— Если бы я тебя не понял, если бы ты мне был чужим, беседа сегодня была бы с другим результатом, — похлопав Сарафана по плечу, согласился Борода.
— Есть разговор, правда, не на мильон, но на круглую сумму, — изменив тон, заговорил Сарафан. — Мой учитель, выдавая мне «диплом», поставил условие, чтобы я с первой своей добычи на его сберкнижку срочного вклада с дополнительными взносами подкинул деньжат.
— С какой стати мы теперь будем делиться с Лапой? — удивленно возразил Борода, не желая расставаться с оставшейся долей. — Я ему за твою учебу заплатил сполна.
— Лапа сказал, что как отбудет свой срок, то новый ни отбывать, ни тянуть не собирается — завяжет с прошлым. Не хочет умирать в зоне, а поэтому просил меня оказать ему на первое время помощь. Я обещал ему.
— Хитер бродяга! Научился сосать молоко сразу из двух титек, — восхищенно произнес Борода, позавидовав предусмотрительности Лапы.
— Сколько думаешь ему отвалить? — настороженно поинтересовался он.
— Думаю, кусков пять, — решительно заявил Сарафан.
— Жалко расставаться с деньгами, но не уважить Лапу, конечно, грешно нам при такой добыче. Меньше не пошлешь, обидится, — согласился с Сарафаном Борода.
Белозерский тяжело переживал утрату своего капитала. Потрясение было до такой степени сильным, что его едва не хватил удар.
Он несколько дней болел, ни с кем не желая говорить. Из объяснений тети он понял, что она стала жертвой электрика, в соучастии с которым ее он заподозрить никак не мог.
Обнаружив кражу, он от горя хотел повеситься. Все рушилось, все жертвы оказались напрасными, ему хотелось все крушить и ломать. Он, наверное, дал бы волю своей ярости, но боли в сердце сдержали его. А поразмыслив, удивился, что такие глупые мысли могли прийти ему в голову.
«Я шестнадцать лет всего себя отдавал работе, в совершенстве изучил производство. Мой учет охватил движение каждого килограмма мясопродуктов в холодильнике. Я не похищал у государства ни килограмма. Я брал то, что смог сэкономить в результате своих знаний, и вот какой-то шулер одним махом раздел меня до нитки.
Сколько моего труда, нервов, здоровья было вложено в похищенное, и все оказалось зря. Для чего дальше жить и как?..
На электрика в милицию не заявишь, своими силами я его не найду, а поэтому плакали мои денежки. Не сомневаюсь в одном: электрик не случайно вышел на меня, его кто-то направил, но кто? Кто мог подложить мне такую свинью?» — в отчаянии думал Анатолий Борисович.
Перебрав всех своих знакомых, он пришел к выводу, что, кроме Фахрата, так с ним поступить больше никто не мог.
«Он мне угрожал в ресторане прямо в глаза и теперь таким подлым способом привел свою угрозу в исполнение. А я-то думал, что только со стороны органов мне исходит угроза… Как же мне «отблагодарить» Фахрата? Закладывать его не в моих интересах… Поджечь его машину? Это будет лишь комариным укусом. Я не знаю уголовников, а то нанял бы убийцу, а самому пачкать руки о такую дрянь для меня слишком низко…»
Однако Белозерский воздержался от убийства Фахрата совсем по другой причине. Имея дом, машину и дачу, купленную на имя дочери, и еще кое-какие сбережения, он не хотел всего этого лишиться из-за какой-то гнилой продажной твари. «Однако ему надо устроить хорошую встряску», — мстительно подумал он.
Приятно проведя время в ресторане «Домик лесника» со своей новой знакомой, белокурой развязной девицей, Фахрат, подогретый спиртным, включил в машине магнитофон и под звуки старого танго отъехал со стояночной площадки, отвлекаемый пьяным шепотом подруги.
Блаженно улыбаясь, он думал о том, где найти пристань для любовных утех.
Двигаясь по трассе, он случайно обратил внимание на проблески пламени из-под капота его автомобиля.
— Что за черт? — испуганно вскрикнул он, выходя поспешно из автомобиля. Открыть капот он не смог: повидимому, испортился замок.
Неожиданно огонь факелом выплеснулся из-под капота, распространяясь на весь автомобиль. Новая знакомая, истерически закричав, вылезла из автомобиля и отбежала на обочину. Ее примеру последовал Фахрат и сделал это вовремя, потому что в следующую секунду весь автомобиль превратился в факел.
