– Но на будущий год ко мне. И знакомым меня рекомендуйте.
– Всенепременно.
Они попрощались с хозяйкой и направились к дому Тимофеевны. Он тоже был двухэтажный и добротный, но выглядел победнее. Костиков два раза стукнул кулаком в калитку.
– Сейчас! – послышался из сада низкий голос, и вскоре пожилая женщина с волнистыми седыми волосами предстала перед ними.
– Ваш жилец? – спросил Шлыков, поздоровавшись и показывая фотографию Пижона.
– Мой, – согласилась она. – А в чем дело?
Скрываться дальше было бесполезно. Полицейские полезли за удостоверениями:
– Нам нужна о нем полная информация. Когда к вам заселился, куда ходил, кто его навещал.
Она пошире распахнула калитку:
– Зайдите на участок. А то соседи, не дай бог, увидят.
Под старой яблоней стояла маленькая скамеечка. Пожилая женщина жестом пригласила их сесть:
– В ногах правды нет. Да тут и прохладней будет.
Друзья с удовольствием примостились на лавочке, а Тимофеевна вытащила очки из кармана передника, нацепила на нос и стала пристально разглядывать снимок.
– Мой жилец, это точно, – сказала она, возвращая фотографию. – Чай, натворил чего?
– Убили его, – бросил Валерий. – Вот мы и разыскиваем убийцу.
Хозяйка всплеснула руками:
– Так вот почему он не появляется! А я думала, ему пришлось срочно уехать. Он же здесь в командировке находился!
– Возможно, он так и считал, – заметил Виктор. – А когда Анатолий заселился? Или он представился вам Валентином?
Женщина удивленно посмотрела на него:
– Почему Валентином? Я, между прочим, паспорта проверяю. Анатолий и есть. А заселился он две недели назад.
Сыщики переглянулись. Это было за семь дней до убийства Перепелюшкиных.
– Кто к нему приходил? – задал вопрос Валерий.
Тимофеевна пожала плечами:
– А никто. Он сам к кому-то наведывался, дома редко бывал. Вроде бы девушка у него в Лозовом отдыхала.
– Понятно, – кивнул Костиков. Значит, с хозяйкой Пижон говорил об Ирине.
– А из родственников никто не показывался?
– Точно нет, – поспешила ответить Тимофеевна и вдруг застыла, словно что-то вспомнила. – А ведь, получается, неправду я вам сказала. Заходил к нему один, странный такой. Еще до его прихода Анатолий предупредил меня: мол, они посидят на веранде и беспокоить их не надо. Ну, а мне что? Я только поинтересовалась, предлагать ли им чайку, но он замахал руками и попросил, чтобы я вообще не появлялась.
– Вы этого гостя не разглядели? – с надеждой спросил Виктор.
Женщина покачала головой:
– Не разглядела. Я, правда, в окошко понаблюдала за ними, так, из любопытства, однако из окна плохо видно, – она немного подумала. – Кажется, приятель его был уже пожилой, а о внешности ничего сказать не могу.
– Вы слышали их разговор? – вмешался Валерий в ее воспоминания.
– Нет, – Тимофеевна нахмурилась, – но общались они на повышенных тонах.
– Ругались, значит?
– Нет, – ответила хозяйка. – Тот пожилой словно учил Анатолия чему-то. Во всяком случае, мне так показалось.
– А когда гость ушел, вы не заметили?
Она развела руками:
– Да в том-то и дело, что довольно быстро ушел. У калитки немного задержался. Еще я заметила, что роста он высокого, худой. На нем были серые брюки и рубашка в клеточку, а на голове кепка серая. Ну, еще очки солнцезащитные черного цвета, если это важно.
– Все для нас важно, – заверил ее Виктор.
– Но вот лицо я совершенно не разглядела, – сокрушалась Тимофеевна. – Думаете, он Анатолия убил?
– Следствие разберется, – бросил Шлыков. – А вы бы узнали этого человека, если бы встретили на улице?
Пожилая женщина усмехнулась:
– Разве что попадется он мне в той же одежде.
Оперативники снова переглянулись. Разумеется, в показаниях хозяйки не хватало самого главного – описания внешности, чтобы составить фоторобот. А значит, им придется еще долго искать других свидетелей.
– Огромное вам спасибо, – Костиков поднялся с лавочки. – Вы нам очень помогли.
– Да не за что, – откликнулась хозяйка. – Вы этого убийцу Анатолия поскорее найдите. Жалко парня, неплохой был.
– Это наша работа – искать, – сказал на прощанье Шлыков. Выйдя из калитки, друзья направились к поджидавшей их машине.
– Хоть бы один пальчик на ружье бандит оставил, – сокрушался Виктор. – Вдруг он у нас уже проходил по какому-нибудь делу, как Пижон? А теперь нам предстоит море работы. Харьковские коллеги не звонили? Ведь основное место жительства Анатолия – Харьков.
