Это была упоительная игра. А что касается риска… Кто-то однажды сказал: если сегодня не осмелишься совершить что-то из страха, завтра будешь об этом сожалеть, через неделю винить себя за нерешительность, через год испытаешь чувство потери, а в конце жизни поймешь, что сам себя обокрал.
Олеся улыбнулась и посмотрела в окно: вечерний город игриво подмигивал горящими глазами витрин, вывесок и фонарей, словно обещая, что все будет хорошо. Все и правда будет хорошо. И никак иначе.
Лиза не спала, просто лежала с закрытыми глазами. Похоже, она не притворялась — ей действительно было плохо. Тубис аккуратно просунул в горячую подмышку электронный термометр. Выждал минуту и вытащил: 38,2. Достал из пакетика шипучие таблетки, развел в стакане теплой воды и заставил Лизу выпить, придерживая ее затылок. Она послушно проглотила горьковатую жидкость и без сил откинулась на подушку. Тело казалось чудовищно тяжелым, веки намертво слиплись, любое движение требовало неимоверных усилий. Перед глазами проплывали странные образы, они меняли форму, перетекая друг в друга, создавая все новые и новые причудливые фигуры. Сначала Лиза следила за ними, пытаясь предугадать каждое последующее изменение, а затем отключилась, провалившись в жаркую темноту.
Тубис отстегнул металлический браслет от лодыжки, откинул длинную цепь и осторожно поднял Лизу на руки. Сегодня ночью не хотелось оставлять ее в подвале одну в таком состоянии. Он отнес ее наверх в гостиную. Положил на диван возле окна, накрыл одеялом, подоткнув края, и открыл форточку. Свежий воздух — самое действенное лекарство.
Несколько минут Сан Саныч сидел, молча разглядывая возлюбленную. Он привык к ее жесточайшему сопротивлению и негаснущей агрессии и теперь пребывал едва ли не в замешательстве. Эта беспомощная, безвольная Лиза казалась иной личностью — чужой и непонятной, — с которой только предстояло познакомиться. Определенно, новая ипостась невесты не нравилась Тубису. Если бы его привлекали тряпичные куклы, он выбирал бы забитых серых мышек и наслаждался бы их покорностью. Но его манили другие женщины — пусть не всегда красавицы, но с характером. Он любил усмирять разбушевавшуюся жертву, любил медленно, мучительно медленно приучать ее к повиновению, но так полностью и не приучить. Тубиса заводила борьба. Лизина болезнь лишала его удовольствия. Впрочем, он умел терпеть. Да и спешить ему некуда.
Для сна было еще рано, общение с невестой откладывалось, а играть в шахматы не хотелось. Сан Саныч включил настольную лампу, наклонив ее так, чтобы свет не бил Лизе в лицо, достал тонкую тетрадь и ручку. Он уже давно не писал писем сестре. Последний раз отправлял ей послание года два назад. Наверное, она соскучилась.
Они никогда не были особенно близки. Младшая сестра не разделяла мировоззрение брата и находила тысячи поводов для споров и ссор. В детстве не проходило ни дня, чтобы они не поругались. С возрастом между ними установился худой мир, но напряженность в отношениях никуда не исчезла. Сестра не понимала старшего брата и не стеснялась демонстрировать неприязнь. Но она была родным человеком, и Тубис ее по-своему любил. Последний раз они виделись лет десять назад.
Сан Саныч вырвал двойной листок и задумчиво покрутил ручку. Накопилось много новостей, но, пожалуй, начать следует с главной. Он встретил свою вторую половинку. Лучшую женщину, с которой проживет долгую и счастливую жизнь. Тубис посмотрел на Лизу — она по-прежнему спала, дыша тихо и тяжело, но лицо уже не было бледным. Вероятно, таблетки начали действовать.
Он напишет сестре о своем счастье. О том, как долго его искал. О том, что никогда его не упустит. Часы показывали 21.45.
Когда таксист остановился у нужного ей дома, было без четверти десять. Олеся расплатилась и попросила водителя не уезжать.
— Если через пятнадцать минут я не вернусь, значит, обратно я сегодня уже не поеду. — Она улыбнулась и вышла из автомобиля.
Окружающий пейзаж внушал что угодно, кроме романтического настроя. Признаться, Олеся не ожидала, что объект ее воздыханий живет в таком унылом месте. Однако мало ли, какие причуды у человека. Да и отступать поздно — зря, что ли, ехала в эту глушь?
Олеся огляделась — ни одного прохожего, фонари святят через один. На таких улицах впору преступления совершать, а не свидания устраивать. Мелькнула мысль: уж не погорячилась ли она с поспешным решением? Разве адекватный человек может добровольно поселиться в таком мрачном районе? Убогие одноэтажные строения, раздолбанный асфальт — как бы не навернуться, чего доброго.
