— Анна? Какая еще Анна?
— Я представляю сетевое издание «Окошко. Ру» и хочу с вами поговорить о вашем дяде. И лучше бы не через дверь.
Замок щелкнул, дверь приоткрылась, на Ингу уставился испуганный круглый глаз.
— Вы одна? — спросили по ту сторону двери.
— Как видите! — Инга отступила в сторону. — Ваш адрес дала мне Антонина Андреевна, домработница Валентина Рудольфовича.
— Ладно, заходите. — Хозяин квартиры открыл дверь пошире, пропустил Ингу в прихожую, затем на секунду выскочил на площадку и визгливо бросил в сторону соседской двери: — Знаю я эти твои ночные смены! Знаю, каким местом ты работаешь!
Не дожидаясь ответа, он ретировался в квартиру.
Инга огляделась.
Это была скудно обставленная и очень запущенная квартира без малейших следов благотворного женского присутствия. Неутомимый сквозняк гонял по полу комки пыли, выцветшие обои местами отклеивались от стен.
Хозяину квартиры было на вид чуть больше тридцати, но выглядел он таким же запущенным, как его жилище: одутловатое лицо цвета непропеченного теста, круглый животик, свисающий над поясом поношенных джинсов, несвежая футболка с неуместным здесь Че Геварой. На щеке пламенного революционера красовалось пятно томатного соуса.
— Вы Валерий? — уточнила Инга, оглядев его с ног до головы.
— Валерий Данциг, — ответил мужчина, с явным удовольствием произнеся звучную фамилию. — А вы, значит, Анна? Из какого вы издания, я не расслышал?
— «Окошко. Ру». Мы готовим статью о вашем дяде профессоре Данциге. Я уже собрала материал о его заслугах, о неоценимом вкладе в отечественную филологию, а теперь хотела бы добавить портрету жизненности, теплоты. Вы ведь его единственный родственник?
— Единственный, — кивнул Валера и отвел глаза в сторону. — А что же мы стоим в прихожей? Пройдемте в комнату.
Комната оказалась немногим уютнее прихожей. На столе валялся порножурнал, придавленный грязной кружкой с остатками кофе, на полу на самом видном месте скучал грязный носок.
Валерий ногой отбросил носок, спрятал журнал, переставил кружку и показал Инге на свободный стул:
— Присаживайтесь.
Инга села, преодолевая легкую брезгливость, достала из сумки ноутбук и открыла его, как будто приготовилась записывать интервью.
— Итак, что за человек ваш дядя?
— Замечательный, замечательный человек, ученый с большой буквы!
— Мне хотелось бы услышать от вас какие-то живые детали, какие-то чисто человеческие подробности. Может быть, вспомните какие-нибудь смешные эпизоды из его жизни?
— Смешные? — Валерий явно растерялся. — Насчет смешных не знаю, дядя вообще-то человек серьезный…
— А он хорошо к вам относится? Помогает вам по-родственному?
— На что вы намекаете? — Валерий порозовел. — Кто вам наябедничал? Наверняка эта старая карга Антонина? Так вот это неправда! Это клевета!
— Что неправда? — удивленно переспросила Инга. — О чем вы, собственно?
— О том, что я прихожу к дяде только за… за родственной помощью! Я к нему прихожу по зову сердца!..
— Да я ничего не имела в виду!
В эту минуту ноутбук подал негромкий сигнал — на ее адрес пришло новое сообщение. Инга открыла его, продолжая разговаривать с Валерием.
Шеф прислал сведения о Валерии Данциге, которые успел нарыть по своим каналам.
В прихожей снова прозвонил звонок.
Валерий вскочил, нервно потер руки, бросил быстрый взгляд на Ингу.
— Вы кого-то ждете? — спросила она.
— Нет, никого не жду, — промямлил он и тут же добавил: — Это, наверное, соседка.
Звонок снова зазвенел.
Валерий выскользнул в прихожую.
Инга последовала за ним — это вполне мог быть убийца.
Валерий подкрался к двери, прислушался.
Нетерпеливый гость снова позвонил.
— Ты, что ли, Серый? — спросил Данциг вполголоса.
— Я, — ответили из-за двери, — открывай!
— Я тебе говорил, — заныл Валера, — ты мне обещал, что это в последний раз…
— Мало ли что! Открывай, а то сам знаешь, что будет! Пойду к папаше.
Валерий обернулся, увидел Ингу и зашипел на нее:
— А вы что здесь стоите? Подслушиваете? Вынюхиваете? Идите в комнату!
Инга почувствовала раздражение. Она приехала спасти этого человека, а он ей хамит. Да пусть его убьют, ей наплевать. Тем более что он явно знает своего гостя.
— Идите в комнату, — не очень любезно повторил Валерий, поворачивая головку замка.
Инга вернулась в комнату.
