– Твой приятель обидел нашего друга. Мы оцениваем его лечение и компенсацию морального вреда в тысячу долларов.
– США? – съерничал Антоныч, не сводя внимательного взгляда с Железного Геры. – Не австралийских?
Этот разговор мог затянуться надолго, если бы Железный Гера не выдал:
– Уважаемые, для предъявления любого иска необходимы доказательства. Ими являются любые фактические данные, на основе которых в определенном законом порядке устанавливаются наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела. Вы готовы их предоставить?
На участке местности, занятой противоборствующими сторонами, наступила тишина. Представитель партии Поруганных Завсегдатаев, распахнув на себе льняной пиджак, обнажил золотую цепь и посмотрел себе за спину, на сторонников. Потом, повернув к Гере нахмуренный взгляд, попросил:
– Поподробней, пожалуйста.
– Свалили бы вы, а? – устало попросил, в свою очередь, Антоныч.
– Ты пришел в наш ресторан, обидел нашего друга. За это нужно платить.
– Это серьезное заявление, – заметил Гера. – Антоныч, мы время теряем.
Изрыгнув какие-то проклятья и адреса, гулящие бросились в бой.
Встретив первый натиск, Антоныч увернулся и обрушил на ближайшего град ударов. Желание вырубить сразу и надолго было столь велико, что, увлекшийся этим, он даже дважды врезал по спине упавшего навзничь противника. Но исход схватки предрешил Гера. Выдернув из-под стола руку, он схватил стул и швырнул его в огромный зеркальный шар, вращающийся над самым эпицентром сражения. Схватив за рукав Антоныча, он отдернул его в сторону и вместе с ним упал под лестницу, ведущую на второй этаж.
Шар треснул и развалился на две части. Оплетка, поддерживающая тяжелый ресторанный аксессуар, выскользнула и повисла в воздухе безвольной авоськой. Обе половины, перевернувшись в воздухе, рухнули на головы задержавшихся на поле брани гулящих.
– Ну, пацаны, вы сегодня просто в ударе! – рявкнул Антоныч, увлекая за собой Геру на второй этаж. – У тебя железо под столом, говоришь?.. Ты преувеличиваешь, брат! Все девки говорят, что ты болтун!
– Мальчики!
Гера на бегу обернулся.
Скатываясь по лестнице, он видел, как уменьшается в размерах платиновая блондинка.
– Колобок в двести восьмой каюте часто появляется!..
Выпростав полы рубашки из брюк, Антоныч вытряхнул зеркальные осколки.
– Двести восьмая, значит.
– Ты не знаешь, что значит – «часто появляется»?
– Видимо, у него там баба, – подумав над заданием, ответил Антоныч.
– И я так же думаю, – согласился Гера.
Они шли вдоль борта, стараясь не замечать чужого веселья. Наверное, хорошо отдыхать вот так, на корабле. Отрешившись от будней и думая лишь о том, где выпить и с кем.
– Интересно, пойди лайнер ко дну, этого хватит? – И Гера показал Антонычу ряд резиновых лодок с готовыми к работе моторами. – В смысле – на всех хватит?
– Ну, кой-кому, конечно, хватит. Кстати, вдоль левого борта тоже шесть штук таких.
Слава, закончив разговор с девицей, прошел по коридору и остановился у двери с табличкой «216». Каюта для VIP-персон, двухкомнатная, с бильярдом, прихожей для личного охранника и видом на море. Впрочем, все каюты на лайнере были с видом на море, так что дополнительной опцией это обстоятельство считать было нельзя. Мелочи Славу не интересовали. Ясно было главное – в каюте этой отправился в путешествие некто Марецкий. Человек из окружения Жидкова, правда, не считающий эту близость достойной. В море, если верить его дочери, с которой так мило и душевно болтал Слава, Марецкого уговорил отправиться Жидков. За неделю плавания им предстояло подписать какие-то документы и уладить ряд вопросов. Как бы то ни было, за дверью двести шестнадцатой каюты в данный момент находился человек, который Жидкова знал, и знал хорошо.
Нельзя было им троим – о Грише речи вообще не шло, Гриша мог сейчас кого-нибудь убить, а это не вписывалось в канву плана, – просто так ворваться к Жидкову. И даже интеллигентно постучаться было нельзя. Во-первых, вряд ли Кира в его каюте. Вернее всего, она в каюте, которая даже не обозначена на схеме судна. Во-вторых, лайнер кишел охраной, изнывающей от безделья. Они спали и видели, как им, охраняющим покой кормильца, отдается команда выбросить кого-нибудь за борт. Так что действовать следовало аккуратно и наверняка. Тем более что торопиться некуда.
