
Не поднимая на меня глаз, Ниночка поводила указательным пальцем по столу и уныло произнесла:
– Я забыла.
– А она тебе не звонила? У нее ведь есть твой номер?
– Да, есть. Но она мне не звонила.
– А почему ты отменила свой визит? Ведь тебе нужно было сделать Белкиной укол. Разве можно было пропускать?
– Один день можно, ничего бы с ней не сделалось. А у меня же свидание!
– С кем?
– С Ромой.
Ну конечно, свидание для молодой девушки важнее, чем какой-то там укол, который нужно делать старой больной женщине!
– И что, свидание нельзя было отложить до вечера?
– Нет. Рома сказал, что вечером уезжает в командировку, надолго, и хотел весь день провести со мной. Я так обрадовалась! Мы ведь не часто с ним встречались, он все время был сильно занят.
– Тебе очень нравится Рома?
– Да, он классный. Красивый. Веселый. Он очень хороший.
– Значит, веселый и хороший. А когда ты ему позвонила, чтоб он подтвердил твое алиби, он не ответил.
– Нет, просто телефон его был отключен. Он ведь уехал.
Резонно. Уехал и телефон отключил, чтоб не тратиться на роуминг.
– А где он работает?
– Не знаю, – вздохнула Нина.
– Сколько ему лет?
Она пожала плечами и посмотрела на меня испуганно.
– И где живет, не знаешь. И фамилию его не знаешь. Сколько времени ты с ним встречаешься?
– Две недели.
– И за две недели ты узнала о нем только то, что его зовут Рома?
Ниночка посмотрела на меня виновато и промолчала. Я потихоньку начала злиться:
– Может, он и не Рома вовсе? Может, он Вася или Петя?
Тут она заплакала, и мне пришлось ее утешать. Носового платка у нее не было, и я отдала свой. Ну что за глупая девчонка – встречаться с парнем целых две недели и даже не поинтересоваться, где он живет, где работает, кто его родители! Не факт, что он бы ей все это выложил, но ведь она даже не пыталась узнать. Все это я хотела ей сказать, но прикусила язык, вспомнив, что вчера провела чудесную ночь с мужчиной, о котором не знаю ровным счетом ничего, кроме того, что его зовут Олег.
– Ну, хорошо. Значит, ты целый день провела с Ромой. И чем же вы занимались?
Шмыгая носом и всхлипывая, Ниночка начала перечислять. Сначала они катались на его машине…
– Номер или хотя бы марку можешь назвать? – вставила я.
Она мотнула головой и назвала только цвет автомобиля – белый. Да, не густо. Прямо призрак, а не юноша!
Потом они приехали на машине в лес и там долго гуляли. Искали ландыши. Не нашли. Поехали в магазин, где Рома купил продукты и шампанское.
– Где этот магазин? – спросила я. – Как называется?
Нина не знала. Она вообще в магазин не заходила, видела его из окна автомобиля. Небольшой павильончик, обшитый белой вагонкой, у обочины дороги. Рома сказал, чтобы она подождала в машине, спросил лишь, какое Нина любит шампанское. Она ответила, что полусладкое. Да, еще рядом с магазином была остановка, но какие маршруты там проходят, Ниночка не знала.
– Район-то хоть какой, знаешь?
– Да. Трубный, – пискнула девушка. – Какая-то окраина.
Жаль, что она не зашла в магазин. Если бы мы его нашли, возможно, продавцы ее бы вспомнили. И тогда у Нины было бы алиби. Ну что ж, не будем отчаиваться, еще не все потеряно.
– Ну а потом куда вы поехали?
– Он привез меня в квартиру.
Я обрадовалась: значит, она все-таки побывала у него дома! Но Нина тут же пояснила, что квартира не Ромина, а какого-то его друга, в новостройке на той же окраине Трубного района. Дом почти не заселен, ремонт не закончен. Штукатурка, линолеум на полу, сантехника, на кухне плита. Газ не подключен, лифт не работает: на девятый этаж они поднимались пешком. Даже обоями стены еще не оклеены. Зато есть электричество. Из мебели – диван, две табуретки да стол.
– Адрес, конечно же, не знаешь, – пробормотала я.
Она кивнула, потом мотнула головой. В квартире они пили шампанское, ели бутерброды с копченой колбасой и шоколадные конфеты. А затем занимались любовью. А что было потом, она не помнит, потому что заснула и проснулась, когда было уже совсем темно. Точнее, она не сама проснулась, это Рома ее разбудил и попросил поторопиться, потому что ему нужно ехать на вокзал: у него поезд. У Нины раскалывалась голова, но она быстро собралась и вместе с Ромой спустилась вниз. Было уже совсем темно, фонари не горели, да и какие фонари возле новостройки? Одна грязь кругом.
Рома довез ее до дома, высадил и сразу же уехал на вокзал. На прощанье он коснулся ее щеки губами и сказал: «Ну, пока, рыбка моя, я тебе позвоню, когда вернусь из командировки». Нина пошла домой и легла в кровать, радуясь, что мама спит, а значит, не станет спрашивать, где это она шлялась до поздней ночи. Она долго не могла уснуть, то ли от возбуждения, то ли от того, что голова все не переставала болеть. Пришлось даже встать и выпить таблетку.
