– Как это?
– Не могу объяснить… – Она помялась немного. – Знаешь, когда мысли прут, а речи нету? Вот и со мной всегда так. Но что-то в тебе не так, Атаманов. Ты часом не влюбился?
– В кого? В тебя, что ли?
Вопрос прозвучал более чем оскорбительно, но девушка не обиделась. Пристально понаблюдав за обнаженным Атамановым, бесцельно блуждающим по спальне, она нацелила в него пальчик с накладным ногтем и, поддразнивая, пропела:
– Антошка, Антошка, давай-ка колись. Что приключилось? Неужели это правда?
– Что правда-то? Что правда? – передразнил он ее, ловко копируя ее манеру задавать идиотские вопросы. – Влюбишься тут с вами! Скоро времени на душ и завтрак не останется. А ну давай быстро сваргань что-нибудь! Жрать хочется!
– А если я откажусь? – игриво повела плечами девушка. – Что тогда?
– Тогда продолжим…
Перспектива ублажения пресытившегося женщинами самца ее совершенно не устраивала, поэтому она сочла за благо удалиться в ванную с последующей передислокацией на кухню.
Спустя полчаса Атаманов сидел за столом и с удовольствием наворачивал жареный картофель с толстыми ломтями вареного мяса. Смотреть, как он трапезничает, было одно удовольствие. Аккуратно, не уронив ни крошки, он нанизывал на вилку кругляшки картофеля и, отправляя их в рот, не забывал подмигивать сидевшей перед ним девице. Высоко подобрав рыжие локоны и уложив подбородок на сомкнутые в замок кисти рук, она с легкой улыбкой смотрела на Антона.
– Ты знаешь, – сказала она после того, как сытый Атаманов откинулся на спинку стула. – Ты во всем такой…
– Какой? – Взяв длинными пальцами стакан минералки, он отпил пару глотков.
– Не знаю… Трудно разговаривать, не имея нужного словарного запаса, – посетовала она на собственную необразованность. – Но ты во всем такой. Нет в тебе удержу и предела. Кушаешь так кушаешь. Трахаешь так трахаешь. А уж коли полюбишь!..
– И чего?
– То, наверное, навсегда! Счастливой будет та, кому доведется это испытать, – без намека на грусть или ревность произнесла девушка.
– Кто же тебе это сказал? – недоверчиво прищурился на нее Антон.
– Интуиция, – вспомнила она наконец-то нужное слово.
– Ну-ну… Не знаю, что там тебе подсказывает твоя интуиция, но моя мне шепчет, что пора бы заняться делами…
Времени на прощание у них ушло немного. Короткая возня в прихожей у массивной двери с недолгими поцелуями, со шлепками по заднице и пощипыванием за грудь. Щелчок замка, гул уходящего лифта, и Атаманов остался один.
– Черт! – Он провел растопыренной пятерней по растрепанной шевелюре. – Проницательная сучка…
О любви к кому бы то ни было не могло быть и речи, конечно, но вот что сдвиги кое-какие в сознании произошли – это бесспорно. Эта долбаная златовласка не шла из ума. Что за темная лошадка? Каким она боком во всем этом деле? Почему Мельник оказался в подобном состоянии именно в ее кресле? Что кроется за ее обезоруживающей наивностью: хитрость или глупость?
Сплошные вопросы, ответов на которые нет, и появятся они, по всей видимости, не скоро. Во всяком случае, не от нее. Верить ей Атаманов был не склонен. Как вообще не склонен был верить никому. На любой счет у него имелось свое собственное мнение, полученное в результате плодотворных исследований и размышлений.
Сейчас вот ему, например, надлежало метнуться в тот самый ресторан, где у Мельника состоялось заключительное рандеву со златокудрой Кидман. Необходимо было полностью воссоздать картину последних минут его жизни. Все сопоставить, взвесить, а затем уже тщательно просеивать подозреваемых, круг которых пока что ограничивался очень небольшим числом лиц. И одним из этих лиц была эта свихнувшаяся баба, что вздумала отужинать с крутым мужиком и остаться незапятнанной. Интересно, о чем она думала, отправляясь в ресторан? Что покушает, потреплется, а затем сделает дяде ручкой и свалит домой?..
– Идиотка! – выпалил Антон, выходя из квартиры и привычно оглядываясь по сторонам. – Рыжая безмозглая идиотка!..
Такого же мнения о Насте был почти весь персонал ресторана. Во всяком случае, к кому бы ни обратился с вопросом Атаманов, он слышал однозначный ответ:
– Дура дурой! Выперлась в кабак в белой блузочке и черной юбочке! Учительница, мать ее!.. Думала Мельника своим видом наповал уложить?! Так ему-то было плевать! Она всех присутствующих шокировала!..
