Женщина в шубе из красивого меха цвета топленого молока лежала на спине, с задранной до бедер юбкой и приспущенными колготками. На бледной, уже начинавшей синеть коже неприятно выделялась полоска вызывающе красных кружев. Багровые комья снега, которые смерзлись в ледяную корку, покрывали не только изуродованное лицо, но и волосы, и пушистый шарф, и воротник шубы, и скрюченные пальцы жертвы, которые торчали из широких рукавов манто. Миронов вдруг вспомнил, как называются эти шубы. Ольга не раз намекала, что заслужила подобную роскошь к десятилетию совместной жизни. Миронов прикинул на глаз ее стоимость. Нет, такую шубку разве что с генеральского жалованья можно себе позволить. Обойдется Ольга дежурным колечком, а если повезет уйти в отпуск летом, то лучше направиться всей семьей в Крым или в Сочи. Ваське семь лет скоро, а он еще моря не видел.
— Привет, Кирюха! — негромко сказал эксперт, даже не обернувшись.
— Здорово, Дмитрич! — ответил Кирилл и присел рядом. — Как ты узнал, что я тут?
— По сопению, майор, по сопению! Да и видел краем глаза, что подъехал. Ох, Киря, Киря, что ж такое деется? Опять баба, молодая и, наверное, красивая. Чего ж он, ирод проклятущий, не унимается?
— Думаешь, наш красавчик?
— А тут и думать нечего! — Дмитрич закряхтел и с трудом поднялся на ноги. — Характер ран — резаные, почти один в один с предыдущими. В принципе, не смертельные, но…
— Но в этот раз он женщину убил! — буркнул Кирилл.
Дмитрич повернулся к нему и криво улыбнулся:
— Я бы не сказал! Тяжкие телесные, но не убийство!
Кирилл с сомнением уставился на истерзанное лицо погибшей и уточнил:
— Я не ослышался? Ты сказал: не убийство?
— Если навскидку, то дамочка от ранений сознание потеряла, изошла кровью и замерзла. Но я подозреваю другое. Смотри, вон там, в уголках губ…
Кирилл пригляделся:
— Пена, что ли?
— Похоже! — кивнул Дмитрич. — И знаешь, она почти не сопротивлялась. На руках всего один порез, возможно, самый первый.
— А юбку ты ей задрал?
— Я, конечно! Сексуальное насилие исключается. На теле ни царапины, ни ссадины, бельишко не тронуто. Могу предположить, что дама — сердечница. Испуг, сердечный спазм, потеря сознания! Тут маньячелло ей личико и расписал. В отличие от тех, что были раньше, очень ровные порезы. Падаль эта — не псих однако! С крепкими нервами!
— Ты по пене на губах выводы сделал? — спросил Кирилл.
Дмитрич фыркнул:
— Кирюша, я ж не вчера родился. Пена — лишь косвенное подтверждение. В сумочке у нее — ворох рецептов и тиклопидин. Есть и другие лекарства, и тоже сердечные. Напугалась девушка, тут сердечко и подвело. Судя по сумочке, она от врачей не вылезала.
— Когда произошло нападение, можешь сказать?
Дмитрич пожал плечами:
— Только после вскрытия, Кирюша! Ты ведь понимаешь, труп всю ночь пролежал на морозе, в снегу, но думаю, где-то около полуночи или чуть раньше.
— А документы? — жадно поинтересовался Кирилл. — Документы есть?
— Есть! Куда им деваться? — невозмутимо ответил Дмитрич. — Дамочка в этом доме жила, на седьмом этаже. Опера твои разбежались по квартирам, свидетелей ищут. Обрати внимание, Кирюша, в каком закоулке на нее напали. Слева — задняя, абсолютно глухая, если не считать запасного выхода, стена магазина, справа — детская площадка и хоккейная коробка. И ни одной видеокамеры.
— Да обратил уже! — с досадой отмахнулся Кирилл. — Действительно, очень похоже на нашего мудрилу. Орудие преступления, естественно, не нашли?
— Ты как дите малое! — хохотнул Дмитрич. — Нашли бы, так первым делом доложили бы!
— Вот нисколько даже не надеялся! — буркнул Кирилл и направился к дому.
Снег под ногами хрустел. Шаг — хруп-хруп. Шаг — хруп-хруп. Кирилл подумал, что давно обещал сходить с Васькой на горку, покататься на санках-ледянках, но все не получалось. Домой он возвращался поздно, чаще, когда сынишка спал. Да и Миронову было уже не до прогулок. Хотелось всего лишь принять душ, спокойно поужинать, выпить сладкого чаю с толстым ломтиком лимона и поваляться на диване под бормотание телевизора. И было в этом что-то неправильное, как будто он пропускал сквозь пальцы свою жизнь, жизни сына и жены в угоду работе, которая жирной кривой линией, раз за разом, вычеркивала то доброе и светлое, что хранилось в его сердце. А Васька рос, как на дрожжах, и удивлял воспитателей в детском саду своей основательностью и солидными рассуждениями. Например, когда обстоятельно доложил о том, как папа ловит и сажает в тюрьму плохих людей.
