В общем, в результате некоторых раздумий я пришла к выводу, что мне просто приятно ощущать себя хозяйкой еще и гвоздевого производства и следует наслаждаться благами жизни, пока они есть.
Я мальчикам улыбалась, стараясь установить дружеский контакт и всячески показывая им свое расположение.
Путь от проходной до директорского кабинета отнял минут пятнадцать. Я, честно признаться, не представляла, что завод такой большой, хотя вроде бы Тарасов вскользь упоминал, что он в свое время приватизировал (правильнее будет сказать: прихватизировал) какое-то дышавшее на ладан предприятие, а затем превратил его в прибыльное производство. Вот только как ему удалось удержать шестьдесят процентов акций, когда у Афганца было только тридцать, оставалось тайной за семью печатями. Но я решила пока не ломать над этим голову: и так проблем хватает.
В приемной сидела очень симпатичная девушка, резко вскочившая при нашем появлении. Сдав меня ей, так сказать, с рук на руки, парни удалились. Я одарила их обворожительной улыбкой и повернулась к девушке.
Она показалась мне несколько испуганной: заикаясь, пролепетала приветствие, затем неловко выскочила из-за своего стола, но зацепилась за что-то чулком, порвала его, расстроилась, не знала, куда смотреть и что делать, и просто заметалась по приемной. У нее на глаза навернулись слезы.
– Да что вы так волнуетесь?! – воскликнула я. Девушку мне почему-то стало жаль.
А она продолжала бормотать извинения, случайно задела локтем за стопку больших синих офисных папок, лежавших на соседнем столе, и они с грохотом рухнули на пол. Девушка разрыдалась в голос. Я почувствовала себя несколько неловко. Первым моим желанием было собрать папки, к чему я и приступила. Секретарша стала мне помогать, на этот раз бормоча «спасибо».
За этим занятием нас и застала Алла Сергеевна, доставленная в приемную теми же молодцами. Взглянув на часы, я, признаться, удивилась. Немного уже узнав Аллу Сергеевну, я не ожидала, что она появится так рано.
– А, королева красоты опять крушит хозяйское имущество, ну-ну, – молвила Алла Сергеевна вместо приветствия, глянула на меня и сказала: – Здравствуй, Лана.
Девушка так запугана мадам Тарасовой, что и при виде меня у нее начали трястись руки? А руки у секретарши определенно тряслись, как я успела заметить. К тому же у нее еще подрагивала губа, а слезы лились из глаз сплошным потоком, размазывая тушь. Но даже в таком состоянии девушка была очень красива. С некоторым удивлением я отметила ее внешнее сходство с Инной. Вкус усопшего Тарасова? И Алла Сергеевна небезосновательно предполагала, что секретарша нужна Стасу не только для подготовки бумаг и отправки факсов? Хотя эта девушка могла бы служить достойным лицом фирмы.
– Знаешь, где Тарасов ее нашел? – обратилась ко мне Алла Сергеевна, надменно кивая на секретаршу, и сама ответила: – На конкурсе красоты! Есть такой конкурс для секретарей-референтов, вернее, для тех, кто хочет в них пробиться. Бизнесмены там себе подбирают кадры. Но это похотливые самцы, а по мне, так лучше бы взять женщину лет пятидесяти, которая думала бы только о работе и держалась за свое место, а не крутила хвостом. Ты же, Лана, себе сотрудниц не на конкурсах красоты выбираешь?
Тут девушка не выдержала, возможно, поняла, что вдова ее на работе все равно не оставит, и решила напоследок излить душу. Не исключаю, что Алла Сергеевна не в первый раз высказывала ей свое мнение.
В результате страстного выступления секретарши я узнала, что она работала на Тарасова по десять-двенадцать часов в день и с большой радостью выполняла бы только непосредственно секретарские обязанности, но таких секретарских должностей просто не бывает в тех местах, где платят деньги, на которые можно жить! А у девушки, которую звали Вика, на шее безработная мама и младший брат-школьник. Так что ей приходилось терпеть Тарасова со всеми его выкрутасами, хотя она и мечтала работать секретарем у женщины, но бизнес-леди – явление редкое, и с внешностью Вики ее, скорее всего, женщина к себе не возьмет, так что снова придется идти к какому-то похотливому самцу – в определении мужчин и Вика, и Алла Сергеевна оказались единодушны.
– Да я вашего мужа в гробу видала и в белых тапочках! – закончила свое гневное выступление Вика.
– Завтра увидишь, – совершенно спокойным тоном сказала Алла Сергеевна. – На похороны придешь?
