– Так заявят адвокаты защиты.
– А как насчет агента ФБР?
– Нас учили думать вперед. Попытаться представить, что скажут адвокаты защиты.
Ричер развернул закладку и обнаружил, что с одной стороны на ней ничего нет.
В отличие от другой.
Там он увидел две строчки, написанные от руки.
Наверху тот же код 323 и телефонный номер редактора научного отдела журнала Уэствуда, в Лос-Анджелесе, штат Калифорния.
Внизу было написано: «Материнский Приют. Мэлоуни».
– И что теперь скажет агент ФБР? – спросил Ричер.
– Теперь она скажет адвокатам защиты, чтобы шли к черту. Кивер собирался позвонить Уэствуду, чтобы получить подтверждение или дополнительную информацию о чем-то, что имеет отношение к городу, в котором мы недавно побывали. Это сомнений не вызывает. Кроме того, у нас появилось имя. Там наверняка есть кто-то с фамилией Мэлоуни. В конце концов, познакомились же мы с парнями, которых зовут Мойнаханы.
– А почему закладка лежала в начале статьи?
– Он ее еще не прочитал.
– И поэтому не позвонил Уэствуду? Давай не будем делать поспешных выводов относительно клиента. Просто назовем его невыдержанным и нервным. Он постоянно звонит, рассказывает одну и ту же историю всем, кто готов слушать. Материнский Приют, двести смертей, если вы мне не верите, позвоните репортеру из Лос-Анджелеса, – и он сообщает с трудом добытый телефонный номер, Кивер всякий раз его записывает, снова и снова, потому что он так устроен. Вот почему мы без особого труда обнаружили его дважды. Сначала это всего лишь надоедливый клиент. Уверен, что таких у вас некоторое количество бывает.
– Время от времени.
– Но какая-то мелочь в словах клиента заставляет Кивера задуматься. Однако он все еще относится к ним скептически, поэтому решает устроить проверку. Это же Оклахома-Сити, так? Значит, ему, скорее всего, приходится ехать на вокзал за газетами, выходящими в других городах. Однажды в воскресенье он покупает «Лос-Анджелес таймс» – хочет посмотреть, можно ли доверять этому свидетелю. Серьезный ли он журналист, или пишет в мелкой газетенке, какие продают в супермаркетах. Он хочет сам принять решение. Как давно начали выращивать пшеницу?
– Зависит от места, – ответила Чан. – В любом случае тысячи лет назад.
– Он выясняет, что Уэствуд хороший репортер. Он провел исследование того, что происходило тысячи лет назад. Значит, с мозгами у него всё в порядке. Однако Киверу это еще неизвестно, потому что он не прочитал статью. Выходит, то, что рассказал клиент, его заинтриговало, но не показалось срочным, и Кивер не бросился сразу разбираться.
– Но сейчас оно выглядит очень даже срочным.
– Именно. И нам нужно выяснить, что изменилось.
* * *
Этот район был не из тех, где принято подглядывать за соседями, однако они, не видя смысла в том, чтобы задерживаться в доме Кивера, вышли через прихожую и закрыли за собой дверь. Потом обогнули дом и сели в машину, так и стоявшую на подъездной дорожке.
– Нам нужно еще раз поговорить с Уэствудом, – сказал Ричер.
– Кивер ему еще не звонил, – напомнила ему Чан. – Ему нечего нам сказать.
– Может быть, ему звонил кто-то другой. И это он сможет рассказать.
– Кто?
– Мы пока не знаем.
Чан молча достала телефон, набрала номер, нажала на какую-то кнопку и положила телефон на ручку между передними сиденьями.
– Я включила громкую связь, – сказала она.
Ричер услышал звонок в трубке, и тут же на него ответил Уэствуд:
– Алло?
– Сэр, меня зовут Джек Ричер, в настоящий момент я работаю с моей коллегой, Мишель Чан, вы недавно с ней разговаривали, – сказал он.
– Я помню. Мы выяснили, что другой ее коллега мне не звонил. Кивер, верно? Мне показалось, что мы с ней поняли друг друга.
– Да. Но сейчас у нас появились неоспоримые доказательства того, что он собирался позвонить вам в будущем. Может быть, вы значились у него следующим в списке или через несколько человек.
Уэствуд помолчал мгновение и сказал:
– Где он сейчас?
– Пропал, – ответил Ричер.
– Как? Где он? Дурацкие вопросы, – сказал Уэствуд, когда Ричер ничего не ответил.
– «Как» может иметь принципиальное значение. А вот «где он?» действительно глупый вопрос. Если б мы знали, где он находится, то не стали бы говорить, что он пропал.
– Я уверен, вам следует изучить его звонки, посмотреть, кому он уже позвонил, а не интересоваться тем, что он, возможно, собирался сделать. В будущем.
– У нас мало информации.
– До какой степени?
