Чебриков виновато посмотрел на нее:
– Спасибо, Катюша. Вот ты такая ко мне добрая, а я ведь пришел к тебе с корыстными целями.
Она подняла брови и шутливо заметила:
– Неужели?
– Да, представь себе.
Женщина сделала серьезное лицо:
– Тогда колитесь, Лев Иванович.
Он не торопясь отправил в рот ложечку варенья и похвалил:
– Действительно потрясающее. Слушай, твой муж что-нибудь рассказывал о расследовании дела Ладожских? – Спросив, мужчина развел руками: – Я понимаю, тайна следствия. Но дело в том, что его убийство не могло оставить меня равнодушным, – он немного помолчал и добавил: – Я знал отца Игоря Ладожского. Это был хороший товарищ моего покойного брата. И поэтому мне интересно все, что касается этого дела.
Катя замялась:
– Но Костя мне почти ничего не рассказывает. Я знаю то же, что и вы, – то, о чем писали газеты.
– У меня тоже есть свои источники информации, – бросил Чебриков. – Они мне и сообщили: мол, преступник не оставил ни одной зацепки. Какое-то непонятное ограбление, и неясно, что убийцы взяли. Разумеется, такие ответы меня не устраивают.
Зорина пожала плечами:
– Но я не знала даже и этого… Значит, мой Скворцов просто не хочет ничего говорить…
Лев Иванович крякнул:
– Поверьте, моя девочка, он просто не желает, чтобы вы вмешались в расследование, – мужчина тяжело вздохнул. – Но, получается, наглый старик, ваш покорный слуга, будет просить вас именно об этом.
Женщина взглянула на него:
– То есть вы предлагаете мне начать параллельное журналистское расследование?
Чебриков опять вздохнул:
– Выходит, так. Вы, конечно, вправе спросить, почему этим не займусь я сам. Но я уже стар, и мне не под силу бегать по улицам. Но я обещаю тебе – можно, кстати, я буду говорить «ты»? – любую помощь. Ну, так что?
Катя задумалась:
– Мой муж и его друзья – опытные оперативники. Я никогда не нарою больше, чем они.
Чебриков усмехнулся:
– Не скромничай, Катюша. О твоих журналистских расследованиях у нас в Приреченске легенды ходят, – он снова поднес ко рту ложку с вареньем. – Ну, накормила, большое спасибо. Да я и не прошу тебя заниматься в одиночку. Ты просто будешь в курсе всего и сама определишься, в случае чего, как тебе поступить. Возможно, твой Сковорцов поймает убийцу уже завтра, и тогда тебе вообще ничего не придется делать. Но если расследование затянется, ты своими действиями им поможешь – и все. Ну, а если не получится… – Лев Иванович наморщил лоб, – ну, тогда ничего не попишешь… И моя совесть будет чиста.
– Хорошо, – медленно ответила Катя. – Но я ничего не обещаю.
– Разумеется, деточка, – мужчина легко вскочил со стула. – Спасибо за угощение. Я помчался к себе. А то не ровен час Пенкин вызовет, а у меня еще ничего не готово. Жду от тебя вестей.
Он махнул на прощанье рукой и закрыл за собой дверь. Зорина немного посидела в тишине и набрала номер мужа. На ее удивление, Костик откликнулся сразу:
– Слушаю, любимая.
– Пенкин попросил меня по возможности осветить дело Ладожских, – от обмана она покраснела. – Если ты откажешь, я все пойму. Как говорится, без комментариев.
Костик хмыкнул:
– А нам действительно нечего сказать прессе. Преступник не оставил никаких следов. Мы опросили таксистов, которые ночью были на стоянке недалеко от дачного кооператива, – все без толку. Не то чтобы они не помнят, кого в ту ночь отвозили, они утверждают: той ночью клиентов на этом участке не было вообще! И мы не можем им не верить. Все дороги из кооператива подходят к этой стоянке. Никто не пробрался бы незамеченным. Кроме того, таксисты утверждают: они не видели и машин, которые бы в интересующее нас время въезжали на территорию кооператива. Соседка Ладожских не дала никакой полезной информации. Мы с Павлом ездили к нему в фирму, но тоже ничего не узнали. Получается, Ладожские жили, как улитка в раковине. Дружбу ни с кем не водили, ни к кому не ходили, к себе в гости не приглашали.
– Ну, это вполне могло быть, – отозвалась Зорина. – Неясно одно: почему никто не видел преступника? А он не мог где-то пересидеть, например, в доме Ладожских, и потом с рассветом уйти?
– Получается, не мог, – вздохнул супруг. – На рассвете таксисты тоже никого не видели. Одиноко бредущий по дороге человек точно привлек бы их внимание.
Катя всплеснула руками:
– Но как-то он проник в дом!
