– Но, при здравом размышлении...
– При здравом размышлении они начинают винить во всем правоохранительную систему, законодательство или судопроизводство.
– То есть, по твоему убеждению, ни у кого не возникает мысли, что именно усилиями адвоката защиты преступники остаются на свободе?
– Какой-нибудь умник может до этого додуматься.
– Умник, который сумеет разглядеть определенную систему в действиях Хайбека.
– И, возможно, у него есть личные основания недолюбливать Хайбека.
– К тому же он понимает, что легальными способами с Хайбеком не справиться.
– Да, такой человек мог бы прострелить Хайбеку голову. Но, Флетч, тут самое время вспомнить о теории вероятности. Хайбек защищал преступников более тридцати пяти лет. Число родственников жертв, наблюдавших, как Хайбек отправляет громил и убийц не в тюрьму, а на морской пляж, должно исчисляться сотнями, если не тысячами.
– Полагаю, что так. – Флетч взял со столика книгу «Нож. Кровь». – И потом, я уже знаю, кто убил Хайбека.
– Умница ты наш, – вздохнул Олстон. – Почему ты сразу не сказал мне об этом? Вместо того, чтобы так долго говорить с тобой по телефону, я бы мог побегать трусцой.
– Побегать ты еще успеешь. – Флетч неспешно переворачивал страницы.
– Я не хочу, чтобы меня ограбил молочник.
– Слушай. – И Флетч начал читать:
«Узкие, перетянутые поясом бедра,
Располосованные автоматным огнем.
Каждая пуля,
рвущая кожу,
выворачивающая плоть,
отбрасывает тело,
отрывает его от ног.
И вот
Идеальный воин
кланяется своей смерти,
поворачивается
и падает.
Он убит, но
погиб
не зазря.
Его смерть – его жизнь.
Он – идеал
и в этом».
– Мой Бог! – ахнул Олстон. – Что это?
– Стихотворение, называющееся «Идеальный воин».
– Мы с тобой понимаем в этом поболе, не так ли, дружище?
– Понимаем ли?
– Там нет места танцующим красавцам.
– Нет.
– Кто может писать такое дерьмо? Меня прямо-таки зло берет.
– Если я не ошибаюсь, хотя полной уверенности пока нет, это стихотворение написано зятем Дональда Эдвина Хайбека.
– О, тот, кто его написал, способен на все.
– Я прочитал Барбаре другое его стихотворение, «Нож. Кровь», и она заспешила с пляжа в коттедж, готовить ужин.
– Я думаю, ты прав. Тебе нет нужды продолжать поиски убийцы Хайбека, зная, что у этого стиша есть автор.
– Я думаю, с ним стоит поговорить.
– Значит, твой редактор хочет, чтобы ты вел это расследование?
– Нет, Олстон, не хочет.
– Пытаешься проявить себя?
– Если я откопаю что-нибудь интересное, откажется ли газета от этого материала?
– Понятия не имею.
– Я собираюсь жениться. Мне надо самоутверждаться. Пока я лишь подшучиваю над газетой. А газета отвечает мне тем же.
– Ты рискуешь.
– Какой тут риск? Если я ничего не нарою, никто ни о чем не узнает.
Барбара, завернувшись в полотенце, подошла к креслу, в котором сидел Флетч.
– Ты хочешь знать, почему мы женимся?
– Мне постоянно задают этот вопрос.
Полотенце упало на пол.
Она стояла перед ним, словно только что высеченная из мрамора статуя.
– Это тело и твое тело, двигающиеся в унисон, в совокуплении и без оного, всегда полагаясь друг на друга, вместе они или порознь, будут определять нашу жизнь сегодня, завтра и все последующие дни.
Флетч откашлялся.
– Я слыхивал поэзию и похуже. Недавно.
– Не пора ли нам в постель?
– Полагаю, ты права. – Флетч поднялся, думая о том, что ждет его завтра. – Теперь или никогда.
Барбара вошла в спальню с опущенной головой, не отрывая взгляда от газеты.
– Черт побери, – проворчал лежащий в кровати Флетч. – Когда ты возьмешься сторожить дом в следующий раз, пожалуйста, первым делом проверь, есть ли шторы в спальне.
– Бифф Уилсон попал на первую полосу.
– Естественно.
– Вернее, туда попал Хайбек.
– Солнце и то еще не встало!
– Хочешь послушать? – Барбара села.
– Да.
– »Известный всей стране криминальный адвокат, партнер юридической фирмы «Хайбек, Харрисон и Хаулер», Дональд Эдвин Хайбек, шестидесяти одного года, вчера утром найден застреленным в собственном синем «кадиллаке» последней модели на автостоянке «Ньюс трибюн».
– Окна выходят на запад, а в комнате еще до зари светлее, чем в церкви по воскресеньям.
– »Полиция полагает, кавычки, что это типично гангстерское убийство, кавычки закрываются».
