– В итоге все получилось как нельзя лучше. Мюррей перезвонил мне, когда я уже не ждал звонка и начал собираться домой. Так ведь обычно и бывает?
– Кто над чайником стоит – у того он не кипит, – подтвердил Винс.
– Господи, это же афоризм, дайте мне бумагу и ручку, чтобы я смог это записать. – Дейв улыбнулся во весь рот. Эта улыбка скинула с его лица не один десяток лет, буквально превратила старика в мальчишку. Потом он вновь стал серьезным, и мальчишка исчез.
– В больших городах улики постоянно теряются, это я понимаю, но Огасту нельзя считать большим городом, пусть это и столица штата. Сержант Мюррей без проблем нашел пакет с уликами и описью, подписанной Полом Дивейном. По его словам, нашел через десять минут после нашего разговора. Оставшееся время ушло на то, чтобы добыть разрешение ознакомить меня с содержимым пакета… и ему это удалось. Джон Доу носил с собой пачку сигарет «Винстон», и на донышке имелась акцизная марка, как и запомнил Пол Дивейн, напоминающая почтовую, с надписью «Колорадо» крохотными черными буквами. Мюррей сказал, что передал эту информацию помощнику генерального прокурора, и они попросили сообщить до публикации, если нам удастся продвинуться в опознании Парня из Колорадо. Так он его назвал, поэтому, как я понимаю, автором прозвища является сержант Мюррей из Архива вещественных доказательств управления генерального прокурора. Он также выразил надежду, если с опознанием все получится, увидеть в нашей газете упоминание о том, что управление генерального прокурора оказало нам всяческое содействие. Знаешь, я подумал, что это очень мило.
Стефани наклонилась вперед, со сверкающими глазами, полностью захваченная рассказом.
– И что вы сделали после этого? Как поступили?
Дейв уже открыл рот, чтобы ответить, но рука Винса коснулась его полного плеча.
– И как, по-твоему, мы поступили, дорогуша?
– Опять учеба? – спросила она.
– Именно так.
И поскольку по выражению глаз и строго поджатым губам Стефани понимала, что он хочет услышать от нее правильный ответ, она задумалась, а когда заговорила, тщательно подбирала слова.
– Вы… Вы сделали копии «фотографии спящего»…
– Ага. Сделали.
– А потом… м-м-м… Вы разослали их вместе с вырезками статей… Сколько колорадских газет их получили?
Винс улыбнулся, кивнул, поднял руки с оттопыренными большими пальцами.
– Семьдесят восемь, миз Маккэнн, и не скажу за Дейва, но я удивился, как дешево нам это обошлось, учитывая количество писем, даже для восемьдесят первого года. Мы не потратили и сотни долларов, включая почтовые марки.
– Разумеется, мы списали их на производственные расходы, – вставил Дейв, который выполнял еще и обязанности бухгалтера. – Каждый цент. Имели полное право.
– И сколько газет опубликовали фотографию?
– Все до единой! – воскликнул Винс и хлопнул ладонью по худому бедру. – Ага! Даже «Денвер пост» и «Роки-Маунтин ньюс». Благодаря только одному неизвестному и крепкой связующей нити. Ты понимаешь?
Стефани кивнула. Просто и красиво. Она понимала.
Винс кивнул в ответ, сияя как медный таз.
– Неопознанный мужчина, возможно, из Колорадо, найден на островном пляже Мэна, в двух тысячах миль! Ни слова о куске стейка, застрявшего в глотке, ни слова о пиджаке или куртке, которую взял неизвестно кто и унес неизвестно куда (а может, этого пиджака/куртки вообще не было), ни слова о русской монете в кармане! Только Парень из Колорадо, классическая нераскрытая тайна, и, конечно же, фотографию опубликовали все газеты, даже бесплатные, в которых обычно можно найти только купоны.
– Через два дня после того как в конце октября восемьдесят первого года боулдерская газета опубликовала фотографию, мне позвонила женщина, Арла Коган. Она жила в Нидерленде, городке, расположенном в горах, чуть выше Боулдера, и в апреле прошлого года у нее пропал муж, оставив ее с шестимесячным – на тот момент – ребенком. По ее словам, звали его Джеймс, и, хотя она понятия не имела, как он мог оказаться на острове у побережья Мэна, мужчина на фотоснимке, опубликованном в «Камере», очень походил на ее мужа. Ага, очень походил. – Он помолчал. – Предполагаю, она знала, что дело не просто в сходстве, потому что больше ничего сказать не смогла и расплакалась.
Стефани попросила Дейва произнести по буквам имя миссис Коган, потому что сразу не поняла его из-за сильного мэнского выговора Дейва Боуи.
Он произнес, а потом добавил:
– Отпечатков его пальцев у нее не нашлось – естественно, откуда им взяться у брошенной бедняжки, – но она назвала мне фамилию стоматолога, услугами которого они пользовались, и…
– Стоп, стоп, стоп! – Стефани вскинула руку, как коп-регулировщик. – Этот Коган, чем он зарабатывал на жизнь?