– Звонили, – кивнул Костиков. – Они вскрыли квартиру нашего потерпевшего, но ничего существенного там не обнаружили. Сейчас собирают сведения о Боброве. По словам соседей, жил он тихо, мирно и одиноко. Компании не водил, девушки вроде заходили, но постоянной не имелось – каждый раз другая. Коллеги предъявили снимок Ирины, однако ее никто не узнал. Это подтверждает слова племянницы Перепелюшкиных, что с Бобровым она ни до знакомства в поезде, ни после не общалась.
– Маловато будет, – откликнулся Шлыков.
– Больше ничего нет, – подтвердил Валерий. – Чует мое сердце: надо искать того пожилого мужчину, который приходил к Анатолию на дачу в Новодофиновке и, по словам хозяйки Тимофеевны, учил его уму-разуму. Однако никого мало-мальски похожего на этого мужчину соседи Пижона не видели.
– Дадим им время, – кивнул Шлыков. – Пусть еще покопают.
– Пусть покопают, – вздохнул Костиков. – Нам остается только ждать.
Однако ожидание не принесло положительных результатов. Ничего нового харьковские коллеги не обнаружили. Пролетали дни, месяцы… Полицейские провели огромную работу, но не продвинулись ни на шаг. Вещи из коллекции – единственная зацепка – не появились ни в комиссионках, ни у скупщиков краденого. Дело об убийстве Перепелюшкиных и Анатолия Боброва зашло в тупик.
Приреченск, август, 2011 год
Полночь пятнадцатого августа хорошо запомнили и Киселев, и Скворцов, и Катя Зорина, потому что именно тогда в дежурную часть поступило сообщение о двойном убийстве предпринимателя средней руки Игоря Ладожского и его жены Татьяны, расследование которого положило начало новой книги известной журналистки. Впрочем, началось все как обычно. Ранний звонок Павлу – и он, ругаясь и чертыхаясь, свесил ноги с кровати. Настя тоже проснулась и с сочувствием посмотрела на мужа:
– Что случилось?
– Наверное, ничего хорошего, – отозвался Павел и зевнул. – Радует одно: завтра не воскресенье. Я еще лелею надежду, что мы куда-нибудь выберемся со Скворцовым.
– Если не выберемся, ничего страшного, – успокоила его супруга. – Нам с Катей не привыкать. Сейчас я приготовлю тебе кофе и бутерброды.
– Не нужно, – смутился Киселев, чувствуя свою вину. Насте тоже рано вставать, если она сейчас отправится на кухню, то спать почти не придется. Однако жена махнула рукой:
– Я все равно не усну, пока ты не уйдешь. Да и вообще вряд ли мне удастся это сделать, – она бодро встала и накинула халат. – Согласись, неизвестно, когда вам с Костиком придется поесть.
Павел промолчал. Насчет еды – чистая правда. Закрутишься и забываешь про голод. А для желудка это не очень хорошо. Он потянулся к мобильному, чтобы позвонить Константину, своему давнему другу, высокому светловолосому парню, к тому же еще и супругу Екатерины Зориной, писательницы детективов и известной в городе журналистки. Но тот опередил его.
– Ты уже встал? – раздался в трубке его сонный голос.
– Да. И собираюсь пить кофе, – Павел запустил пятерню в волнистую черную гриву.
– Тогда поторапливайся. Я уже выхожу и направляюсь к тебе.
– Жду.
Киселев быстро оделся, с удовольствием вдыхая аромат кофе. Что ни говори, а Настя умела варить прекрасный напиток.
– Все готово, – раздался из кухни ее голос.
– Иду, милая.
Он наспех проглотил пару бутербродов, с наслаждением выпил душистый кофе, с восторгом поглядывая на жену, худенькую и такую проворную, и вышел в темноту ночи. Машина Константина уже стояла у подъезда. Друзья пожали друг другу руки, и Киселев влез на переднее сиденье.
– Двойное убийство, мне сообщили? – поинтересовался он.
– Да. Огнестрел. Все наши уже там, – Костя еще не совсем проснулся и щурил голубые глаза.
Вскоре машина тронулась с места.
До дома убитого оперативники добрались довольно быстро. Служебный «уазик» уже стоял у дверей. Заспанный лейтенант Петя Прохоров с яркими рыжими волосами и ямочками на розовых щеках поздоровался с начальниками:
– Мы уже начали работу.
– Где они? – деловито спросил Константин.
– Проходите сюда.
Хотя августовские ночи короче зимних, однако до восхода солнца было еще далеко. По асфальтированной дорожке товарищи прошли на участок, невидимый в темноте, смутно догадываясь о его больших размерах. Двухэтажный особняк, построенный с претензией на викторианский стиль, говорил о небольшом богатстве хозяина.