— Дети очень внимательно его слушали. Вася рассказывал о папиной профессии со знанием дела! — сообщила Ольге воспитательница и с озабоченным видом поинтересовалась: — Скажите, а вы уверены, что ребенку нужно сообщать о том, что его папа делает предупредительный выстрел в голову преступника?
Кирилл сначала посмеялся, а после подумал: сколько проблем можно было бы решить, делая предупредительный выстрел в голову. Поймать бы, к примеру, этого гада, что режет женщин, и раза два пальнуть ему промеж глаз. Или три. Очень хорошая профилактика!
Поднимаясь на лифте на седьмой этаж, Кирилл думал о том, что вряд ли теперь получится отвезти Женьку в автосалон, и хорошо, что он не успел позвонить Юле с утра. Пробки к вечеру если и уменьшатся, то ненамного, а раньше он просто не освободится.
Лифт остановился. Миронов вышел на площадку и сразу увидел приоткрытую дверь. Посторонние мысли улетучились мгновенно. Майор подобрался, как перед решительным броском. Запахи горя и отчаяния витали в подъезде. Кирилл шагнул через порог и кожей ощутил беду.
Дверь из просторной прихожей с зеркальными шкафами и полосатыми персидскими кушетками вела в гостиную, но там никого не было. Кирилл бегло оглядел большую квадратную комнату, пол которой устилал белый, с длинным ворсом ковер, и подумал, что в его берлоге белый ковер очень быстро стал бы серым, невзирая на все старания Ольги поддерживать чистоту. Здесь же веяло совершенно другой жизнью, другими деньгами, на которые покупались дорогая итальянская мебель, картины в тяжелых рамах, экзотические растения, шикарные шторы на окнах, телевизор в половину стены. В кресле лежала кудрявая болонка. Она подняла голову и с тоской глянула на Миронова, а он неожиданно подумал: «Вот и осиротела без хозяйки!» Почему-то ему было неловко перед собакой. Развернувшись, Кирилл пошел на голоса, доносившиеся из кухни, вернее из просторной столовой, совмещенной с кухней.
Капитан Навоев из следственного комитета опрашивал двоих: небритого мужчину лет пятидесяти с нервным худым лицом и девушку лет двадцати пяти — растрепанную, пухлощекую, с заплаканными глазами. Девушка покосилась на Кирилла и шмыгнула носом, который тоже покраснел от слез. Кирилл перевел взгляд на мужчину.
Муж! А девушка — дочь погибшей! Наверняка вчера вечером долго ждали ее возвращения, но так и не дождались, звонили на мобильный, но, увы, телефон молчал. Кирилл поймал взгляд следователя, кивнул на паспорта, которые лежали с краю стола. Навоев дернул подбородком в ответ и переключился на родственников погибшей.
Майор взял паспорта.
Погибшую звали Тамарой Ильиничной. Мужа — Анатолием Леонидовичем, а дочь — Ларисой Анатольевной. И фамилия у них была общая — Чупиловы, и регистрация по одному и тому же адресу. Значит, и здесь маньяк не изменил своей привычке: подкараулил жертву буквально на пороге ее дома. Кирилл вернул паспорта на стол и, опершись на дверной косяк, замер, слушая ответы дочери и мужа, надеясь, что сможет выловить в них нечто рациональное.
— Ваша жена всегда так поздно возвращалась? — спросил Навоев. — Кстати, вы в курсе, как она до дома добиралась? На своей машине или на такси?
Чупилов молча сжимал и разжимал кулаки и тупо смотрел перед собою. Вопрос он точно не слышал.
— На своей машине она только летом ездила, а зимой или на такси, или на служебной. А задерживаться стала только последнюю неделю, — вместо отца ответила Лариса и всхлипнула. — Говорила, что после праздников много документов скопилось.
Кирилл глянул через плечо следователя в протокол и прочитал, что Тамара Чупилова служила в городской администрации в хорошей должности — начальником архитектурно-строительного отдела. А там, как известно, почти не бывает энтузиастов трудиться сверхурочно. После пяти вечера в казенных кабинетах задерживались лишь мелкие служащие. Поэтому заявление дочери погибшей, несомненно, насторожило майора. К тому же появилась слабая, но зацепка — такси!
— Что за такси она обычно заказывала?
Лариса пожала плечами:
— Года три уже как «Скороход». Диспетчеры ее хорошо знали и всегда быстро подавали машину.
— Какое такси? Мужик у нее появился. На стороне! Он ее и подвозил, что тут скрывать? — буркнул Анатолий и подтвердил подозрения Миронова, что не все так невинно с задержками Чупиловой на работе. Зато к звену «Таксист» короткой пока цепочки подозреваемых автоматом прицепилось еще одно — «Любовник».