– Ой! – Вика закрыла рот рукой, осознав, что она только что выдала. – Ой, простите! Я не хотела! Ой, ведь Станислав Леонидович в самом деле…
Вика хотела пролепетать что-то еще, но Алла Сергеевна явно любила ковать железо, пока горячо. Для начала она заявила Вике, что, учитывая такое отношение Вики к мужчинам, она оставляет ее на работе, тем более что Вика в курсе дел фирмы и окажет Алле Сергеевне неоценимое содействие, затем посмотрела на меня и уточнила, не против ли я. Я сказала, что только за. Вика принялась нас благодарить, причем с таким рвением, что я уже опасалась, что она начнет целовать нам (или, по крайней мере, Алле Сергеевне) руки, а то и ноги, но Алла Сергеевна этот благородный порыв пресекла, пока он не был осуществлен, уточнила, сколько платил Вике Тарасов, ухмыльнулась, услышав сумму, но сказала, что оставит ее в полном объеме, если Вика будет служить верой и правдой самой Алле Сергеевне.
– Да, да, конечно, – залепетала Вика. – Спасибо, спасибо вам большое!
Но у Аллы Сергеевны на языке вертелся совсем другой вопрос, а именно: где Станислав Леонидович обычно держал верхнюю одежду?
– Ой! – Вика опять закрыла рот ладонью, пожалуй подумав о том же, о чем и я: ведь крохотное взрывное устройство вполне могли прикрепить к пальто, пока оно находилось в этом офисе.
От секретарши мы выяснили, что шеф всегда вешал свою одежду в шкаф-купе, стоявший у него в кабинете. Мы тут же выразили желание его осмотреть, но Вика шепотом сообщила, что там (кивок в сторону обитой черной кожей двери) сейчас сидят господин Багловский, покинувший больницу, Рома Тарасов и Сергей Стандецкий, являющийся представителем держателя тридцати процентов акций и начальником службы безопасности «Невы-металл».
«Серегу так повысили? – подумала я. – Он почувствовал власть, и поэтому в его поведении прибавилось уверенности?» Если не ошибаюсь, в девяностые годы он начинал простым «быком», или как они там называются в бандитской иерархии. А теперь, значит, возглавил службу безопасности и курирует завод от Лешкиного имени? В общем, мне стало ясно, почему Серега теперь держится не так, как раньше.
– Значит, совещаются? – прошипела Алла Сергеевна, удивительно напоминая в этот момент кобру. – Ну-ну…
Она задумалась на мгновение и дала Вике задание – составить список всех лиц, заходивших в кабинет Станислава Леонидовича в понедельник и во вторник с утра (машина взорвалась днем, когда он ехал на какую-то встречу в ресторане, где собирался обедать), а также всех, кто появлялся в кабинете каждый день. Тут я решила высказать свое мнение (и показать свое рвение в расследовании смерти Стаса) и заметила, что нам неплохо было бы выяснить, с кем Тарасов встречался на прошлой неделе (пусть и не на заводе), и вообще, чем он занимался. Для начала нам нужен мотив, не так ли?
Алла Сергеевна похвалила меня за сообразительность, мое задание подтвердила и расширила, высказав пожелание узнать, с кем Тарасов вообще вел переговоры на протяжении всего последнего месяца. Ее интересовали основные вопросы, им обсуждавшиеся. Как я поняла, Алла Сергеевна была далека от деталей бизнеса мужа (занимаясь лишь выбиванием долгов), ничего не смыслила в производстве, совладелицами которого мы стали, и занимала себя слежением за пассиями Тарасова, а не его деловыми партнерами, не составлявшими ей конкуренции.
– Работай, Вика, – сказала Алла Сергеевна, потрепала девушку по щеке и первой двинулась к кабинету. Я последовала за ней.
Войдя в просторное помещение (площадью в две приемных, по всей вероятности, оставшееся от директора советских времен, когда площади все были народными и не приходилось высчитывать стоимость каждого метра), мы увидели Рому, восседавшего в директорском кресле, Серегу, расположившегося строго напротив, и мужчину лет шестидесяти с усталым лицом, сидевшего у стола переговоров на двадцать мест, который был приставлен к директорскому.
– Как всегда – с опозданием, – вместо приветствия сморщился Рома, глядя на Аллу Сергеевну, затем перевел взгляд на меня: – Здравствуйте, Светлана Алексеевна. Это она вас задержала? Вы-то, как я знаю, никогда не опаздываете, даже на свидание с мужчиной.
«Это Сереженька, что ли, его просветил?» Правда, от комментариев вслух я воздержалась. Следовало послушать, что нам скажут дальше.
Багловский, с которым мне раньше встречаться не доводилось (но раз секретарша сказала, что это он тут сидит, я не сомневалась, что знакомлюсь с коммерческим директором и еще одним совладельцем), тем временем тяжело поднялся из-за стола, обошел его и склонился над ручкой Аллы Сергеевны. Вместо слов приветствия он стал жаловаться на здоровье. Но составить достойную конкуренцию Алле Сергеевне не смог: она тут же поведала собравшимся о своих болячках, которых набралось столько, что я удивилась, как она до сих пор жива.