– Работал художником в денверском рекламном агентстве, – ответил Винс. – Я видел несколько его работ и могу сказать, что получалось у него неплохо. На национальный уровень он бы никогда не вышел, но если вам требовался рекламный плакат с женщиной, поднимающей рулон туалетной бумаги с таким видом, будто она только что поймала рекордных размеров форель, Коган нарисовал бы его в лучшем виде. В Денвер он ездил дважды в неделю, по вторникам и средам, на деловые встречи и обсуждения тех или иных рекламных кампаний. Остальное время работал дома.
Стефани повернулась к Дейву:
– Стоматолог переговорил с Кэткартом, медицинским экспертом, правильно?
– Ты летишь на всех парусах, Стефф. Кэткарт не располагал рентгеновским снимком ротовой полости Парня, потому что не счел необходимым отправлять труп в Мемориальную окружную больницу, где эти снимки могли сделать. Но он описал все пломбы и две коронки. Все совпало. Он пошел дальше и отослал нидерлендской полиции копии отпечатков пальцев покойного. Те вызвали специалиста из полицейского управления Денвера, чтобы он отыскал в домашнем кабинете Джеймса Когана отпечатки его пальцев. Миссис Коган – Арла – утверждала, что никаких отпечатков не найти, поскольку она все вымыла и вычистила, когда окончательно смирилась с тем, что ее любимый Джим не вернется. Он или бросил ее, во что она не могла поверить, или с ним случилось что-то ужасное: в это она как раз начинала верить.
– Дактилоскопист не сомневался: если Коган проводил «достаточно времени» в комнате, которая служила ему кабинетом, отпечатки найдутся. – Дейв помолчал, вздохнул, провел рукой по остаткам волос. – Они нашлись, и все точно узнали, кем был Джон Доу, также известный как Парень из Колорадо: Джеймсом Коганом, сорока двух лет от роду, из Нидерленда, мужем Арлы Коган, отцом Майкла Когана, шестимесячного на момент исчезновения отца, двухгодовалого на момент опознания последнего.
Винс встал и потянулся, упершись руками в поясницу.
– Как насчет того, чтобы пойти в дом? Становится прохладно, а история еще не закончена.
Они по очереди побывали в туалете, упрятанном в нише за офсетной печатной машиной, которая больше не использовалась (газету печатали в Эллсуорте, еще с 2002 года). Пока Дейв справлял нужду, Стефани включила Мистера Кофе. Если история-которая-не-была-историей растянется еще на час или около того (а она предполагала, что такое возможно), никто из них не откажется от чашечки.
Когда все собрались вновь, Дейв принюхался, глянул в сторону маленькой кухни и одобрительно кивнул.
– Мне нравятся женщины, которые не считают работу на кухне рабским трудом только потому, что сами зарабатывают на жизнь.
– То же самое я думаю о мужчинах, – ответила Стефани, а когда он засмеялся и кивнул (ей опять удалась шутка, вторая за день, рекорд), она указала на огромную старую печатную машину. – Вот что мне кажется рабским трудом.
– Эта машина выглядит хуже, чем есть на самом деле, но та, что стояла здесь раньше, была совсем кошмарной. Она могла отхватить руку, если зазеваешься, и пыталась проделать это, даже если ты ни на мгновение не терял бдительности. Так на чем мы остановились?
– На женщине, которая только-только выяснила, что стала вдовой, – ответила Стефани. – Как я понимаю, она приезжала, чтобы забрать тело.
– Да, – кивнул Дейв.
– И один из вас привез ее сюда из аэропорта Бангора?
– А как ты думаешь, дорогуша?
Над этим вопросом Стефани раздумывать не пришлось. К концу октября или началу ноября 1981 года для властей Мэна Парень из Колорадо стал далеким прошлым. Да и будучи жертвой несчастного случая, с самого начала казался мелочовкой. Еще одним неопознанным трупом, не более того.
– Разумеется, привезли. Вы двое были ее единственными друзьями во всем штате Мэн. – Эта мысль произвела на нее впечатление, заставила осознать, что Арла Коган была (и, скорее всего, оставалась) реальным человеком – не персонажем в детективе Агаты Кристи или сериале «Она написала убийство».
– Я привез ее, – тихим голосом ответил Винс. Наклонился вперед, рассматривая свои сцепленные руки, скрюченные артритом. – И она оказалась совсем не такой, как я ее себе представлял. Я нарисовал картинку в голове, отталкиваясь от ложной идеи. Конечно, мне следовало знать, что так и будет. Я проработал в газетном бизнесе шестьдесят пять лет – столько же, сколько прожил мой подельник, и он уже не такой красавчик, за какого себя принимает, – и за это время насмотрелся на покойников. Большинство из них чертовски быстро вышибало из головы романтическую хрень вроде: «Так тиха, чиста…» Трупы отвратительны. Многие уже и не похожи на людей. Но к Парню из Колорадо это не относилось. Он выглядел достаточно хорошо, чтобы стать персонажем какой-нибудь романтической поэмы мистера По. Я сфотографировал его до вскрытия, разумеется, надо об этом помнить, и, если смотреть на фотографию больше секунды или двух, он выглядел мертвее мертвого (во всяком случае, для меня), но все равно оставалось в нем что-то приятное глазу: пепельные щеки, бледные губы, чуть тронутые лавандовым цветом веки.
