Он почувствовал, как задрожала Катина рука. Та враз ослабла и дала увести себя в дом. От крика все, кто здесь был, проснулись и теперь недоумевали: что случилось-то? Когда ж в церковь, а когда за стол? Катеньку отвели в спальню, выгнав всех, кто там был, принялись отпаивать водой, успокаивать. Прибежала ее мать, разохалась, потребовала валерьяновых капель. В общем, началась великая суета.
Жора с Аленой вышли на крыльцо, передохнуть.
– Что делать-то будем? – тоскливо спросил он.
– Не бери в голову, – тряхнула кудрями Алена. – Я мигом вас разведу. С этой, как ее? С Марьей Гавриловной!
– А как же документ? Свидетельство о браке?
– Подумаешь, документ! Где он, а? И где она? Твоя жена. Исчезли. А на нет и суда нет. Шлепну тебе в паспорте штамп «разведен», и через неделю женишься на Катьке. Поросят жалко, и салаты пропадут, да ничего. Пусть лопают сейчас, а мы потом посидим своей семьей, по-тихому и без поросят. А свидетельство я тебе новое выпишу.
– Выходит, я буду двоеженец? – криво улыбнулся Жора. – В Москве Марья Гавриловна, в Грибове Екатерина Ивановна.
– А чем плохо-то?
– Нет, я так не могу. Что я, мусульманин? Меня ж посадят за двоеженсково!
– А кто узнает?
– Нет, не получится, – покачал головой Жора. – Нечестно это. И Катя ни за что не согласится.
– А ты бы взял, да и спросил у нее.
– Не пойдет.
– А ты что предлагаешь?
– Надо по закону. Найти эту Марью Гавриловну и развестись с ней официально.
– И где ты ее найдешь? Москва большая!
– Имя с фамилией знаю, год рождения… – неуверенно сказал Жора.
– Ну а дальше? Думаешь, она прописана в Москве? Где живет-то, говорила?
– На съемной квартире.
– Ах, на съемной ква-а-ртире… – протянула Алена. – Ну, ищи. Ветра в поле.
– Дурак я, дурак!
– Это правильно. В общем, так, Егор. Я тебе предложила вариант. Она тоже, видать, пришла в себя и поняла, что глупость сделала. Я о твоей жене говорю. Ты ведь о ней ничего не знаешь. Может, у нее есть кто? Может, она тоже назло? Как батюшка нынче сказал, бес попутал. Иди к Кате, поговори с ней. С матерью ее поговори. Любите ведь вы друг друга. Любите?
– Ну, – не слишком уверенно сказал Жора.
– Ты в себе ли, парень? – прищурилась Алена.
– Не-а, – честно признался он. – В голове туман.
– Али московская барышня тебе мозги запудрила? Тебе выспаться надо. Через день-другой придешь в себя. И поймешь, что я права.
Тут дверь приоткрылась, на пороге появилась мать.
– Егор! Ну, где ты там? Катя зовет, иди.
…Прошло три дня. Он помирился с Катей, объяснился с родней, ее и своей, и согласился с сестрой Аленой: сделать вид, что ничего не было. Ни метели, ни венчания, ни Марьи Гавриловны. Все эти три дня Жора ходил тихий, задумчивый, много спал, много ел и в рот ни брал спиртного. Катя жила у них, в грибовском доме, как будто все уже случилось. Будто бы это с ней Жора венчался в деревянной церкви под завывание ветра, после чего была первая брачная ночь. О ней, кстати, он благополучно умолчал. Остальные участники событий о подробностях тоже не распространялись. Пьяные, мол, были, спать повалились, не помнят ничего. Молчала и Алена.
Жора на все отвечал только «да» и «нет», лежал на диване, смотрел в потолок и никто не мог понять, о чем он думает.
В четверг Катенька начала суетиться. Шушукалась о чем-то с Аленой, которая задержалась на неделю в Грибове «по семейным обстоятельствам», подолгу говорила с будущей свекровью, примеряла перед зеркалом наряды, прихорашивалась.
– Ишь, как ей замуж охота! – съехидничала Алена, присев на диван, где лежал, глядя в потолок, ее брат. – На все согласна! Что молчишь?
– А что сказать?
– Ты жениться-то хочешь?
– А я уже женат.
– И все ж таки нехорошо это.
Он поднял глаза: мать. Подошла неслышно, встала в изголовье. Заговорила:
– Нехорошо, Егор, не по-людски. Ведь вас повенчали.
– Ах, мама! – отмахнулась Алена. – Кто нынче на это смотрит? Вон, звезды, без конца то венчаются, то разводятся. Телевизор-то смотришь?
– Они нам не указ, – покачала головой мать. – Да и какая у них вера? На показ. И любовь напоказ. А я для вас другого хочу. Надо бы с батюшкой поговорить. В грехе ведь они будут жить. Нехорошо это.
– Ну, заладила! – поморщилась Алена. – Давай, жди. Патриарху пиши, к старцу езжай. А ты, Жорка, в Москву, жену искать. Тогда будет и по вере и по закону. Только ждать вам придется долго. Упаритесь.