Олеся растерянно переступила с ноги на ногу, ища взглядом табличку с номером дома. Все правильно — адрес верный. В течение минуты она всерьез раздумывала над тем, чтобы отказаться от идеи и вернуться к машине. Уже развернулась, но, сделав пару шагов, остановилась. Хорошо, что таксист не видел ее метаний, уткнувшись в газету и разгадывая сканворд, не то со стыда бы сгорела.
В сумочке пикнул мобильный. Воспользовавшись оправданной заминкой, Олеся достала телефон. Попова прислала sms, спрашивала, все ли в порядке.
Ответ на этот вопрос тоже интересовал Олесю. Она пригладила волосы и смело ринулась вперед.
Тубис смотрел на исписанный мелким почерком лист. Он полагал, что ему не хватит целой тетради, чтобы поведать сестре обо всех своих приключениях и переживаниях, однако ж уложился в несколько абзацев. К счастью, он не мечтал о писательской карьере — иначе бы его ждал полный провал. Лаконичность сослужила бы ему плохую службу. Краткость, может быть, и сестра таланта, но мачеха гонорара.
Сестра будет рада и этому короткому письму, но ответ, как всегда, не напишет. Тубис никогда не получал от нее писем. Ей просто некуда было их отправлять. Он не указывал обратный адрес. Может быть, она сама давно сменила место жительства, и все его письма приходят в никуда. Но что-то подсказывало Тубису беспочвенность его подозрений. Он чувствовал: сестра получает его письма. Каждая написанная им строчка была ею прочитана. Завтра он заедет на главпочтамт и опустит конверт в почтовый ящик.
На крыльце послышались чьи-то шаги, а затем какая-то возня. Тубис метнул взгляд на больную — чтобы перенести ее обратно в подвал, понадобится по меньшей мере пара минут. За это время нежданный гость запросто ворвется в дом. Сан Саныч погасил лампу, тихо выдвинул верхний ящик стола и достал нож. На всякий случай.
Олеся замерла на пороге, собираясь с духом, и постучала. Дверь оказалась не заперта.
Тубис рванул дверь на себя и застыл на месте:
— Анька? Ты чего скребешься, как вражина? Я тебя едва не прирезал, глупая.
Овчарка виновато прижала уши и тихонечко гавкнула.
— Я тебе уже говорил: хочешь в дом — полай. А не копошись у двери, как лазутчик. Поняла? — нарочито сурово произнес хозяин.
Анька огрызнулась, не раскрывая пасти, и проскользнула в дом, демонстративно обойдя Тубиса. Заметив спавшую на диване женщину, собака приблизилась к ней и понюхала руку. Запах был знакомый и неприятный. Из-за этого запаха хозяин буквально помешался и стал уделять Аньке гораздо меньше внимания. Однажды она обязательно искусает эту человеческую самку.
— Не смей, — приказал Сан Саныч. — Теперь она твоя хозяйка. И ты должна ее защищать.
Олеся толкнула дверь и заглянула внутрь. В коридоре было темно, но не настолько, чтобы не заметить царившие здесь грязь и запустение. Очевидно, помещение было нежилым. Девушка посветила дисплеем мобильного телефона: клочья обоев свисали с ободранных стен, на потолке темнел вырванный электропровод, на полу валялись старые газеты и целлофановые пакеты. Картина была жутковатая. Олеся поспешила уйти.
В машину садилась со смешанным чувством облегчения и замешательства. С одной стороны, приятно, что Тубис не живет в этой дыре. С другой стороны, непонятно, зачем ему понадобилось оставлять на работе фальшивый адрес. У этого мужчины явно есть какая-то тайна. И Олеся твердо намеревалась разгадать ее. Давно ей не было так интересно жить.
— Сергей Иваныч позвонил из Мюнхена. Все путем, долетели нормально. Будем ждать новостей, — сообщил Макс. — Дай бог, фашисты помогут.
Глеб невольно улыбнулся: иногда друг выдавал такие перлы, что хотелось записывать. Тем не менее радостного настроения приятеля Глеб не разделял. Конечно, хотелось считать, что современная медицина творит чудеса, но слишком много факторов должно сойтись, чтобы чудо свершилось. Порой есть и возможности и желание — но один маленький нюанс перечеркивает успех. Так было с Юрой. Вроде и почка для трансплантации нашлась, и операция прошла успешно, и процесс приживания донорского органа протекал без критических эксцессов. Жить бы еще парню и жить. Не повезло: попал не к тем врачам и умер в больничной палате. Все научные и медицинские достижения по-прежнему держатся на обыкновенной удаче. Глеб искренне желал, чтобы Джеку повезло больше, чем Юрке.
