Днем положение осложнилось еще больше. К ней явился главный секретарь суда магистрата. В расписании неожиданно образовалась дыра. Вся пятница свободна. Согласна ли она провести слушания в пятницу? Прабани Сандаран судорожно пыталась сообразить. На ее стороне будут выступать профессионалы, не считая, конечно, главного свидетеля Пателя и собачника мистера Уиттейкера. А раз так, то они вполне могут собраться и успеть. Она сказала, что даст ответ через час, и взялась за телефон. В четыре она позвонила секретарю и заявила, что согласна.
Джеймсу Вэнситарту позвонили в пять. Он тоже согласился. В тюрьму Пентонвилль отправили уведомление. Заключенные Прайс и Корниш должны быть в суде магистрата на Хайбери в зале номер 1 ровно к десяти утра. Председательствует все тот же мистер Джонатан Стейн.
День восемнадцатый – пятница
Со стороны обвинения выступало одиннадцать свидетелей. Начали с констебля, который первым оказался на месте происшествия. Он сообщил, что в тот вторник где-то после двух сидел с напарником в припаркованной патрульной машине, как вдруг из диспетчерской поступил звонок ехать по срочному вызову на Пэредайз Уэй, где произошло нападение на человека. Что они и сделали, и прибыли на место происшествия уже через четыре минуты. На тротуаре лежал избитый мужчина, без сознания. Он пытался оказать ему первую помощь, напарник же меж тем вызвал подкрепление. Еще через пять минут приехала «Скорая» и увезла пострадавшего в больницу. Через пятнадцать минут прибыл инспектор полиции в униформе и взял все дальнейшие действия под свой контроль.
Джеймс Вэнситарт ободряюще улыбнулся молодому человеку.
– Вопросов нет, – сказал он, и констебль с чувством облегчения занял свое место в задних рядах.
Вторым свидетелем был тот самый инспектор в униформе. Ведомый мисс Сандаран, он тоже дал показания. А когда закончил, поднялся Вэнситарт.
– Скажите, инспектор, ко времени вашего появления на улице уже собрались зеваки?
– Да, сэр.
– Вы были один или в сопровождении других полицейских?
– Да, сэр. Наша группа насчитывала десять человек.
– Вы давали им поручение опросить всех присутствующих на тот случай, если среди них вдруг окажется свидетель преступления?
– Так точно, сэр.
– И ваши десять коллег обошли все квартиры в близлежащих домах, окна которых выходили на улицу и обитатели которых могли видеть, что произошло?
– Да, сэр.
– И, продолжая осмотр места происшествия, ваши коллеги не преминули обследовать все возможные пути отступления преступников, весь район все с той же целью – найти возможных свидетелей?
– Так точно, сэр.
– И сколько же времени в целом ушло на эти действия?
– Я дал отбой, когда наступили сумерки. Примерно около восьми вечера.
– Итак, все ваши десять подчиненных опрашивали людей на улице, а также жильцов окрестных домов на протяжении почти шести часов?
– Да, сэр.
– Нашли они за это время хотя бы одного свидетеля, кто видел само происшествие или же заметил двух убегающих мужчин, попадающих под описание моих клиентов?
– Нет, сэр.
– Как же это так получается? Опросив примерно сотню человек, вы не нашли среди них ни одного свидетеля, который мог бы привязать моих клиентов ко времени и месту происшествия?
– Нет, сэр, не нашли.
– Благодарю вас, инспектор. Вопросов больше нет.
Настал черед Джека Бернса. Было зачитано довольно пространное заявление, где описывался весь ход расследования – с самого начала и вплоть до момента составления окончательного обвинения Прайса и Корниша в убийстве. Затем поднялся Вэнситарт.
– Итак, вы провели очень тщательное расследование, верно, мистер Бернс?
– Надеюсь, что да, сэр.
– И ничего не упустили из виду, ни малейшей детали или подробности?
– Хотелось бы думать именно так, сэр.
– Сколько человек входило в команду поисковиков?
– Около дюжины, сэр.
– Однако они не нашли и следа крови мистера Прайса ни непосредственно на месте преступления, ни поблизости?
– Нет, сэр.
– Как же так получается? Нос сломан в двух местах, кровь хлещет фонтаном, и ни единой ее капельки не упало на тротуар?
– Пятен не нашли, сэр.
Бернс был парнем не промах, а потому не позволил барристеру поймать себя на крючок.
