Едва Дэну исполнилось восемнадцать, он отправился на прием к хирургу. Денег на операцию у него не было, но парень хотел узнать, сколько она будет стоить. Доктор, осмотрев его, сказал, что не станет ампутировать кисть, так как медицинских показаний к этому нет. Тогда Дэн пошел к пластическому хирургу. Но и тот сказал:
– Вы не мой клиент!
– Как это не ваш? – возмутился Дэн. – Вы же занимаетесь устранением дефектов внешности!
– Вот если бы вы хотели переделать себе нос, уши, даже член, я бы с радостью взялся за операцию, но конечности по желанию клиента я не отнимаю. Я не мясник.
И Дэн пошел к мяснику. Только и тот не захотел ему помочь. Обозвал психом и вытолкал взашей. А на прощание крикнул:
– Будешь мертвой свиньей, тогда приходи!
Все эти отказы только распалили Дэна. Идея избавиться от руки стала навязчивой. И однажды, когда никого не было дома, он взял в баре виски, выпил залпом целый стакан, затем пошел в гараж, включил циркулярную пилу и…
Столько крови он никогда не видел! Она лилась и лилась на дощатый пол. Дэн был в шоковом состоянии, поэтому боли не чувствовал, а как завороженный смотрел на кровь. Густая, алая, точно краска, она выплескивалась на серые доски. Как будто банку с олифой опрокинули.
– Дэн, ты что там делаешь? – послышалось за спиной. Это был хозяин дома, у которого он снимал комнату (от приемных родителей съехал сразу, как только ему исполнилось восемнадцать).
Дэн обернулся и с кривой улыбкой произнес:
– Да ничего особенного. Руку себе отрезаю…
И упал без чувств.
Пришел он в себя в карете «Скорой помощи». И первое, что увидел, это свою отрезанную кисть. Ее нашли и положили в лед. Пришить, видимо, хотели в больнице. Когда машина остановилась возле приемного отделения, Дэн схватил свою руку и швырнул в мусорный бак.
– Ты что делаешь? – вскричал фельдшер. – Ее же после этого не пришьешь…
– И слава богу!
Культя долго заживала. Лечащий врач при осмотре не сдерживал эмоций и высказывал все, что думает о пациенте. Ругал разными словами, а один раз, когда явился под хмельком (от него попахивало виски), даже нецензурными. Но Дэн нисколько не жалел о том, что натворил. Хотя ему пришлось несладко. Мало того, что боль терпел, так еще от психиатров пришлось отбиваться. Хотели его, как членовредителя, в лечебницу положить. Но удалось этого избежать. Дэн смог врачей убедить в том, что он не намеренно руку себе отрезал. Просто так получилось! Несчастный случай. А что вел себя неадекватно после этого, так от шока все. Сестра за него поручилась, и Дэна отпустили.
Когда рука зажила окончательно, он заказал себе отличный протез и придумал историю, как потерял кисть. О-о-о, вот это была история! Героическая! В ней Дэн отбивал сестренку у маньяка. Выслушав ее, хозяин небольшого модельного агентства, куда Дэн принес свое портфолио, даже на стуле подпрыгнул от радости. Возможно, не поверил парню, но решил: если у того дела пойдут, на основе этой истории можно будет такую пиар-кампанию забабахать, что все ахнут.
Контракт с Дэном был заключен в тот же день. Первый заказ поступил спустя неделю. Его снимали полуобнаженным в помещении заброшенного литейного завода. Фотограф попросил снять с протеза силиконовую перчатку. И Дэн предстал перед камерой во всей своей «красе». Худой до прозрачности, бледный, безволосый, с искусственной рукой, он мечтал о том, чтобы все поскорее закончилось. Он-то думал, что в кадр попадет только его безупречное лицо. А даже если и тело, то в одежде. Но если и без нее, то мастер в фотошопе отредактирует снимок так, что обе руки будут на фото нормальными. Но фотограф и нанял Дэна лишь потому, что у него был протез. Ему хотелось сделать снимки а-ля Терминатор-1. Искал он, правда, парня помускулистее. Но потом решил, что тщедушная модель даже лучше, контрастнее. Современнее, опять же – худоба нынче в моде. Да еще с реальным протезом! Ясно, что можно на компьютере дорисовать все, что угодно, но натура лучше.
Когда фотографии опубликовали в модном журнале, Дэн скупил такое количество экземпляров, что чуть ли не половину своего гонорара истратил (тот, к слову, был небольшим). Раздавал «глянец» всем знакомым. Но большую часть себе оставил – для истории. Ведь ясно, что не пройдет и года, как он выбьется в звезды, а через десять лет журнал с первой фотосессией будет цениться, как дебютный альбом Майкла Джексона на «виниле».
Но дела у Дэна хоть и пошли, но не так хорошо, как ему грезилось. Работа имелась, на жизнь гонораров хватало, но… но не та работа и не на ту жизнь хватало.
