восемь сантиметров он весил всего лишь восемьдесят пять килограммов. Его телосложение и даже походка были
как у отца, которому Константин подражал с детства, что не заметить Лесник при своей наблюдательности не мог
и чем гордился.
Константин, воспитанный в достатке и роскоши, был в курсе тех криминальных дел, какие совершали его
родственники. Он помнил судебное разбирательство дела отца, на котором ему пришлось присутствовать в
детстве. Понимая, сколько трудов и усилий пришлось потратить и приложить его родителям, чтобы создать те
условия, в которых он сейчас жил, а от них отказываться он не был намерен из-за каких-то «нездоровых»
принципов, Константин в этом плане их не осуждал и был им благодарен, что они его детство и юность оградили
от своих проблем. В его жизни не было темных пятен, которые могли бы как-то отрицательно повлиять на
автобиографию и карьеру. Теперь он был готов с отцовской решительностью и хваткой, но со своим пытливым
умом и способностями делать то, что ему поручил отец.
В нью-йоркском частном банке «Робентсон Трабль» Лесник открыл на имя Константина счет в один миллион
долларов с условием, что он деньги будет тратить с умом и они у него не «уплывут» на разные увеселения.
По протекции отца Константин стал работать в фирме Корвина Фостера, на практике постигая законы мира
бизнеса, а заодно утверждая себя в коллективе фирмы. Новые коллеги Константина сразу же заметили симпатию
своего хозяина к новичку, что не могло с их стороны вызвать ревность и зависть. Если служащие фирмы
старшего возраста данное открытие приняли как свершившийся факт, то парни его возраста с таким положением
чужака смириться не могли. Они, не стыдясь, отпускали в адрес Константина плоские шутки, позволяли себе
возмущавшие его душу намеки, поступки. Понимая, что если такое поползновение не пресечь, то оно может
продолжаться до бесконечности, сделав его жизнь в фирме невыносимой, Константин решил при удобном случае
пресечь такую несправедливость к себе со стороны расшалившихся оболтусов. Такой случай ему вскоре
подвернулся. Однажды Константин оказался в туалете вместе с тремя назойливыми парнями, где они курили, рассказывая друг другу анекдоты. Увидев зашедшего в туалет Константина, один из троицы, Даниэль Маркетти, очень тонко усомнился в умственных способностях Константина под ухмылки своих друзей. Константин, подойдя
к Маркетти, взяв его за одежду на груди, пустив ему дым от своей сигареты в лицо, спокойно произнес:
— Я с тобой не намерен упражняться в стрельбе остротами, на то у меня нет ни времени, ни желания, но
если ты еще раз посмеешь допустить подобную выходку в отношении меня, то я тебе сделаю то, что сделали в
аэропорту зайцу в Одессе.
Маркетти его предупреждение слушал молча. Когда Константин выпустил его рубашку из руки, тот только
ладонями рук разгладил ее у себя на груди.
Так как Константин не посчитал нужным рассказывать коллегам, что произошло с зайцем в Одессе, а им
вдруг очень захотелось об этом узнать, то они вновь уполномочили Маркетти на «благое» дело:
— Константин, у нас в фирме ходят слухи, что ты внебрачный сын своего отца. Я таким слухам не верю, но
вместе с тем хотел бы от тебя услышать вразумительный ответ по данному вопросу.
— Да, Константин, тебе надо внести нам ясность, — скаля зубы, поддержал Маркетти Эдду Хунес.
— Вы не совсем дураки, что именно в туалете нашли нужным так со мной поговорить, так как после моего
ответа вам придется замывать свои поганые хари. Я вас сейчас буду бить, как бродячих собак.
Несмотря на принятые меры защиты, Константин, как танк, задавил их силой, приемами, уложив на пол.
Видя, что им не справиться с русским «медведем», который, сбив их на пол, больше не намерен заниматься их
избиением, не ожидавшие от Константина такой дикой выходки, коллеги выжидательно, не поднимаясь, смотрели
на него.
— Я о вас, слизняков, всегда и в любое время мог вытереть ноги, но не связывался. Теперь, прежде чем
шутить надо мной, вспомните свои позорные позы в туалете, может быть, тогда у вас отпадет желание охотиться
на меня.
Кончив свою нотацию, Константин покинул туалет.