– Тебя, Ленка, город испортил, – сурово сказала ей мать. – Злая ты стала, потому и замуж никто не берет. Небось, тоже в грехе живешь.
– А хоть так! Много здесь мужиков, которые в мужья годные? А у меня, мама, молодость проходит! Мне скоро тридцать стукнет! Не учи меня жить!
– Да делайте, что хотите, – махнула рукой мать и ушла.
В пятницу Катя уехала ночевать в «Светлый путь» к родителям. Провожая ее, Жорка с Аленой переглянулись: дубль два. Но уже без венчания. Завтра Катенька вновь приедет в белом платье, с подругой – свидетельницей и с матерью. Алена торжественно распишет их в Грибовском сельсовете.
– Давай свой паспорт, – сказала сестра, когда машина с Катей уехала. – Мне в город надо. Там я тебя быстренько разведу, я уже позвонила, договорилась. Магарыч, само собой, надо поставить. Деньги есть?
– Что? Да, есть. Сестра глянула на часы:
– Автобус у меня в полпервого. Пойду к подружке на полчасика, обещалась. Документ приготовь.
И убежала. Родители хлопотали по хозяйству, готовились к завтрашнему праздничному дню. Жора остался наедине со своими мыслями.
Он прошелся взад-вперед по комнате, лег на диван, потом встал, потом снова лег, закрыл глаза. Вспомнил венчание, ночь в машине, как пили с Машей шампанское, как потом занимались любовью…
Он вскочил и кинулся к шкафу. Достал спортивную сумку, побросал в нее кое-какие вещи. Выгреб все наличные деньги и все свои документы. Паспорт, аттестат о среднем образовании, водительские права, военный билет… Сунул их во внутренний карман куртки, в другой положил мобильный телефон. Прислушался: в доме тихо.
Объясняться ни с кем не хотелось. Он вырвал из тетради в клетку листок, написал на нем размашисто: «Я уехал в Москву». Хотел, было, добавить пару слов для Катеньки, но передумал. Он просто не знал, что ей сказать. Понимал только, что любовь прошла. А, может, и не было ее никогда? Поначалу была благодарность, потом привычка, детская дружба, которая со временем переросла во взрослую, а любви не было. Ей же просто хочется замуж, а причину еще надо выяснить. Нет дыма без огня. На селе не спрячешься, все на виду. Потому и замуж так торопится. Ах, Катя, Катенька, сказала бы ты все как есть, может, оно бы и наладилось. Сразу, как только из армии пришел.
Но никаких «выяснялок» Жора больше не хотел. Он сам не понимал своих чувств, не понимал, зачем едет. Найти жену? К ней он уже тоже почти ничего не чувствовал, за эти дни в нем словно умерло что-то, мир вокруг потускнел, словно бы погрузился в густые сумерки. Он понимал только, что так, как предлагает Алена, нельзя, неправильно это. Не по-людски.
Жора понимал также, что он подлец: во второй раз обманул свою невесту, но сделать ничего не мог. Их свадьба, если она завтра все-таки состоится, тоже будет обманом. Надо что-то делать, чтобы этого избежать. Но что? Как он завтра посмотрит Катеньке в глаза? Как скажет ей «нет»?
«Нет, я так не могу… Ну не могу… Бежать…»
Бежать было единственным выходом. В Москву, потому что туда уехала неделю назад таинственная Марья Гавриловна. Как знать, может, они еще и встретятся? Мир тесен. Он будет ее искать, чтобы оформить развод, и она его тоже. Если два человека ищут друг друга, когда-нибудь это случится, они найдутся. Но сидеть здесь, в Грибове и ждать? Нет, только не он. Не Жора Бурмин. Москва большая, в ней всем места хватит.
Через двадцать минут, когда Алена, по ее словам, уже должна была возвратиться от подружки, Жора стоял на обочине у поворота на трассу и голосовал. Остановился грузовик, он прыгнул на подножку:
– До трассы подбросишь?
– Садись!
– А потом куда? – спросил мужик, с которым, как и со всеми в Грибове, Жора был хорошо знаком.
– В Москву, – коротко ответил он.
– А я слышал, ты завтра женишься.
– Не сложилось.
– Что у вас случилось-то? Я еще в прошлые выходные думал погулять. Один раз свадьбу перенесли, а теперь и вовсе…
– Не сложилось, – повторил он и замолчал.
А потом он долго стоял на трассе, ловил попутку, но никто не останавливался. Но Жора был упрям и терпелив. Звонил его мобильный телефон, кто-то хотел каких-то объяснений. Но объяснений у него не было, он просто стоял на трассе и ловил машину, чтобы уехать в Москву.
«Потом… Успеется… Все потом…»
Наконец, остановилась фура.
– До Москвы подбросишь, друг?
– До Москвы-ы? Ну, садись.
– Я заплачу, – сказал Жора, усевшись в теплую кабину.
– На заработки? – покосился на него водитель.
– Вроде того.