– Гангстерское, как же!
– »Партнеры мистера Хайбека, Чарлз Харрисон и Клод Хаулер, еще до полудня выступили с совместным заявлением».
– Держу пари. Бросили все дела и занялись заявлением.
– »В ушедшем от нас Дональде Хайбеке адвокатский корпус потерял одного из самых блестящих своих представителей. Благодаря глубокому пониманию и неординарному толкованию законов, особенно в криминальных процессах, Дональд Хайбек был образцом для своих коллег. Мы скорбим о смерти нашего партнера и близкого друга, последовавшей при столь подлых и необъяснимых обстоятельствах. Выражаем наши глубокие соболезнования вдове Дональда, Жасмин, его сыну Роберту, дочери Нэнси, в замужестве Фарлайф, и внукам».
– Неординарное. – Флетч скорчил гримасу. – Впервые я слышу, чтобы это слово означало преступное.
– Он был преступником? – спросила Барбара.
– Когда вчера я назвал Хайбека криминальным адвокатом, мои собеседники, похоже, восприняли это как шутку.
– Здорово они пишут. «При столь подлых и необъяснимых обстоятельствах».
– Адвокаты – единственные люди на земле, которые могут утверждать, что слова означают не то, что они означают. А означают они то, что от них хотят господа адвокаты. Глубокое понимание закона! Ха-ха! Он только и делал, что насиловал закон.
– Вижу, у тебя сформировалось особое мнение, Флетч.
– Я слышу то, что слышу.
– Не позволяй своему особому мнению взять вверх. Есть и другие, не менее эффективные способы поставить крест на собственной карьере,
– Ты права.
– »Жена Хайбека, Жасмин, спала до обеда после успокоительного укола, сделанного врачами, а потому ничего не смогла сказать о постигшем ее горе».
– Должна быть первая миссис Хайбек. О ней что-нибудь есть?
– Не нахожу. Ни Харрисон, ни Хаулер не собираются публично высказывать свое мнение о причинах смерти Хайбека, чтобы не мешать полицейскому расследованию.
– Гангстеры не имеют отношения к этому убийству.
– »Согласно Джону Уинтерсу, издателю «Ньюс трибюн», Дональд Хайбек приехал на встречу с ним, назначенную на десять часов утра. Он хотел посоветоваться, как лучше объявить о пяти миллионах, которые мистер Хайбек намеревался пожертвовать городу. «Мне не довелось лично знать Дональда Хайбека, – сказал нам Джон Уинтерс, – но вся редакция „Ньюс трибюн“ скорбит о случившемся и выражает соболезнование его родственникам и друзьям».
– Мудрый Джон Уинтерс. Даже в смерти держит скользкого адвоката на расстоянии вытянутой руки. Амелия Шарклифф говорила, что никто не решался причислить Дональда Хайбека ни к друзьям, ни к врагам. Полагаю, она права.
– »Тело мистера Хайбека обнаружила сотрудница редакции Пилар О'Брайен, когда приехала на работу. Лейтенант полиции Франсиско Гомес заявил, что в мистера Хайбека стреляли только один раз, с близкого расстояния, из пистолета еще не установленного калибра. На месте преступления пистолет не нашли».
– Это не гангстерское убийство.
– »Выпускник местного университета, Дональд Хайбек многие годы читал лекции на юридическом факультете...» Далее идет перечисление громких процессов, выигранных Хайбеком, – Барбара перевернула страницу. – Тут еще много чего написано. Хочешь, чтобы я все прочла?
– О процессах я прочитал еще вчера. Даже я знаю, как писать некрологи.
– Я думаю, его зятя, Фарлайфа, должны немедленно арестовать, приговорить к тюремному, заключению и бросить в камеру. – Барбара сложила газету.
– Ты полагаешь, Хайбека убил Фарлайф?
– Том Фарлайф написал поэму, которую ты прочел мне вчера вечером. Разве этого недостаточно, чтобы отправить его за решетку? Человека, который пишет такие стихи, нельзя оставлять на свободе.
– Его убили не гангстеры.
– Я должна спросить, почему ты долдонишь одно и то же?
– Ты спрашиваешь?
– Да.
– Для того чтобы въехать на автостоянку «Ньюс трибюн», необходимо остановиться у ворот, показать охраннику какой-нибудь документ, удостоверяющий личность, и сказать, зачем приехал. Но войти и выйти можно беспрепятственно. Хайбек поставил машину в дальнем конце автостоянки. И я просто не могу поверить, чтобы профессиональный наемный убийца подъехал к воротам, представился охраннику, проследовал на автостоянку, сделал свое грязное дело, а затем отбыл в неизвестном направлении. И едва ли профессиональный убийца станет парковать машину неподалеку от автостоянки, чтобы пройти через ворота, прострелить Хайбеку голову и спокойно ретироваться. Профессиональный убийца разделался бы с Хайбеком совсем в другом месте.