– Я так думаю, – колыхнула бюстом одна из официанток, – если идешь ужинать с крутым мужиком в ресторан, то будь добра выглядеть соответствующе. А то едва ли не с косичками пришла…
Атаманову на все эти злопыхательства по поводу внешнего вида Насти было плевать. Его интересовало другое: контактировала ли она с кем-то, выходила ли во время ужина, звонила ли. Но все в один голос заявили: сидела, будто гвоздями прибитая. Мельник же отлучался. Раза два или три звонил по мобильнику. Орал на кого-то. А одна молоденькая уборщица с конопатеньким, сморщенным не по годам личиком доверительно шепнула Антону:
– Я слышала, как он сказал кому-то, что, мол, плевал я на твои угрозы, и выругался сильно.
– Что же он, в присутствии дамы выражался? – вклинил вопрос Атаманов, не забывая шарить правой рукой по впалой груди рдеющей от удовольствия девчонки.
– Да нет же! Он все это выговаривал кому-то около туалета мужского. Я еще удивилась тогда…
– Чему?
– Ну, он часто в туалет отлучался. Пока ужинали – раза четыре, а то и пять…
Уехал из ресторана Атаманов спустя два часа в настроении еще более мрачном, чем на момент прибытия. Информация яйца выеденного не стоила. Девка под подозрение могла попасть только в том случае, если пострадавший неадекватно отреагировал на ее постный вид. Не напрасно же в сортир то и дело мотался. Предположим, Мельник настроился на романтический вечер с милой загадочной незнакомкой, а получил взамен строгую училку в прикиде синего чулка. Хочешь не хочешь, желудком замаешься…
Антон невольно удивился сообразительности Настены. Сам-то он ее никогда в подобных вещах не видел. Пусть небогатым был ее гардероб, но стильным и удивительно оттеняющим ее своеобразную внешность. Знать, все до мелочей продумала, собираясь на ужин, который заранее определила для себя деловым, и не более того.
«Не-ет, она здесь ни при чем, – с явным удовольствием сделал он окончательный вывод. – Был некто в зале… Определенно был… И этот некто вел их обоих до самого конца. А поскольку пути их, судя по словам этой рыжей, разошлись, то этот некто имел сообщника…»
Вторым и, возможно, основным этапом его самостоятельного расследования была необходимость разжиться списком присутствовавших в тот вечер в зале. Конечно, с этим могли возникнуть сложности, поскольку зал был переполнен. Но, помахав перед носом у конопатой замухрышки тремя сотнями зеленых, Антон был практически уверен в успехе. Девчушка ради денег готова не только сортиры за богатыми мужиками мыть. Дня через два, самое большее через три, список гостей того вечера, закончившегося столь трагично для одного из них, будет у него в кармане.
Ну а сейчас можно съездить и навестить эту рыжекудрую. Три дня молчания с его стороны, возможно, и были свинством, но по-другому просто нельзя. И в конце концов, он ее предупреждал, что без нужды звонить и светиться там не будет. Его люди на месте. Надзор ведут. Причин для беспокойства нет.
Настя попыталась открыть глаза и почти тут же вновь их захлопнула. Ощущение было таким, будто в них кто-то насыпал полную горсть песка. Она зажмурилась и покрутила головой из стороны в сторону, пытаясь определиться во времени и пространстве. Что-то ведь с ней произошло с того времени, как она тайными тропами покинула загородный санаторий для увядших красавиц с разбитыми сердцами. Что-то нехорошее и тревожное. Но вспомнить мешала эта жуткая резь в глазах и еще какой-то стопор в спине. Будто кто-то воткнул в позвоночник гвоздь и ворочал им там с видимым удовольствием.
Она шевельнула пальцами рук и с явным облегчением вздохнула, почувствовав, что они послушно сложились в кулак. Ноги также не отказывались действовать, податливо согнувшись в коленях, но вот дальше этого дело не шло. Сколько ни пыталась она заставить себя присесть или перекатиться на бок, эта упрямая боль в спине парализующе ее тормозила.
– Борька! – заорал кто-то истошно совсем рядом. – Сколько будешь торчать здесь?! Давай быстрее!!!
Что ответил невидимый Борька, для Насти осталось загадкой, да она и не хотела знакомства ни с одним из тех персонажей, которые подобно призракам возникали один за другим на авансцене ее жизни, в последующем неизменно принося ей грандиозные неприятности.
Под отчаянный рев мотора какой-то большой машины она принялась ворочаться, попутно не забывая делать отчаянные попытки проморгаться. Но результаты были плачевными. Зрение, равно как и двигательные функции, не восстанавливалось. А вот со слухом, оказывается, все было в порядке, потому как, заслышав вкрадчивый шорох чьих-то шагов и замерев в ожидании, она не обманулась.
