- Найден труп на крыше дома, где живет ваша сестра...
Я с трудом выговорил "ваша сестра" настолько мало они походили друг на друга. Одна - юная красотка, другая - старая карга. Общего было не больше, чем у спелого персика и обглоданной виноградной кисти.
- Ведь Марсель ваша сестра?
- Сводная...
Ага, это многое объясняет.
- Я, так сказать, ее воспитала, - продолжала мадам Надисс. - Говорите, труп в ее доме? Ужасно.
- Пока мы обследовали помещение, ваша сестричка сбежала.
- То есть как, сбежала?..
- Сказала подружкам, что "запахло жареным", передаю дословно. Потом схватила пальтишко и была такова. Посреди ночи. Я подумал, что она попытается спрятаться у вас.
- Нет, нет, - закудахтал ювелир. - Мы ее не видели, правда, золотце?
"Золотце"! Бывают же олухи, что так неудачно шутят!
- И она вам не звонила? - допытывался я.
- Нет!
Я сверлил их взглядом, словно директор школы провинившихся учеников. Супруги казались безнадежно искренними.
И тут мне повезло. В нашей профессии на помощь частенько приходит случай, невероятное стечение обстоятельств. Сколько раз, разыскивая преступника, я сталкивался с ним в самом неожиданном месте, но если вставить такие истории в книгу... Читатели немедленно почуяли бы натяжку и обозвали автора дилетантом, кретином, кайфоломом, жалким мошенником и прочее... Им требуется жесткая и яркая конструкция, вроде тех, что складывают из деталек "лего". А также лихо закрученная интрига! Непременно по трупу в каждой главе. Чтоб им было от чего затаить дыхание. Они любят, когда их запутывают. Если ты объявляешь, что тебе позарез нужно отыскать некоего малого и это вопрос жизни и смерти, а через две строчки выясняется, что искать особенно нечего, вот он, этот малый, сидит за столиком уличного кафе напротив комиссариата и потягивает коктейль, читатели устраивают скандал. Ты злоупотребил их недоверчивостью! Они от тебя отрекаются.
По всем правилам искусства, учитывая конъюнктуру и ситуацию, я бы должен сейчас заткнуть себе глотку. Набрать в рот воды. Сделать вид, что ничего не произошло. Умолчать. Ведь умолчание не ложь, а так, маленькая хитрость.
Но вы же меня знаете... Карты на стол, вот мой принцип! Глаза в глаза с читателем. Это вопрос веры. Правда, полная и чистая! Читатель знает, что каждая, даже самая крошечная, деталь в моих книжках всегда точна, ее можно проверить. Я не имею права юлить. Простофиль я оставляю на растерзание халтурщикам. Тем лживым болтунам, что, торгуя ветром (и хвастаясь этим), спихивают дуракам банальный сквозняк.
В тот момент, когда торговец цацками заверил меня, что свояченица им не звонила, в квартире раздался треск. Странный у их телефона голос, под стать хозяевам. Хриплый, дребезжащий, надрывный. Так звонят к отправлению поезда на забытой богом железнодорожной ветке, ликвидация которой - вопрос ближайших дней.
Хозяева вздрогнули.
Я-то думал, что бледнее уже быть нельзя. Абсолютно бесцветные физиономии. Но эти умудрились побледнеть еще сильнее. Мертвецы. Нет, восковые мумии мертвецов! Нюанс! Все дело в нюансах. Даже Пикассо не пренебрегает волоском на бородавке, он его не замазывает, но интерпретирует, и тот продолжает себе курчавиться.
Супруги не осмеливались взглянуть друг на друга.
Телефонный звонок в час ночи! Найдется немало людей, для которых такое треньканье прозвучало бы сигналом к концу света.
Я поискал аппарат и обнаружил его на столике из фальшивого дуба, выкрашенного под мрамор. Поколебался для вида, затем снял трубку и произнес "алло" надтреснутым, тихим, лишенным обертонов голосом.
На другом конце провода женщина скороговоркой осведомилась:
- Могу я поговорить с месье или мадам Надисс?
- Мадам Надисс слушает, - не моргнув глазом ответил я, добавив в голос прокисшего уксуса.
- Это Тереза. Скажите, у вас есть новости?
- Нет!
Мне показалось, что в трубке послышался невнятный шум и тут же смолк.
- У меня тоже, - сказала Тереза. - О, как я расстроена, если в вы знали...
- А что случилось?
- Я перезвоню завтра, тороплюсь. Извините.
Связь прервалась. Я положил трубку. Парочка таращилась на меня одновременно испуганно и вопрошающе.
- Кто такая Тереза? - спросил я.
Я обращался исключительно к продавцу побрякушек. Мужчины в целом легче проговариваются.
Он покачал головой.
- Не знаю. - Затем обратился к жене: - У тебя есть знакомая Тереза, золотце?
- Нет.
А не водят ли они меня за нос, эти плакальщики? Неужто толстуха была права и убитые горем супруги заливают нам баки?