Дверь открылась, и через минуту Слава встретил внушительных размеров детину. Он был одет в белые одежды, как праведник. Общий фон благопристойности слегка портил лишь пистолет под мышкой. Еще у него была радиостанция, из кармана куртки торчал сотовый телефон, а в ухе – наушник, как у телохранителя. Это и был телохранитель. Слава готов был поклясться, что сзади на ремне у него есть еще тесак или туристический топорик.
– Меня зовут Вячеславом.
Охранник завис телом и разумом. С одной стороны, окна бить никто не собирается, с другой – маловато информации.
– И что?
– Ничего, – ответил Слава. – Я могу врезать тебе в ухо или сломать руку. То есть что так, что так пропустить меня придется. Сообщи Марецкому, что прибыли (Слава хотел сказать «по его душу», но вовремя остановился)… что прибыл человек, интересующийся Жидковым.
Охранник сделал вид, что жует жвачку, хотя ее во рту не было, и с видом человека, оказывающего услугу, направился читать в свой отсек, напоминающий аквариум, «Блондинку в озере» в потерявшем цвет переплете. Судя по виду книги, ее читали все, кто сидел в этой каюте. Этот охранник читал медленнее, чем писал Чандлер, и дошел уже до страницы тридцатой. До того места, где Марло прокачивает Чесса на информацию.
Приложив рацию к губам, он выдавил что-то вроде того, что к Марецкому гость, что-то про Жидкова и что оружия при госте нет. Тут Марецкий разрешил гостя пропустить, и Слава понял, что способ проникновения в покои приятеля Жидкова им выбран верно.
До каюты Марецкого дойти было просто – выйти из «аквариума» охранника, повернуть за угол и сделать три шага по ковровой дорожке.
Прикоснувшись к двери, Слава усмехнулся – в лицо ему сверху, словно ворона, смотрела камера. Едва нога его ступила на порог, включилось дополнительное освещение. Он нажал на звонок, и тот закряхтел какой-то мелодией, очень напоминающей скрип дверей, ведущих из сеней в хату. У богатых свои причуды. Поскольку в домах таких посторонних опасаться нечего, охрана чужих не впустит, дверь открылась хотя и не скоро, но без лишних вопросов.
Слава увидел мужчину лет сорока на вид, на лице которого не присутствовало и тени усталости. Напротив, взгляд его был ясен, а лицо не помято. Поняв, что перед ним совершенно незнакомый человек, мужчина чуть нахмурился и задал вопрос, без которого продолжение разговора выглядело бы нелогично:
– Кто вы?
– Я Вячеслав, – сказал Слава и посмотрел на пол прихожей.
Хозяин правильно прочитал этот взгляд и, распахнув дверь, отошел в сторону.
– Мы знакомы?
– Нет.
Марецкий еще раз посмотрел на Славу.
– Вы должны мне денег?
– Как это может быть, если мы не знакомы?
– Не скажите, – и похожий на венгерского барона Марецкий провел гостя в огромный зал. Лет ему было около пятидесяти, бесцветные волосы ежиком торчали над покатым лбом и густыми, такими же бесцветными, бровями. Пах хозяин каюты смесью сандала и табака, одет был в куртку с петлями, что и придавало ему вид венгерского барона.
Представить было трудно, что в каюте лайнера может вместиться такой зал. Хозяин выглядел соответствующе рекомендации, выданной своей сестрой, – источал спокойствие и снисходительную вежливость. Кажется. За этой дверью он никого не боялся.
«А может, просто ни разу не били», – подумал Слава, усаживаясь по приглашению в кресло.
– Виски, мартини, коньяк?
– Уже не лезет, – сказал Слава. – Если можно, чаю. Если есть, с мятой.
Хозяин ушел на кухню и предоставил гостю возможность пройтись по комнате. «Нет, не били, – снова подумал Слава, – и, судя по всему, не грабили».
В каюте было все, что присутствует в домах на Рублевке: диван и кресла из мультфильма «Том и Джерри», камин, статуэтки, династийные вазы и причудливые экзотические цветы. Жидков точно угадывал вкусы туристов. По стенам – фотографии в дорогих рамках. Они-то и заинтересовали Славу более всего. Скользя по ним взглядом, он поймал себя на мысли о том, что пытается найти на них Жидкова. Однако его ожидало разочарование. Все лица на фото были знакомы: улыбался Путин, улыбался Медведев, здесь улыбался даже Паваротти. Ни одного неизвестного, в ком можно было заподозрить Жидкова.
Красавчик хозяин, замещая прислугу, вошел с подносом в руках. Видимо, быть простым ему не претило. Гостю он передал чашку мятного, себе оставил кофе. Слава благодарно посмотрел на чашку и, когда стало ясно, что чай из нее на стол уже не выплеснется, посмотрел на хозяина.