– Как-то проник, – согласился Костик. – Только пока мы этого не знаем. Поэтому ты не спеши давать информацию. Напиши «ведется следствие, полиция делает все возможное…» Ну, не мне тебя учить.
– Хорошо, дорогой, – кивнула журналистка. – Задержишься сегодня?
– Скорее всего, да, – по тону было ясно, что муж улыбается. – Только, как примерная супруга, сиди дома и разогревай ужин.
– Обязательно.
Закончив разговор с мужем, она задумалась. По словам друзей и соседей Ладожских выходит, что они жили уединенно, никого к себе не звали. Обычно такие люди очень осторожны, кому попало не откроют. Кроме того, Ладожские были обеспеченными, пусть не миллионерами, однако воры в их доме, без сомнения, нашли бы чем поживиться. Супруги это прекрасно знали и наверняка смотрели в оба. Как же, в таком случае, преступнику удалось проникнуть в их уединенную обитель? Вывод напрашивался один: они знали этого человека и не побоялись впустить его поздно ночью, доверились ему. Выходит, в гости к ним он все-таки иногда наведывался. Журналистка откинулась на спинку стула, вспоминая рассказ Честертона «Невидимка». Есть люди, которые сталкиваются с нами постоянно, но встречи с этими людьми мы не считаем важными и значительными и можем даже не вспомнить о них. В пример автор приводил почтальонов и слуг. Что, если и к Ладожскому приходили эти люди-невидимки? Эту версию следовало проверить.
Журналистка накинула легкую кофточку и вышла из кабинета. Она хотела зайти к главному редактору Анатолию Сергеевичу Пенкину и сказать, что уезжает по важному делу, но, на ее счастье, шеф встретился ей в коридоре.
– Катюша, – ласково улыбнулся главный, увидев сотрудницу. Иногда он напоминал ей боксера среднего веса. – Ты ко мне? Что-то уже набросала?
– К вам, Анатолий Сергеевич, – Зорина всегда испытывала к этому человеку симпатию. – Мне очень стыдно, но все же хочу отпроситься у вас на часик.
Шеф кивнул. Его подчиненная никогда не отпрашивалась без уважительной причины.
– Срочной работы нет, – проговорил он. – Но управишься с делами – приходи сюда. Покажешь мне хотя бы наброски статьи.
– Обязательно.
Катя вышла на улицу, щурясь от яркого солнца. Супруг забрал машину, ему она сейчас была нужнее, и до дома Ладожских пришлось добираться на общественном транспорте. Впрочем, на работу маршруток пожаловаться было сложно, и Кате быстро удалось сесть в нужный микроавтобус. Двадцать минут езды – и она оказалась в дачном поселке, застроенном как величественными особняками, так и ветхими домишками.
Дом Ладожских женщине помог отыскать дочерна загорелый парнишка лет пятнадцати.
– А вы из полиции? – блеснул он белыми зубами.
Она улыбнулась:
– Нет.
– Значит, вы просто хотите посмотреть, где жили убитые?
Она наклонила голову в знак согласия. Мальчишка собирался еще что-то добавить, но подбежавшие товарищи потащили его за собой.
Зорина приблизилась к железному забору, защищавшему владения от посягательства чужаков, да так и не защитившему, потопталась у калитки, запертой наглухо. Вероятно, мать Татьяны Ладожской с детьми или не вернулась, или не пожелала останавливаться на месте трагедии. Впрочем, проникать в дом в отсутствие хозяев Катя не собиралась.
Женщина отошла от забора и огляделась по сторонам. Справа и слева высились двухэтажные домики значительно скромнее жилища Ладожских. Интересно, с какими соседями беседовал Костик? Она уже хотела направиться к маленькой калитке дома с правой стороны, как вдруг из дома слева вышла пожилая дама с подсиненными волосами и стала пристально разглядывать Катю. От ее взгляда Зорина поежилась, потом решительно направилась к ней.
– Здравствуйте. Я журналист городской газеты, – она намеренно не сказала, какой, но хозяйка и не спросила. – Я получила задание написать статью и осветить произошедшее здесь преступление. Вы мне не поможете? Судя по всему, вы ведь их соседка? – она приветливо улыбнулась.
– Но я все рассказала полиции, – пожала плечами женщина.
– Я знаю и об этом, – кивнула Зорина. – Однако статья получается гораздо лучше, если ты все видишь своими глазами. И потом, полиция не напишет о вас в газету.
Хозяйка смутилась.
– То есть я попаду на страницы газеты? – недоуменно спросила она.
– Конечно.
– Тогда запишите, что меня зовут Людмила Васильевна Симонова, – отрекомендовалась женщина.
– Я уже говорила, что знаю, о чем с вами беседовала милиция, – продолжала Катя. – Об этом мне уже не надо рассказывать. Скажите, а не приходил ли к Ладожским кто-то, кого вы хорошо знаете?