Я рухнул в кресло, жалобно позвавшее на помощь, сложил руки на животе и благосклонно уставился на хозяев.
- Возможно, вы вовсе не те, за кого себя выдаете, - ласково произнес я. - В таком случае я покажу вам, каков я на самом деле, и мы будем квиты. Позвонила женщина, потребовала мадам Надисс. Назвавшись Терезой, она разговаривала как старинная приятельница и спросила, нет ли у вас новостей. Вы по-прежнему ничего не понимаете?
Хозяева в такт покачали головой.
- Нам нечего понимать, - стояла на своем облезлая крыса. - Какая Тереза?
Она задумалась (или притворилась задумчивой).
- Нет... Не припоминаю. Тереза... Это имя мне ничего не говорит. Я знавала одну Марию-Терезу, когда училась в школе, но не встречала ее с выпускного вечера. Больше эта женщина ничего не сказала?
- Сказала. Она очень расстроена и торопится.
- Куда торопится? Зачем?
- Вот и я спрашиваю, куда и зачем.
Мадам Надисс, очевидно, решила заключить со мной союз (фигурально выражаясь, разумеется). Она долго и нудно кашляла, пытаясь прочистить горло, и наконец прохрипела:
- Послушайте, господин комиссар, кажется, вы нас в чем-то подозреваете, но я не знаю в чем. Вы принимаете нас за лжецов... Так нельзя. У нас есть несчастный ребенок, ступивший на кривую дорожку. Еще в детстве он проявлял дурные наклонности и вел себя не так, как другие дети. Его показывали врачам, невропатологам... Безрезультатно. Мы не виноваты, видит Бог. В прошлом году я даже возила его в Лурд в надежде на чудесное исцеление. Мы честные люди, спросите любого в нашем городке. Несем свой крест со смирением, на какое способны. Когда мы утверждаем, что сестра не приходила сегодня сюда и не звонила, то говорим правду. Когда клянемся всеми святыми, что не знакомы с Терезой, значит, мы действительно не ведаем, кто она такая. Мне неизвестно, что произошло в доме моей сестры. Мы ничего не знаем, и вы зря теряете время.
- Ошибаетесь! - раздался зычный голос Берты. Она весьма эффектно обставила свое возвращение в гостиную.
- Вы обнаружили беглецов, дорогая? - живо поинтересовался я.
- Ну не беглецов, но кое-что обнаружила! - последовал загадочный ответ.
Ее глаза горели алчным блеском, мясистые щеки раскраснелись. Толстуху распирало от гордости, фривольный наряд вот-вот должен был лопнуть. Ах, благородная воительница! Порою я задаюсь вопросом: а не походила ли Жанна д'Арк на Берту? Как вы думаете?
Хрупкая девчушка из деревеньки Донреми? Нет, я никогда не попадался на эту удочку! Скорее я вижу ее закаленной ветрами и снегами бродягой, нашу мисс д'Арк. Крупная, пышная, чумазая и надменная, скорая на расправу, щедрая в любви и отчаянная выпивоха. Настоящая Жанна д'Арк - персонаж Рабле, а не житий святых. Вылитая Берта! Огромная, щедрая, загоняющая насмерть лошадей и самцов. В кулачном бою она дюжину крепких мужчин отправит к праотцам, а потом будет нежно мурлыкать у походного бивуака. Личность! Ее изображение было бы более уместно на стенах казармы, а не на витражах собора! Лицо Франции, одно из лиц. По крайней мере, более живое и привлекательное, чем постная физиономия, изображенная в школьных учебниках по указке нашей святой матери Церкви. И не голосам подчинялась Жаннетта, а своей безудержной натуре. Не апостольшей она была, а бунтаркой, что вполне по-французски. На старости лет, когда окончательно впаду в маразм, по ночам, при свечах я напишу свою "Жанну д'Арк" (все пишут, а чем я хуже!) в трех действиях и одном фатальном бездействии. Поставят мою пьесу во Дворце спорта с Иваном Ребровым в главной роли. Можете уже заказывать билеты, представление не за горами. А пока я не удержался и вставил в лирическое отступление краткий замысел будущего творения, больше похожий на библиографическую справку. Прошу прощения, любимый конек есть у всех, у Жанны д'Арк он тоже был...
Итак, Берта возвратилась...
Правую руку она держала за спиной, затем плавным движением фокусника сунула ее под нос зрителям. В пальцах-сардельках была зажата фотография.
- Взгляните! - прогудела удачливая кладоискательница.
- Это снимок нашего бедного Шарля, - всхлипнула мадам Надисс и подалась было вперед, чтобы вернуть свое достояние, но получила отпор.
- Руки прочь! - рявкнула Берта. - Документ будет подшит к делу.
Я всмотрелся в лицо парня. Молодой Надисс и впрямь был отмечен судьбой. Не рожа, а сигнал об опасности: "Осторожно: законченный подонок". Порочный, хитрый, испорченный до мозга костей. И другим он стать не мог, это было выше его сил. Безнадежный случай.
