У Билла возникло искушение броситься вниз и вышвырнуть психотерапевта на улицу. Использовать смерть ребенка, чтобы посеять в душе Кэтрин страх по поводу их брака? Однако, раздираемый любопытством, он продолжал подслушивать, наблюдая за ними с лестничной площадки второго этажа. Ему хотелось услышать, как его жена защищает себя. Как она защищает их брак и семью, которую они создали. Как она скажет врачу, что они будут счастливы вместе.
Вместо этого она слушала монотонное бормотание психотерапевта.
— Это не означает, что вы и Билл не преодолеете это несчастье, — говорил он. — Некоторые супруги еще больше сближаются. Между ними формируется неразрывная связь, основывающаяся на воспоминаниях об их утраченном ребенке. — Психотерапевт соединил пальцы рук, демонстрируя эту самую связь, которая может объединить ее с мужем.
Когда жена наконец заговорила, она произнесла слова, которые Билл никак не ожидал услышать от нее.
— Вы провели со мной достаточно много сеансов, чтобы понять, что Билл не способен сформировать неразрывную связь ни с кем, не говоря уже обо мне.
После смерти Джулии, его Бэби Джей, прошло меньше суток, а у Уитмайра уже возникло ощущение, что мать его детей ускользает от него.
Это началось в промежуток после ухода полицейских детективов и до прихода психотерапевта. Она лежала на кровати, а он попытался прилечь рядом. Обычно это она искала физической близости во время сна. Это она прижималась к нему и толкала его локтем, чтобы он обнял ее. Билл обычно отворачивался, избегая чрезмерного тепла.
Но сегодня это он тянулся к ней. Он прижался грудью к ее спине и крепко обнял ее обеими руками. И это Кэтрин оттолкнула его и отвернулась, сделав вид, будто спит, хотя сон никак не шел к ней.
В отличие от своей жены — как и в отличие от большинства людей — Уитмайр никогда не стал бы читать все эти брошюры или оглушать себя транквилизаторами в надежде на то, что жизнь волшебным образом изменится к лучшему.
Он хорошо знал свою супругу, и способность решать проблемы не входила в число ее достоинств. Решать проблемы было в его компетенции. Даже в отношении студии на Лонг-Айленде все практические вопросы Билл решал сам.
Он говорил ей, что ему лучше работается там. Он говорил ей, что город утомляет его. Но он знал, что будет жить в особняке, если она и дети того захотят. Он знал, что детям предстоит еще долгие годы учиться в школе.
Однако Кэтрин отказалась принимать решение. Она составляла бесконечные списки «за» и «против». Она говорила о своей любви к пляжу. О комфортной жизни в Ист-Хэмптоне. О своих подругах, которые проводили там бо́льшую часть времени. Она задавалась вслух вопросом, достаточно ли взрослые дети, чтобы их можно было оставлять на неделю без присмотра, но никогда не находила ответа.
И тогда решение принял он. Поговорив с Джулией и Билли — двумя самыми волевыми и самыми громкоголосыми детьми на свете, — он отказался от аренды студии в городе и создал собственную студию на Лонг-Айленде. Два года спустя он все еще выслушивал пассивно-агрессивные комментарии Кэтрин на тему, как сильно она скучает по городу.
Биллу нужно было снова решать эту проблему. Сейчас она отталкивала его, но он знал, что она никогда от него не уйдет. Он также знал, что со временем она начнет выздоравливать — не благодаря этим дурацким брошюрам и болтовне психотерапевта, а после того, как они найдут ответы на свои вопросы.
Поначалу Уитмайр думал, что они мыслят одинаково. Эти офицеры полиции вели себя столь бесцеремонно, когда нашли тело Джулии. Никогда он не видел Кэтрин такой злой и исполненной решимости.
Но когда эти двое детективов вернулись вечером, чтобы еще раз произвести осмотр, огонь, который он видел в ее глазах, потух, уступив место слабой надежде: «Похоже, они заинтересованы в том, чтобы выяснить, что случилось с Джулией, не так ли? Они знают, что делают, правда?»
«Свыше пятидесяти процентов супружеских пар разводятся в течение трех лет», — предупредил психотерапевт.
Только не они. Ведь не развелись же они после стольких лет.
Билл знал, как решить эту проблему. Он спустился по лестнице в свой кабинет, снял телефонную трубку и набрал номер.
Еще из вестибюля своей квартиры Элли услышала дребезжание динамиков телевизора.
— Черт возьми, — произнесла она, толкнув дверь бедром, чтобы закрыть ее за собой. Дверь закрывалась туго из-за множества слоев старой краски на ней. — Миссис Хеннесси всегда говорила, что твой рок-н-ролл лишит тебя слуха. Может быть, уже имеет смысл записать тебя на прием к отоларингологу?
