– Письмо… – задумчиво повторил водитель. – Очень хорошо. Оно у вас?
– У меня.
– Будьте так добры, покажите, – вежливо попросил водитель. Вежливость совсем не вязалась с действиями троицы. Черноусов подумал, что они просто издеваются.
Светлана достала из сумочки вчетверо сложенный листок бумаги и протянула водителю.
– Спасибо, – поблагодарил тот. – Вы не возражаете, если мы осмотрим ваши вещи?
– Вы ведь уже осматривали, – ляпнул вдруг Виктор. – Сегодня ночью. И мои, и ее. И ни о чем не спрашивали.
Человек в ковбойке посмотрел на журналиста. Черноусов ожидал очередного удара, но тот только усмехнулся.
– И ваши вещи, если не возражаете, мы тоже осмотрим, – сказал он. – Хорошо?
Один из парней остался у двери, второй шагнул к столу и принялся неторопливо рыться в сумках. Груда вещей росла. Когда сумки опустели, он вывернул их наизнанку и прощупал каждый шов. После этого посмотрел на старшего и молча покачал головой.
– Хорошо, – сказал разочарованно тот. Парень вернулся на свое место. Вообще, двое у дверей за все время не проронили ни слова, и Черноусов подумал вдруг, что они, возможно, не очень хорошо говорят по-русски. Он осторожно покосился на «леваков». Похожи на кавказцев. Смуглые с желтоватым отливом лица, одинаковые черные усы.
Водитель углубился в чтение письма. Черноусов осматривал внутренности помещения, стараясь сохранять на лице выражение полного безразличия.
Глянув в окно, он вдруг заметил, что желтые «жигули» похитителей медленно и беззвучно сдвинулись с места и покатили в сторону. Черноусов было подумал, что похитители забыли поставить машину на тормоз, но через мгновение увидел за рулем какого-то человека.
Как назло, в этот самый момент водитель оторвался от чтения и посмотрел на журналиста. Лицо Черноусова ему не понравилось. Он тоже бросил взгляд в окно и вскочил, едва не опрокинув табуретку:
– Машина! Быстро, ну! Какая-то сволочь угнала машину!..
Парни бросились из дома. Виктор непроизвольно поднялся. Похититель быстро подошел к двери, вытащил пистолет.
– Оставайтесь на месте, – процедил он. – Не люблю неожиданностей. Советую… – договорить ему не дали.
Интересно, всегда ли человек выглядит таким удивленным, если его бьют по затылку? Во всяком случае, у парня в ковбойке было очень удивленное лицо. А потом он мешком повалился на пол, и похищенные увидели своего спасителя.
– Леня?! Ты как сюда… – меньше всего Черноусов рассчитывал увидеть в этой роли то ли картежника, то ли наперсточника Леню. В руках у него была увесистая короткая дубинка, обтянутая кожей.
«Шулер» приложил палец к губам.
– Они сейчас вернутся, – прошептал он. – Машину я пустил под уклон, к трассе. Давайте быстро за мной. Вон туда.
Они бегом пересекли двор и спрятались в зарослях.
– Сидеть и не рыпаться, – шепотом скомандовал Леня. Теперь дубинку заменил пистолет, ранее принадлежавший человеку в ковбойке. Дубинку Леня протянул Черноусову, и тот взял ее. Наверное, он еще плохо соображал. Во всяком случае, ему казалось, что им следовало срочно спуститься на трассу и ловить попутку в город. Черноусов сообщил об этом «шулеру».
– Они тоже думают именно так, – прошептал он. – Ладно, заткнись. Возвращаются.
Желтые «жигули» вернулись на поляну. Парни вышли из машины и торопливо направились в дом. Вид у обоих был озадаченный. Через несколько мгновений они выскочили из домика еще более озадаченными. Видимо, их старший еще не пришел в сознание. Черноусов посмотрел на Леню. Тот держал наших друзей «леваков» под прицелом. Черноусов не мог понять, что он задумал.
Парни бестолково мотались по поляне, не решаясь отойти далеко от едва не потерянной машины. Смотрели они, почему-то, вверх. Наверное думали, что похищенных унесли то ли пришельцы, то ли ангелы.
– Возьми-ка, – прошептал Леня еле слышно. Черноусов не сразу сообразил, что он протягивает ему пистолет. – Дай мне дубинку. Держи их на прицеле.
Черноусов сделал так, как он сказал.
– Внимательнее, внимательнее, – Леня осторожно переместился в сторону и на шаг назад – чтобы Виктору было удобнее целиться.
– И что? – спросил Виктор, держа пистолет обеими руками. – Я что, должен стрелять?