– Нам приходится распутывать это дело в обратном направлении, мистер Уэствуд. Мы думаем, что Кивер собирался обратиться к вам за экспертным мнением или информацией. Нам необходимо выяснить, чем вы могли ему помочь.
– Я журналист. И не являюсь экспертом в какой-то определенной области.
– Но у вас есть информация.
– У любого, кто читает мои статьи, имеется точно такая же, как у меня, информация.
– Я полагаю, большинство читателей уверены, что на полу в монтажной остается много интересного. Они не сомневаются, что вам известно больше, чем печатается в журнале. Возможно, какие-то сведения, которые вы не можете опубликовать, чтобы не нарушать закон. И тому подобное. И еще они думают, что вам, невзирая на это, нравится то, что вы делаете. Они уважают вас за то, что вы занимаете пост редактора.
– Возможно, – не стал спорить Уэствуд. – Но мы с вами обсуждаем разговор, которого не было.
– Нет, мы сейчас размышляем о клиенте Кивера. Мы представили себе невыдержанного, нервного человека, у которого полно свободного времени. У нас есть свидетельства того, что он неоднократно звонил Киверу. Он принадлежит к такому типу людей. Кроме того, не вызывает сомнений, что его очень сильно занимает какое-то дело. Я могу побиться об заклад, что он пытался привлечь внимание всех, кого смог, начиная с Белого дома и ниже. Сотен людей. Включая вас. Иначе просто не может быть. Вы возглавляете научный отдел большого издания. Возможно, вы написали что-то, имеющее отношение к его делу. Я думаю, он нашел номер вашего телефона в Интернете не за тем, чтобы передать его Киверу – во всяком случае, вначале, – но чтобы поговорить с вами напрямую. Полагаю, у него имеется какая-то безумная история из мира науки, и он решил, что вы его поймете. Вот почему мне в голову пришла идея, что, может быть, он вам звонил, и вы с ним разговаривали.
В тысячах миль от Оклахома-Сити возникла короткая пауза, потом Уэствуд снова заговорил, немного напряженно, как будто пытался прогнать улыбку.
– Я работаю в «Лос-Анджелес таймс». В Лос-Анджелесе, который находится в Калифорнии. Номер моего телефона можно легко найти в Интернете. На круг все это хорошо, но, с другой стороны, мне постоянно звонят разные чудаки. Днем и ночью. Я без конца выслушиваю самые невероятные и безумные истории из мира науки. Мне рассказывали про инопланетян и летающие тарелки, рождения и самоубийства, радиацию и контроль разума – и это только за прошедший месяц.
– Вы вносите такие звонки в вашу базу данных?
– Они составляют бо́льшую ее часть. Спросите у любого журналиста.
– Вы можете поискать по теме?
– Обычно мы не слишком аккуратно записываем детали. Безумцы, которые звонят, говорят и говорят без конца, и не слишком внятно. По большей части мы используем категории. Такой вид чуши или иной. В конце концов, когда у меня заканчивается терпение, я блокирую их звонки. Мне все-таки нужно когда-то спать.
– Попробуйте Материнский Приют.
– А что это такое?
– Название города. Два слова. Как будто ваша мама садится в кресло. Обе буквы заглавные.
– И почему город так называется?
– Понятия не имею, – ответил Ричер.
Они услышали стук клавишей, довольно громкий в микрофоне. Видимо, Уэствуд просматривал свою базу. По теме.
– Ничего, – сообщил он наконец.
– Уверены?
– Название довольно необычное.
Джек молчал.
– Послушайте, я не говорю, что клиент вашего парня мне не звонил, – продолжал Уэствуд. – Скорее всего, как раз звонил. Мы все знаем подобных людей. Просто как я пойму, что это именно он?
Они выехали из тупика на улице Кивера и из района, где он жил, миновали магазин распродаж и направились к выезду на автостраду. Если свернуть налево, через пять часов будет Материнский Приют; направо – через десять они окажутся в центре Оклахома-Сити, с ресторанами, где подавали самые разные мясные блюда, имелись кафе-гриль и приличные отели.
– Нет, мы должны вернуться, – возразила Чан.
Вместо ресторана или гриля они ели в холодной флуоресцентной тишине в забегаловке третьеразрядной национальной сети на заправке. Ричер получил чизбургер в бумажной обертке и кофе в одноразовом стакане, Чан – салат в белом пластиковом контейнере размером с баскетбольный мяч и с прозрачной крышкой. Она была напряжена и, возможно, устала после стольких часов за рулем, но Ричеру нравилось находиться с ней рядом. Мишель убрала волосы за уши и набросилась на свой салат так, будто впереди ее ждало не слишком приятное приключение, с широко раскрытыми глазами и мимолетными улыбками шести разных видов – от грустной и робкой до любопытной и приправленной предвкушением. Ричер взял свой чизбургер и попытался откусить кусок.