Хотелось звездного успеха и огромных гонораров, чтобы и спортивную тачку купить, и дом (пусть бы в кредит, но знать – он сможет выплатить), и отдыхать в отелях, где номера дешевле тысячи за ночь не стоят, носить от-кутюр, оставлять на чай двадцать процентов от счета…
Ох, сколько было желаний, но главное – обеспечить безбедную жизнь не только себе, но и сестре. Еще малыми детьми они поклялись делить все надвое. Есть у одного яблоко – надо его разрезать пополам. Нашел кто-то десять долларов – потратить вместе. Шапку красивую подарили одному из близнецов – носить ее по очереди. Но все это мелочи. А хотелось с сестрой по-крупному поделиться. Да и ей с ним. Вот только оба жили так скромно, что какие уж там дома, машины? Выручали друг друга по мелочи, когда у одного из них с деньгами хуже было, чем у другого, не более того.
Дэн плеснул в лицо воды из-под крана, чтобы освежиться, а заодно выбросить из головы мрачные мысли. Обычно умывание ему помогало отрешиться. Но лучше – душ. И уж совсем хорошо купание в крупном пресном водоеме. Он обожал озера. И мечтал иметь дом не у моря-океана, а именно у озера.
Но на сей раз умывание не помогло. А все из-за запаха, который вода источала. Был он настолько мерзким, что Дэн брезгливо скривился. И как он будет все эти дни здесь мыться, интересно? Его ж вырвет…
Вынув из кармана платок, он вытер лицо и руки. От него пахло приятно – одеколоном. Да не абы каким, а новинкой от «Версаче», что еще не поступила в широкую продажу. Дэн всегда обрызгивал носовые платки парфюмом. Он был брезглив и крайне чувствителен к неприятным запахам, поэтому кусок шелка, источающий любимый аромат, для него стал спасением.
Он покинул мужской туалет. Женский находился по соседству. Из-под его закрытой двери текла струйка воды. Прорвало трубу или кто-то забыл закрыть воду, и она текла в забившуюся раковину? Помешкав несколько секунд (врываться в дамскую уборную было неловко), Дэн толкнул дверь. Вода побежала быстрее, и, чтобы не замочить кеды, Дэн перепрыгнул через ручей. Краны оказались закрытыми. Потоп произошел там, где находились кабинки с унитазами. Вода бежала оттуда через арку в зону умывальников и дальше – за пределы туалета.
Дэн хотел тут же покинуть его, но увиденное заставило его остановиться…
На кафельном полу лежала женщина. Голова ее скрывалась в кабинке, и он мог рассмотреть только тело, омываемое водой. Крепко сбитое, затянутое в чудовищную одежду. Капри из дешевого материала, и пиджак из дорогого натурального бархата. Вот только фасон его был старомоден, видно, вещь ей перешла по наследству от матери, а то и от бабки. Дэн ужаснулся, когда увидел его на молодой женщине, и это было каких-то пару часов назад. А еще он подумал о том, что под бархатный пиджак в Америке ни одна женщина, пусть ей уже исполнилось сто лет, не наденет пижамного вида трикотажную футболку. Да еще в синих цветах с зелеными листьями – он хорошо запомнил ее расцветку. Такую разве забудешь? Только теперь футболка на груди была однородно красной. Лишь у горловины оставался белый участок. Дэн только сейчас заметил, что на ней нашиты кружева…
С мыслью о том, что великие дизайнеры, ныне живущие, содрогнулись бы при виде такого кощунства, а покойные перевернулись бы в гробах, Дэн прошел к кабине и заглянул в нее.
Он не сразу понял, что произошло с лицом женщины. Подумал было, что на нем маска. Но не венецианская, тонкая, ажурная, а африканская, грубая. Он привез такую из Кении, где проходила одна из самых удачных его фотосессий. Но когда Дэн присмотрелся, понял, что никакой маски нет, а лицо испещрено линиями.
Он наклонился. Линии оказались порезами. Неглубокими, но сильно кровоточащими. Дэн не сразу сообразил, что раны нанесены не хаотично. Была в них система. Вроде бы они складывались в буквы…
Да, совершенно точно, в буквы!
Русские…
Дэн стал вчитываться в них. Язык он понимал плохо, но алфавит знал.
– П… Р… О… С… Т… И…
«ПР» на одной щеке, «СТИ» на другой, только «И» съехало почти на шею, «О» на носу.
– Прости, – сложил он буквы в слово.
И только после этого до конца осознал, что женщина, на лице которой слово вырезано, мертва.
Он не был влюбчивым. За всю жизнь всерьез увлекался только двумя девушками: в четырнадцать и двадцать. Первая любовь была старше на три года. Разница в возрасте считалась бы ерундовой, если бы Роме и его избраннице Саше было за тридцать. Или хоть бы за двадцать. Но ученик восьмого класса и выпускница – это люди хоть и одного поколения, но как будто из разных миров. Поэтому Рома не мечтал о взаимности. Хотя нет… мечтал! Но как о чем-то несбыточном. Все равно что о Дженнифер Энистон. Она очень ему нравилась. Почти так же, как Саша. И когда вечером Ромка смотрел сериал «Друзья», ночью он фантазировал, что произошло бы, если бы он был постарше, жил в Голливуде, снимался в фильмах и встретился на съемочной площадке с Дженнифер…
