— Просто не могу в это поверить, — снова и снова бормотала миссис Фрайт. Ее еле слышный голос дрожал. — Ущипните меня, ущипните ради Всевышнего на Небесах! Заставьте меня очнуться от этого кошмара!
Она раскачивалась на месте, сжимая пачку бумажных носовых платков.
— Я так сожалею о вашей потере, миссис Фрайт! Уму непостижимо, как кто-то мог совершить нечто подобное! Не сомневайтесь, мы делаем все, что в наших силах, чтобы найти виновного, кем бы он ни был.
«Виновного», — мрачно повторила про себя Лоррейн. У сотворившего такое нет в душе ни капли вины. Инспектор выразилась так только для того, чтобы не произносить слова «убийца».
— Не могли бы вы вспомнить, когда последний раз видели дочь? — Лоррейн приготовилась конспектировать.
Констебль Эйнсли отвечал за запись разговора на магнитофон. Они договорились работать именно так — без всяких формальностей, но предусмотрев возможность послушать важные показания Фрайтов позже. Лоррейн никогда не переставало удивлять, сколько же значимой информации можно было упустить в первый момент.
— Миссис Фрайт?
— В прошлую субботу, — сухо вставил мистер Фрайт, до сих пор хранивший молчание. — Дафна заскочила, чтобы увидеться с ней, не так ли?
Он пристально взглянул на жену. Лоррейн показалось, что этот человек все еще не оправился от шока и скорбит в душе, хотя его слова звучали бесстрастно, так, словно все произошедшее было лишь мелкой неприятностью.
Миссис Фрайт кивнула в знак согласия.
— В котором часу это было? — уточнила Лоррейн. Она наклонилась ниже в надежде, что на сей раз миссис Фрайт ответит сама.
— Утром, — тихо ответила убитая горем мать. Ее тело безудержно била дрожь.
— Поздним утром, — добавил мистер Фрайт.
— И как Салли-Энн выглядела? — Лоррейн мельком взглянула на констебля Эйнсли.
— Превосходно. Она была приятно оживлена, хотя и нервничала по поводу родов.
— Насколько мне известно, у нее было назначено кесарево сечение.
— Да.
Не было никакой надобности спрашивать, почему врачи приняли такое решение. В больнице уже подтвердили, что у Салли-Энн выявили предлежание плаценты — состояние, при котором плацента разрастается, перекрывая естественные родовые пути. Акушер принялся обстоятельно объяснять Лоррейн, почему в данном случае без кесарева сечения не обойтись, но прервался, когда инспектор сообщила, что обе ее дочери появились на свет точно так же — и по той же самой причине. «Не повезло», — только и сказал врач, и Лоррейн оставалось лишь согласиться с ним.
— Значит, было крайне важно, чтобы Салли-Энн не начала рожать сама, естественным путем, — высказала мысль Лоррейн.
Миссис Фрайт кивнула. И Лоррейн вспомнила, как много лет назад ее предупреждал акушер: если она станет рожать сама, начнется опасное для жизни внутреннее кровотечение, а ребенок лишится кислорода, как только плацента отслоится. Это точно не принесет пользы ни матери, ни малышу, и лучшим вариантом в такой ситуации станут заранее спланированные роды хирургическим путем. Оставалось только правильно выбрать дату операции.
— Какой ужас… — выдавила из себя миссис Фрайт. — То, что она все равно умерла.
Бедная женщина перехватила взгляд мужа, словно знала, что за этим последует. Ее глаза наполнились слезами.
— Бог захотел забрать к себе ее и ее внебрачного ребенка — так или иначе, — заметил мистер Фрайт и перекрестился.
— Я понимаю, в вас говорит горе, мистер Фрайт, — промолвила Лоррейн, пытаясь хоть немного развеять гнетущее чувство, схватившее всех присутствующих за горло.
— Нет, вовсе нет, — жалобно произнесла миссис Фрайт. — Ему была ненавистна сама мысль о том, что у Салли-Энн будет ребенок.
— Почему же? — Именно по этой причине Лоррейн и решила записать показания на пленку.
— Она не была замужем, — прошептала миссис Фрайт так, словно даже произносить эти слова было грехом.
— А мой внук не должен был родиться вне брака. Хватило и того потрясения, что его отцом оказался Рассел Гудол. — Лицо мистера Фрайта налилось краской ненависти и гнева. Иссиня-черные вены, шевелившиеся под кожей его щек и пористого носа, свидетельствовали о самом что ни на есть нечестивом образе жизни.
— Вы уверены в том, что Рассел Гудол был биологическим отцом ребенка?
Тест ДНК должен был в самое ближайшее время ответить на этот вопрос, но Лоррейн хотела узнать мнение родителей убитой.
— Салли-Энн сказала нам, что он — отец, — то ли вздохнул, то ли тихо прорычал мистер Фрайт.