Проходящий по трассе транспорт стал останавливаться на обочине, а водители с подручными средствами бежали к месту пожара. Один из них криком остановил бегущих:
— Стойте, не подходите к машине: она сейчас взорвется!
После взрыва бензобака в машине стали рваться патроны. В течение нескольких минут автомобиль сгорел.
«Зачем я с собой возил пистолет?» — запоздало пожалел Фахрат, поняв, что взрывы в горящем автомобиле принесут ему дополнительные неприятности.
Вспомнив о своей подруге, которая испуганно прижималась к нему, он сказал ей:
— Попутной машиной добирайся до города, ко мне не липни. Мы с тобой сегодня не были вместе, — и резко оттолкнул ее от себя.
Просветление нашло на него слишком поздно, так как приехавшим на место происшествия работникам милиции свидетели показали на них как на пострадавших.
Дождавшись, когда следователь увез Табаева Фахрата с женщиной с места происшествия, туда на своей машине подъехал Белозерский. Он полюбовался результатом своей диверсии и разочарованно подумал:
«Хороший был костер, но не сравним с моим «пожаром».
Весной каждого года снег, накопившийся на полях, возвышенностях, балках, подогретый ласковыми лучами солнца, таял и, превращаясь в воду, веселыми ручейками и бурными потоками стремился к реке, которая выходила из берегов, затапливая не только луга и поля, но и часть набережной города.
Когда на реке с огромной силой трескался и трогался лед, то многие жители города приходили на набережную любоваться впечатляющим зрелищем.
Огромные ледяные поля, сдавливая небольшие льдины, крушили их или переворачивали. Иногда малым льдинам удавалось взгромоздиться на своего обидчика, и тогда они в качестве пассажира продолжали свой путь в бесконечность.
Подмытые водой берега отдавали реке деревья, кустарники, которые, сиротливо махая голыми ветками, как бы прощаясь с людьми, дрейфовали далее. Там, где река делала поворот, оторванной от земли растительности иногда удавалось пристать к берегу, создавая пробки и заторы, но река, поднакопив силы, вновь отрывала их от берега и уносила в неведомую чужбину.
Иногда на льдинах в качестве пассажиров можно было видеть кошек, собак и даже зайцев. Когда льдины с такими пассажирами подходили к берегу, то кошки и собаки часто пользовались моментом и сбегали на берег под одобрительные голоса людей, а зайцы отбегали от берега на противоположный конец льдины и там залегали под каким-нибудь укрытием, обрекая себя на гибель.
Старший следователь прокуратуры юрист 1-го класса Серебряков Герман Николаевич со своей женой Надеждой Александровной и дочерью Наташей находился на набережной среди зрителей, разделяя с ними радость общения с природой.
К нему подошел Табаев. Поздоровавшись и извинившись перед Надеждой Александровной, он попросил Серебрякова отойти с ним в сторону для конфиденциального разговора. Предполагая, о чем пойдет речь, Серебряков с раздражением в голосе спросил:
— Что за срочность такая?
— По факту того, что сгорела моя машина, вы возбудили дело или нет?
— Здесь не место для официальной беседы. Завтра приходите ко мне на работу и там получите ответы на свои вопросы, — не желая продолжения разговора, ответил Серебряков.
— А может быть, продолжим беседу в более благоприятном месте? — намекнул Табаев, выжидательно посмотрев на Серебрякова.
— У нас с вами может быть разговор только официальный и только в учреждении, — отрубил Серебряков, отходя к жене и дочери.
Потеряв сразу напускную живость, Табаев простился и отошел к своим знакомым, с которыми стоял ранее.
У Серебрякова пропало желание дальше любоваться природой, и он предложил жене уйти домой.
На другое утро в 9 часов Табаев первым зашел на прием к Серебрякову, который, разрешая ему войти в кабинет, спросил:
— Пришли получить ответ на вчерашний вопрос?
— Да! — спокойно ответил Табаев.
— Как вам известно, я расследую уголовное дело по факту недостачи мясопродуктов по вашему подотчету.
— Никакой недостачи у меня нет. Я не вор, — встав в позу, возразил Табаев. — Просто ревизию проводили дураки, — злобно процедил он.
— Об умственных способностях ревизоров не вам судить, а похищали вы мясопродукты или нет, расследование покажет.
Серебряков со своими подследственными старался держать себя сдержанно, чтобы время уходило на работу по делу, а не на выяснения отношений между сторонами.