Ответа он не услышал. Страшной силы удар обрушился на его голову. К сожалению, он не смог ответить на вопрос – выглядело ли удивленным его лицо.
Увесистая дубинка в руках опытного человека – не лучший вид наркоза. В том смысле, что действует она безотказно и быстро, а вот выход из состояния беспамятства куда труднее и болезненнее.
Примерно такие мысли медленно всплывали в бедной голове нашего героя, когда сознание – или его часть – наконец-то вернулось.
Он лежал на спине, вяло удивляясь тому, что никого не интересует, жив ли он еще. Жутко болела голова, особенно затылок. Не до конца очухавшись, Черноусов осторожно пощупал место удара. Никакой крови, только внушительных размеров шишка. Ухватившись руками за низко нависавшие ветки шиповника, Виктор приподнялся и сел. Руки немедленно начали саднить от обилия колючек, и это ощущение его немного протрезвило. Черноусов осмотрелся. Сидел он там же, где его настиг удар дубинкой. Ноги казались ватными, голова болела все сильнее. Воистину, прав был гениальный человек Игорь Родимцев: «Внутри головы у каждого пьющего человека есть еще одна голова, гораздо большего размера, чем наружная. Но ощущаешь ее наличие только с похмелья». Вернее, прав был Гашек, фразу коего эрудит Игорь как-то спьяну переиначил. Или не Гашек? «Господи, – подумал он, – мне сейчас не хватает только литературоведческих изысканий. Хорошенькое похмелье…»
Спустя несколько мгновений Черноусов понял, что остался в полном одиночестве. Вокруг не видно было ни единого человека. Он вдруг оказался никому не нужен. Даже опекаемой им московской красавице.
Черноусов кое-как поднялся на ноги и осмотрелся. Тишина могла оказаться кажущейся, одно неверное движение – и он отправится следом за злосчастным дипломатом Ильей и пенсионеркой Левиной.
Черноусов на полусогнутых притащился в избушку лесника, заглянул внутрь. Дом был пуст. Виктор доковылял до табуретки в углу и в изнеможении опустился на нее.
Уж не приснилось ли ему все? Похитители, явление Лени-картежника. И вообще: поездка в Лазурное, убийство соседа по домику, убийство старухи, приезд капитана Синицына… Может быть он просто надрался в канун отпуска, да так, что черт-те что примерещилось?
Он похлопал себя по карманам. Сигареты были на месте. Закурив, Виктор попытался сосредоточиться и начать соображать. Руки дрожали – как после действительно хорошего перепоя – и он уронил сигарету. Наклонившись за ней, Виктор заметил под табуреткой маленькую красную книжечку.
Это оказалось его корреспондентское удостоверение. Что ж, хоть что-то.
Бумажник тоже по-прежнему лежал в заднем кармане джинсов. Черноусов пересчитал оставшиеся деньги. Интуиция подсказывала ему, что на компенсацию от товарища Василенко рассчитывать не приходится. Еще неизвестно, как ему сообщить об исчезновении горячо любимой дочери. Доверил, называется…
«А не фиг потакать прихотям взбалмошных девчонок, – зло подумал вдруг Черноусов, – дикарем ей захотелось, видите ли… Дура долбаная…»
Попутка довезла его до совхоза «Пригородный». Несмотря на название, он находился километрах в сорока от Симферополя. Но ничего другого не оставалось – единственная машина, остановившаяся на призывный взмах черноусовской руки, был «МАЗ», направлявшийся именно сюда. Водитель всю дорогу косился на разбитую физиономию и вымазанную зеленью рубашку попутчика, но так ничего и не спросил. Черноусов был ему благодарен. Вряд ли удалось бы сочинить что-то правдоподобное по этому поводу. Вообще, он еще плохо соображал. Во всяком случае, только этим можно было объяснить его неожиданное решение зайти в совхозную столовую – она находилась напротив автобусной остановки. Потому что это было очень глупое решение – остановиться в шести километрах от места, где тебя несколько минут назад пытались убить – для того только, чтобы выпить пару бутылок пива – а именно этим Черноусов собирался заняться. Но самые глупые решения – сиречь, нелогичные – являются, видимо, наиболее безопасными. Просто потому, что сбивают с толку преследователей.
Впрочем, Черноусов совсем не был уверен в том, что его кто-нибудь собирается преследовать. Похоже, он как раз интересовал прочих участников увлекательного спектакля в минимальной степени. И это его никоим образом не расстраивало.
Толстая буфетчица посмотрела на него с большим подозрением. Черноусов улыбнулся ей с максимальной обаятельностью.
– С причала прыгнул неудачно, – зачем-то сказал он и осторожно потрогал ссадину. – Чуть шею себе не свернул.
Толстуха фыркнула и отвернулась.
– Пиво есть?