— Нет, Салли-Энн не была уверена, Билл, — поправила миссис Фрайт. — Она была… популярной девочкой.
— Потаскушкой, ты имеешь в виду.
— Продолжайте, — сказала Лоррейн миссис Фрайт.
— У нее было два бойфренда. Она никак не могла решить, кого же из них выбрать. Когда Лиам узнал о ребенке, он больше не захотел иметь с ней ничего общего. Сказал, что ребенок не может быть от него, — кротко пояснила миссис Фрайт.
— Чертова шлюха — вот кем она была!
— Билл! — одернула миссис Фрайт так громко, как только могла. — Наша дочь не была… не была такой.
— А как фамилия Лиама, миссис Фрайт?
— Райдер. Лиам Райдер.
— И кстати, женатый, со своей собственной семьей. — Ладони мистера Фрайта сжались в крепкие кулаки. Он втянул воздух ртом так, словно в комнате не осталось кислорода. — Немудрено, что грязного ублюдка и след простыл, когда Салли-Энн забеременела!
— Значит, вы не можете точно сказать, кто был настоящим отцом ребенка? — уточнила Лоррейн. И подумала, что гораздо важнее было то, кто из двоих мужчин считал себя отцом.
— Салли-Энн пыталась справиться с этим потрясением. Когда Лиам не захотел иметь с ней ничего общего, она постаралась забыть его, — объяснила миссис Фрайт. — Она хотела вычеркнуть его из своей жизни, но это было непросто. Она любила его.
«Причем вычеркнуть в буквальном смысле», — подумала Лоррейн, вспомнив вымаранное имя в медицинской карте.
— Рассел оказался на высоте, пришел на выручку. Он — отзывчивый парень, — продолжила мать.
— Он — неудачник, вот что, — снова вмешался мистер Фрайт.
— Где Салли-Энн познакомилась с Лиамом Райдером? — поинтересовалась Лоррейн. — Кого она встретила раньше?
— Расса она знала с начальной школы. А с Лиамом познакомилась позже, когда записалась на тот курс в колледже. Он учил ее бухгалтерскому учету. Все изменилось, когда она встретила Лиама.
— Скорее учил ее распутству! — рявкнул мистер Фрайт. Его лицо, казалось, раздулось от негодования и приобрело темный свекольный оттенок, а потом бедняга разразился резкими, отрывистыми рыданиями. Закрыв лицо ладонями, он бессильно уронил голову. На его макушке разметались пряди седых сальных волос.
Лоррейн взглянула на Патрика. Они помолчали, дав убитому горем отцу немного времени.
— Не держи в себе это, дорогой, — попыталась утешить миссис Фрайт, но он сбросил ее руку со своей спины. Мистер Фрайт явно не собирался делиться переживаниями с другими.
— Еще один вопрос, — вздохнула Лоррейн, но осеклась. Ей хотелось спросить, почему Салли-Энн указала Расса Гудола в анкете медицинской карты в качестве ближайшего родственника, не вписав в эту графу кого-либо из родителей. Но потом поочередно смерила взглядом Фрайта и его жену, и в голове мелькнуло нечто вроде догадки.
Лиама Райдера дома не оказалось. Дверь открыла озадаченная женщина лет тридцати пяти, за спиной которой, из глубины прихожей, выглядывала парочка детей. Это был славный одноквартирный особнячок 1950-х годов с ухоженным палисадником и горшком анютиных глазок у входной двери. Аромат готовящейся еды — печеной или жареной картошки — струился изнутри, пока женщина во все глаза смотрела на удостоверение инспектора полиции. От голода у Лоррейн заурчало в животе.
— Все в порядке? — спросила женщина, немного бледнея. — С Лиамом все хорошо?
Она схватилась за дверной косяк, и Лоррейн поспешила заверить, что все в порядке, никаких несчастных случаев не произошло. Инспектор не смогла заставить себя сказать, что все живы.
— Мне хотелось бы поговорить с мистером Райдером, — объяснила Лоррейн. — Вы знаете, где я могу его найти?
— В колледже, полагаю, — ответила хозяйка дома, и ее глаза вспыхнули из-под аккуратной белокурой челки.
Эта женщина не была похожа на супругу, которой изменяют. Впрочем, Лоррейн не причисляла к категории обманутых жен и себя до тех пор, пока Адам в приступе пьяных угрызений совести не решил поведать ей о своей короткой — ну такой короткой! — интрижке на стороне. Лоррейн прогнала от себя эти мысли. Сейчас было не самое подходящее для них время.
— Кампус на Крейвен-Роуд? — спросила Лоррейн.
Женщина кивнула. Это было то самое место, где ее муж работал и гулял налево, о чем она наверняка понятия не имела. «У нас есть кое-что общее, у вас и у меня», — так и порывалась сказать Лоррейн, но сдержалась.