– А мой клиент, мистер Бернс, утверждает, что крови его там не нашли просто потому, что он повредил нос в совершенно другом месте. Что на месте преступления его в тот вторник просто не было. А теперь, мистер Бернс…
Но вместо того, чтоб задать очередной вопрос, Вэнситарт разразился пылкой речью. И эта его речь не имела целью произвести впечатление на жюри присяжных, потому как такового в зале просто не было. Нет, она была адресована исключительно судье магистрата, Джонатану Смиту, который не сводил глаз с барристера и делал в блокноте какие-то пометки. Мисс Сандаран тоже нервно строчила что-то.
– Итак, вы утверждаете, что поисковая команда прочесала весь район в поисках предмета или предметов, которые могли бы обронить злодеи?
– Да, сэр.
– И сколько же специальных контейнеров наполнили они найденным материалом?
– Двадцать, сэр.
– И затем это их содержимое прочесывали чуть ли не зубными щетками?
– Да, сэр.
– И было ли найдено в этих двадцати контейнерах хотя бы одно вещественное доказательство причастности моих клиентов к нападению?
– Нет, сэр.
– И тем не менее уже к полудню следующего дня вы занялись активными поисками мистера Прайса и мистера Корниша с целью их ареста. На каком таком основании, позвольте узнать?
– Потому что между одиннадцатью и двенадцатью этого дня на руках у меня были позитивные результаты двух опознаний.
– По фотографиям из вашего архива?
– Да, сэр.
– И опознал их не кто иной, как владелец местного магазина, мистер Виджей Патель?
– Да, сэр.
– Скажите, инспектор, сколько именно снимков просмотрел мистер Патель?
Джек Бернс сверился со своими записями.
– Семьдесят семь.
– Почему именно семьдесят семь?
– Потому что на двадцать восьмой фотографии он со всей определенностью опознал Марка Прайса, а на семьдесят седьмой – Гарри Корниша.
– Вы что же, хотите тем самым сказать, что в этом северо-восточном районе Лондона на заметке у полиции находилось ровно семьдесят семь молодых белых мужчин?
– Нет, сэр.
– Тогда, наверное, гораздо больше?
– Да, сэр.
– Сколько же снимков из архива было в то утро в вашем распоряжении, мистер Бернс?
– Около четырех сотен.
– Около четырехсот. И тем не менее, вы остановились на семьдесят седьмом снимке.
– Но свидетель был совершенно уверен, что это они.
– И мистеру Пателю не была предоставлена возможность увидеть остальные триста двадцать три снимка?
Долгая пауза.
– Нет, сэр.
– Детектив инспектор Бернс, мой клиент, мистер Прайс, довольно плотный белый мужчина лет примерно двадцати пяти, с выбритой головой. Вы что же, хотите сказать суду, что в вашей картотеке, где около четырехсот снимков, не могло оказаться еще одного похожего на него мужчины?
– Нет, я не могу этого сказать.
– А я, в свою очередь, могу предположить, что таких снимков наберется с десяток. Сегодня на улицах полным-полно круглолицых молодых людей, которые бреют голову наголо. Они практически неразличимы, все на одно лицо. И, однако же, мистеру Пателю не была представлена возможность хотя бы одним глазком взглянуть на похожее лицо среди этих самых четырехсот снимков?
Молчание.
– Вы должны ответить, мистер Бернс, – осторожно подсказал судья.
– Нет, сэр, не была.
– И среди оставшихся снимков могло оказаться еще одно лицо, похожее на мистера Прайса. Но у мистера Пателя не было возможности сравнить, вернуться к первому снимку, как следует разглядеть их, сопоставить, прежде чем сделать окончательный выбор?
– Может быть, и так, сэр.
– Благодарю вас, мистер Бернс. Вопросов больше нет.
Положение становилось угрожающим. Упоминание о круглолицых молодых людях с бритой наголо головой, которые «все на одно лицо», озадачило мистера Стейна. Он тоже смотрел телевизор и представлял, как выглядят в массе своей бесчинствующие фанаты.
Мистер Карл Бейтмен был сух и лаконичен в своих показаниях. Просто описал, как мужчину в бессознательном состоянии привезли в Лондонский королевский госпиталь, как его осматривали и какие анализы проводили перед тем, как отправить в отделение нейрохирургии. Тем не менее, едва он умолк, Вэнситарт снова поднялся со своего места:
– Хотелось бы услышать одно маленькое уточнение, мистер Бейтмен. Вы осматривали правую руку пациента?
Бейтмен растерянно хмурился.
– Да, осматривал.