Маркетти, поглаживая рукой ушибленные ребра, сердито пробурчал дружкам:
— Теперь поняли, что сделали зайцу в Одессе?
— Хорошо, что он наши морды пожалел, — разглядывая себя в зеркале и приводя в порядок одежду, заметил
Эдду Хунес.
После этого «разговора» с шутниками у Константина на работе ни с кем из служащих конфликтных ситуаций
больше не было.
Он мог в любое время, посчитав курс необходимых наук усвоенным для себя, прекратить работу в фирме
мистера Фостера и уехать домой в Россию, но, будучи человеком любознательным и объективным, Константин
видел, что настоящая стажировка значительно пополняла его теоретические знания и с каждым новым
контактом, выполненным делом его знания не только углублялись, но и расширялись.
После работы, если у него имелось свободное время, Константин на своей машине уезжал в ресторан
«Ночная фиалка», которым после смерти Молоха стал руководить его внук Хаим под внимательным оком своего
отца. В связи с тем, что в ресторане работало много родни Хаима, ритм работы которых был давно налажен, другу Константина не составляло большого труда руководить своим большим коллективом.
Хаим унаследовал от своего деда не только ресторан, но и его тесные связи с мафией в лице Ричарда
Простона, Клода Уильямса, Брюса Харнера. Последние были заинтересованы в связях с Хаимом потому, что
через него у них была связь с мафией еврейского клана.
Хаим познакомил Константина с Нью-Йорком, со злачными его местами, биржей, знаменитой на весь мир
библиотекой и многими другими достопримечательностями, которыми был насыщен город.
Константин, как и его отец в молодости, был неравнодушен к слабому полу, а поэтому если у него появлялось
желание или влечение к женщине, то он его удовлетворял с помощью денег. В Америке, если у человека имелись
в наличии деньги, то он мог с их помощью удовлетворить свои желания, в том числе купить для удовлетворения
своего желания и прихоти женщину в любое время. Все зависело от толщины кошелька с деньгами.
Вот так коротал время Константин в Нью-Йорке в свободное от работы время.
Глава 3
В фирме Корвина Фостера секретарем работала средних лет женщина, миссис Стюарт, которая неожиданно
заболела. Какое у нее было конкретное заболевание, никто из служащих не знал, известно было только то, что ее
болезнь продлится не один месяц.
Болезнь миссис Стюарт, ее отсутствие нарушили слаженность работы всех звеньев фирмы мистера Фостера.
К счастью, эта проблема была решена самой миссис Стюарт, которая на время своей болезни предложила в
качестве замены свою дочь Региту. Мистер Фостер с ее предложением согласился, о чем впоследствии не
пожалел, так как Регита оказалась смышленой и расторопной девушкой, быстро усвоившей и овладевшей теми
функциями, которые входили в ее обязанности.
Регита была спортивного вида девушкой с длинными, чуть прикрытыми короткой юбкой, притягивающими к
себе как магнит ногами. Независимо от вида одежды ее плоский живот постоянно был перехвачен в талии
миниатюрным оригинальным поясом, который менялся в зависимости от цвета одежды. Он не только
подчеркивал миниатюрность талии, но контрастно высвечивал ее сногсшибательный развитый бюст. Девушке
было уже двадцать три года, а поэтому она в совершенстве знала, как свои женские прелести ненавязчиво
выставить напоказ. Ее крашеные длинные волосы, подстриженные в области лопаток ровной лентой, лежали
манящим к себе белым облаком, под которым скрывалась лебединая шея и покрытая морским загаром кожа
спины. Ее синие глаза прятались под черными длинными ресницами, над которыми возвышались такие же
черные дуги бровей, маленький прямой нос, такие же небольшие пухлые губы скрывали от окружающих ее «ост-
рый» язычок и пьянящей белизны пленительные зубы. Вот далеко не полный перечень тех примет, которые
характерны были Регите, с помощью которых она влюбила в себя всю неженатую мужскую половину своей
фирмы.
Только Константин остался равнодушен к ее чарам. При общении с Регитой по работе он относился к ней
официально корректно, вежливо предупредительно.
Все удивлялись, почему миссис Стюарт так долго скрывала от коллег, что у нее дома имелось такое
сокровище, не находя объяснения такой ее сдержанности.
Неизвестно почему, но Регита к оказываемому ей вниманию своих кавалеров оставалась равнодушной.