Но у самого порога остановилась, неплотно прикрыла дверь и выглянула в щелку, чтобы вмешаться, если жизни этого Данцига будет что-то угрожать.
Она увидела, как в прихожую ввалился тощий и долговязый тип. Встреть она его на улице — точно приняла бы за бомжа. Продранная на локтях куртка, разбитые ботинки, бесформенная кепочка. На его фоне Валерий Данциг выглядел настоящим франтом. Лицо у незваного гостя тоже было не первой свежести, хотя еще сохраняло признаки былой привлекательности, а в глазах светилось странное веселье.
— Я тебе говорил, Серый, чтобы ты больше сюда не заявлялся, — тихо и зло процедил Валерий.
— Дай денег, родственничек, и я сей же час свалю. — Гость попытался приобнять хозяина квартиры.
Тот брезгливо шарахнулся:
— Отвали, бомжара! От тебя несет как от помойки.
— Что делать. Сам знаешь, в моих хоромах ванна с душем не предусмотрена! А если тебя мое амбре не устраивает — дай денег, и я немедленно испарюсь.
— Нет у меня денег. Сколько тебе повторять — сам на мели сижу.
— А ты попроси у папаши. — Бомж хрипло засмеялся. — Ты же у него хорошо умеешь просить.
— Он не дает…
— Значит, плохо просишь. Хочешь, я сам попрошу?
— С ума сошел? — Валерий, преодолев брезгливость, придвинулся ближе к странному гостю и перешел на шепот.
Инга поняла, что больше ничего не узнает. Сам бомж показался ей вполне безобидным, и она вернулась в комнату, чтобы без помех просмотреть файл, присланный Шефом.
Из материалов Шефа следовало, что Валерий Данциг, он же Козловский, в настоящее время нигде не работает, живет на подачки дяди-профессора. До этого успел побывать менеджером, продавцом, кладовщиком, и отовсюду его выгоняли с самыми скверными характеристиками. Везде он если не проворовался, то отметился какой-нибудь другой мелкой пакостью и не сел в тюрьму только потому, что владельцы компаний не хотели поднимать шум, чтобы лишний раз не попасть на глаза правоохранительных органов.
Наконец его репутация стала известна всему городу, так что его больше не брали ни в одну приличную фирму.
С тех пор он жил исключительно на дядины подачки.
Впрочем, и дядю, судя по сведениям источника, он тоже обкрадывал.
Инга как раз успела все это прочесть, когда Валерий вернулся в комнату.
— Итак, на чем мы с вами закончили? — высокомерно спросил он.
— Да мы, собственно, еще не начинали. — Она в упор разглядывала Валерия. — Для начала скажите, кто это к вам приходил?
— Да никто. Сосед-алкаш на бутылку клянчил.
— Вот как, сосед? А мне показалось, что это ваш родственник.
— Родственник? С чего вы взяли?
— Из вашего с ним разговора.
— Так вы еще и подслушивали? Вообще, что вам нужно, красотка? Я уже ответил на все вопросы, так что больше вас не задерживаю. Отправляйтесь в свое «Окошко»!
— Ну уж нет. Я еще и не начинала задавать вопросы.
— Знаете что? — Теперь Валерий смотрел на нее волком. — Я впустил вас, думая, что вы приличная женщина, проявил, так сказать, гостеприимство, а вы ведете себя нагло. Выметайтесь прочь!
— Не раньше, чем вы мне ответите на несколько вопросов. И первый из них: кто был этот человек?
— И не подумаю! Убирайтесь, а то выставлю силой.
— Попробуйте. — Инга встала из-за стола и приняла боевую стойку.
В глазах Валерия вспыхнул испуг.
— Тогда… тогда я вызову полицию, — пригрозил он неуверенно.
— Отлично! Вызывайте! Заодно расскажете им о той чудесной статуэтке саксонского фарфора, которую вы украли у дяди и продали в антикварный магазин.
— Что? — Валерий побледнел. — Какая статуэтка? Откуда вы…
Он понял, что выдал себя, и огрызнулся:
— Я тут ни при чем! К дяде ходит много народу, статуэтку мог взять кто-то из них. Или эта старая карга домработница!
— Вот это вы зря, — поморщилась Инга, — Антонина Андреевна предана вашему дяде, она ни за что не тронула бы его вещи. Но вы сами знаете, что Валентин Рудольфович не стал поднимать шум, чтобы не обидеть старуху или кого-то из знакомых. Он просто выкупил статуэтку, когда ему позвонил антиквар.
— Ага, — проворчал Валерий, — ему тоже шум ни к чему. И вы ничего не докажете, потому что я не сам сдал статуэтку в магазин, я ведь не дурак.
— Конечно, не сам, — усмехнулась Инга, — ты послал свою подружку. Думаешь, она будет тебя покрывать? Как только она узнает, что статуэтка ворованная и ей грозит реальный срок, — сдаст тебя за милую душу.
