стопу, подтвердив:
— Ты права! У меня получился именно такой отпечаток. А на тропинке другая картина была, там след широкий, без сужения под сводом стопы. Как от ластов для плавания! Но что это нам дает?
— А ты знаешь, что для младенцев и маленьких детей абсолютно нормальными являются плоские стопы? — Молодая мать мигом оседлала любимого конька.
— Трошкина! Версия о том, что в зимнем сосновом бору бегает четырехметровый младенец, не выдерживает никакой критики!
— Это почему же? В скандинавском эпосе существовали великаны…
— Тогда придется допустить, что где-то рядом бродят его десятиметровые родители!
— Спят, наверное… — Алка в трубке мечтательно вздохнула и встряхнулась. — Ой, прости, я опять о своем. Так… А нет ли на снегу еще чего-нибудь, кроме следов?
— Чего, например? Потерянной погремушки из цистерны, набитой валунами?
— Нет, я имела в виду — какого-нибудь генетического материала.
— Кучки детской неожиданности размером с монгольскую юрту?!
— Да не язви ты! Сама же сказала — версию с младенцем бракуем, думаем дальше. Мне вот вспомнились байки о йети, таких огромных, мохнатых… И неизменно босоногих, а это значит — плоскостопых.
— Йети? Это которые снежные человеки? Их же вроде бы видели только в горах?
— Ой, да когда это было! Что за предрассудки! Почему современный йети не может жить там, где ему хочется? Это нарушение прав человека.
— Прав йети, тогда уж. Но ладно, предположим, это он. Что тогда?
— Рано делать предположения, маловато информации. Там у вас случайно колючей проволоки нет?
— Ни проволоки, ни вышек с автоматчиками, — опять съязвила я.
— А малинника?
— Только малиновое варенье в погребе.
— Ну, хоть елки есть?
— Одна точно имеется. — Я посмотрела в окно. Ветер стих, и елка во дворе уже не тряслась. — А так-то все больше сосны…
— Вот! — Алка обрадовалась. — Елки, сосны — это все хвойные, у них иголки, они колючие! Пойди, посмотри, нет ли где на ветках клочьев шерсти. Йети же меховые, должны линять.
— Блин, вот это захватывающая миссия, — проворчала я. — «В поисках линяющего йети»!
Но спорить не стала: вбила ноги в теплые ботинки, надела пуховик, сунула в карман мобильный и пошла во двор.
Трошкина умница, не зря и в школе, и в институте была круглой отличницей. Она как в воду глядела: на еловой лапе трепетал белый клок. Убеждая себя, что это просто снежинка, только очень большая, я подошла поближе и огорченно вздохнула: нет, не снежинка.
Шерсть!
Длинная, серебристо-белая, свалявшаяся в комок. Я потянулась рукой в перчатке, осторожно сняла клок с ветки и, держа его с некоторой брезгливостью, прошлась к ближайшей сосне.
Там, примерно в полуметре над моей головой, белел еще один шерстяной «снежок».
Воображение мигом нарисовало картину «Трутся спиною йети о земную ось», только вместо воображаемой оси там была реальная сосна.
Внутренний голос уныло подсказал, что два клока — это уже не случайность, а система. И высота, на которой обнаружен клок номер два, определенно свидетельствует: тот, кто чесал тут спину, трехметрового роста. Как минимум!
Я сунула первый клок в карман и почти дотянулась до шерсти на сосновом стволе в высоком прыжке, но в последний момент сообразила, что поступаю неправильно. Надо бы зафиксировать местоположение улики.
Я встала к стволу, как к ростомеру. Но, хотя я и сама, прямо скажем, не Дюймовочка — рост за сто восемьдесят, — сделать селфи так, чтобы в кадр попали и моя голова, и зацепившийся за шершавую кору белый клок, не вышло.
Мысль разбудить Кулебякина, чтобы он сделал правильное художественно-документальное фото «Вечер в сосновом лесу, или Индия Кузнецова и клок шерсти безымянного йети», я отогнала. Денису нужно набраться сил. Они ему могут понадобиться для богатырского поединка, если снежный человек окажется недружелюбным.
— Ау! Есть тут кто-нибудь? — неосторожно позвала я.
И тут же прикусила язык, поскольку это мог быть не кто-нибудь, а трехметровый мохнатый чувак.
Однако меня уже услышали.
— А тут кто? — с подозрением отозвался мужской голос, и из остаточного тумана выдвинулся темный силуэт.
Невысокий, даже ниже меня.
Я облегченно выдохнула.
— Девушка, вы что здесь делаете? — подходя ближе, строго спросил мужчина самого заурядного вида.
То есть одетый и обутый, хоть и несколько не по погоде — в резиновые сапоги. Зато лишенный шерстяного покрова, если не считать таковым кроличью шапку.
Я не сразу нашлась с ответом. Что я тут делаю? Гуляю. Дышу свежим воздухом. Йети выслеживаю…
— Селфи делаю! — наконец сказала я чистую правду. — Не поможете? Хотелось бы снять фото в полный рост на фоне вот этой прекрасной сосны.
— В потемках? — Мужчина саркастически хмыкнул, но все же взял протянутый мобильный. — Может, со вспышкой и получится, но я бы вам советовал провести фотосессию днем. Не стоит бродить одной по ночам.
Он ловко справился с задачей, отщелкав несколько кадров: точно не дикий, вполне цивилизованный человек, знакомый с современной техникой. Вернув мне смартфон, спросил:
— А вы не заблудились, нет?
Услышав, что я тут рядом живу, во-он в том доме, незнакомец покачал головой, повернулся ко мне спиной и зашагал прочь, слегка сгибаясь под тяжестью рюкзака на спине.
Турист, что ли?
Ну да, если это местечко имеет славу аномальной зоны, их тут должно быть немало.
На ходу просматривая снимки, сделанные туристом, я вернулась в дом и тут же отправила новые фотографии Трошкиной.
— И что тут у нас? — зевнула мне в ухо подруга, перезвонив через минуту.
— Шерсть нашлась, ты была совершенно права! — объявила я. — Один клок на еловой ветке, второй — на сосновом стволе. Тот, что на сосне, весьма высоко, видишь светлое пятно над моей головой?
— Фотка так себе в смысле качества, ничего толком не разглядеть, — посетовала Алка.
— Погоди-ка…
Я включила камеру, выложила на стол шерстяной комок, снятый с ёлки, и со всех сторон показала его Трошкиной.
— Слушай, а ведь отличная шерсть! — сказала она с ноткой зависти. — Светлая, длинная, шелковистая, моим бы овцам такую.
У Алки есть небольшая овечья ферма в Австралии — наследство покойного дяди-эмигранта.
— Если это клок шерсти снежного человека, можно понять, почему эти существа прячутся от людей, — задумчиво продолжила подруга. — Слишком велико искушение завести йети-ферму и производить высококачественную шерсть в промышленных масштабах…
— Давай не будем сейчас строить бизнес-планы? — досадливо предложила я. — Не время для этого. Ситуативно уместные соображения есть?
— Есть предложение временно отставить версию с йети, зайти с другой стороны и подумать, чья еще это может быть шерсть. Может, тут что-то совершенно прозаическое. Мне с ходу в голову приходят белый медведь, полярный волк, снежный леопард, гренландский тюлень, песец…
— Полный! — поддакнула я ехидно. — Тюлень-то