Лежавший на диване Джесс был почти невидим. Его лицо выглядывало из-под шерстяного одеяла, которое она в последний раз видела на своей кровати. Элли услышала что-то вроде стона, после чего увидела у края одеяла пульт дистанционного управления. Музыка зазвучала тише.
— Еще эта безумная баба говорила, что моя музыка приведет меня к алтарю Сатаны.
— И я уверена, если бы она была жива, то сказала бы, что Нью-Йорк — маленький город. Ты все еще дома?
— Кажется, я заболел.
— Великолепно. Напомни мне, чтобы я протерла пульт спиртом.
— Ты рано вернулась.
— Официально я заканчиваю работу в четыре часа, ты помнишь об этом?
— Да, конечно. Не хочешь ли ты тем самым сказать, что официально эту квартиру занимает внучка миссис Долорес Макинтош?
Субаренда Элли была не вполне законной. Джесс подселил ее сюда и теперь на этом основании с комфортом проводил время на принадлежавшем ей диване.
— Не надо придираться ко мне по поводу моей сверхурочной работы. Как ты думаешь, могу я позволить себе кабельное телевидение, понижающее коэффициент интеллекта? «Холмы» — твой излюбленный наркотик, — сказала она, взглянув на экран телевизора.
— Ты все еще живешь в две тысячи девятом году. Мне одно время нравились «Коронованные детки», но то, как они разукрашивают этих девчонок, — это слишком, даже для меня. Ничего личного, сестренка.
— Пожалуйста, не сравнивай меня с пятилетними девочками с вощеными бровями.
Элли когда-то принимала участие в канзасских конкурсах красоты, но исключительно ради того, чтобы заработать деньги на учебу. Даже получив пару призов, она смогла оплатить лишь занятия на вечернем отделении государственного университета Вичиты. Проучилась она там меньше трех семестров.
— После этого я переключился на безупречных арбитров скромности и вкуса, на домохозяек. Ты знаешь, они настоящие . На сто процентов подлинные, реальные домохозяйки. Поскольку поддельные не годятся. Я просто наслаждаюсь этими замечательными дивами.
— От студенток колледжа до нью-йоркских пантер. Я оцениваю это как признак зрелости. У тебя сегодня вечером нет работы?
— Я сказался больным.
— Думаю, твои микробы прекрасно чувствовали бы себя в «Буби Барн».
Ее брат, трудившийся в настоящее время в стрип-баре, в четыре раза перекрыл свой рекорд продолжительности работы на одном месте. Так называемый джентльменский клуб на Вест-Сайд-Хайвэй назывался «Вибрации», но Элли и Джесс предпочитали придумывать для него собственные псевдонимы.
— Ты планируешь встретиться с Капитаном Америкой? — спросил он. — Если нужно, я могу убраться отсюда.
Капитаном Америкой Джесс называл заместителя окружного прокурора Макса Донована с первого дня их знакомства. Элли была убеждена, что, если бы они поженились и отпраздновали пятидесятилетний юбилей свадьбы, Джесс и тогда называл бы его Капитаном Америкой.
— Его вызвали в Рикерс.
— Хочешь что-нибудь поесть?
Это приглашение обычно завершалось тем, что Джесс выбирал заведение, торговавшее едой на вынос с доставкой, Элли платила, а он потом съедал львиную долю того, что им привозили.
— Я пока еще не голодна. Ты хочешь, чтобы я тебя накормила? Будешь куриный суп?
— Нет. Я еще немного полежу и позвоню в гастроном.
— У меня сегодня был вызов к Биллу Уитмайру.
— Ты не шутишь? К самому Биллу Уитмайру?
— У него в доме есть лифт.
— Это же Билл Уитмайр. В его доме должны быть лифт, водосточные трубы и стриптизерши в каждой комнате. Пожалуйста, скажи мне, что ты подсунула ему демозапись «Дог Парк».
Где бы он ни зарабатывал себе на жизнь, истинным призванием Джесса были вокальная партия и игра на гитаре в его группе «Дог Парк». Десять лет назад Элли перебралась в Нью-Йорк, так как почувствовала, что намеки Джесса на неминуемый «прорыв», звучавшие во время его телефонных звонков в Вичиту, маскировали серьезные проблемы. Однако, к своему удивлению, она обнаружила, что ему удалось добиться кое-каких успехов в жизни, хотя и не тех, о которых он сообщал родным.
— Ну конечно. Я ведь всюду ношу с собой твои демозаписи. Между прочим, этой ночью его дочь покончила с собой. — Она вкратце рассказала ему о событиях дня. — Ее мать отказывается в это верить. Утверждает, будто ее дочь никогда не сделала бы этого, и умоляет меня верить ей.
