— Буква, — хрипел Антон. — Ты назвала первую буквы моего имени. Откуда ты узнала?
Степан от души его пинал. Никита тоже подошел, но не бил. Пнула Антона висевшая на Никите Анюта. Убийца закрывал голову руками.
— Ничего я не знала, — смех исчез так же, как и появился. И призналась: — Я просто назвала первую букву алфавита.
— Среди нас только мое имя начинается на букву «А», — парень поднял голову и посмотрел на меня. Пинать его пока перестали.
— Нет, — не согласилась я. — Антон, Степан, Никита. Анастасия, Стася, Настя. Кто-нибудь из вас, парни, по моему плану должен был обязательно себя выдать, если он убийца.
— Говоришь, что они настолько тупые, что услышав первую букву своего имени, сразу признаются в убийстве?! — ошалел Наполеон.
— Сами видите.
— Про меня бы никто из них не подумал, — озарило Настю.
— О том и речь, — кивнула я. — Только я не знаю мотива. Я уверена, что вы все трое здесь впервые. Антон, почему?
— Ты же умную из себя корчишь, — оскалился на меня тот, — вот и догадайся сама.
— Догадаюсь, — вообще-то я устала, ночь скоро закончится, а спасенья от пожара так и нет. — Только времени жалко. Может, расскажешь сам?
Антон молчал, даже голову не поднял.
Я села на диван, ноги не держали. На диване почему-то валялся термос, наверное, Настя бросила. Елена с вечера несколько штук заготовила. Выпила из него остатки кофе. Легче не стало.
Убийца лежал смирно, и угрозы не представлял. Наполеон отошел от него и сел возле меня на диван. Елена примостилась с другой стороны. Настя осталась у двери, думая, не опасно ли вообще оставаться в доме. Степан еще раз с удовольствием пнул бывшего друга и тоже отошел в сторону. Никита с Анютой присели на стул. То есть присел Никита, а Анюта развалилась у него на коленях. Она вообще старалась переключить его внимание на себя, и делала все, чтобы он оказался ко мне спиной.
Я на них смотрела, а в душе разливалась не ревность и досада, а усталость и удивление чужой беспросветной тупостью. В голове Никиты уже звучал свадебный марш, а перед глазами проносились картинки счастливой жизни с богатой женой. Ну, он мне предложение не делал, так что мы друг другу ничего не должны. Наверное, если бы и сделал, то результат был бы тем же, но эту мысль я думать не стала.
— Ну, что, додумалась? — спросил Наполеон.
— Вы о чем? — не поняла я.
— Мотив убийства.
— Да, Миля, не томи, расскажи, интересно же! — легонько толкнула меня в плечо Елена.
Я потерла пальцами виски, пытаясь сообразить что-нибудь про мотив убийства. На душе почему-то было мерзко. Глаза возвращались к Никите с Анютой. Они тоже прислушивались к разговору.
— Единственная дельная мысль, которая пришла мне в голову, это то, что Антону нужен был клад.
— Он не мог знать про клад, — отмела мою дельную мысль Елена.
— Мог, если был родственником твоего двоюродного деда.
— У моего деда нет родственников кроме нас, это точно, — заявила Елена.
— Ничего нельзя сказать точно. Мог быть незаконный сын, а от него внук. Антон.
— Моего отца дед ненавидел. Бабку тоже. Я его видел всего один раз, мне его отец на улице показал, случайно встретились, — сказал Антон, который, так и не сделав попытки встать, лежал на полу.
Все посмотрели на него, а потом повернулись ко мне. Во всех взглядах я уловила восхищенье. У кого открытое, у кого тщательно замаскированное равнодушием. Надо же, угадала мотив. Ну, так это единственно возможное с моей точки зрения объяснение. Не мог же человек ни с того ни с сего убить деда своей подруги. Тем более, что не пьяный, и что он вообще не мог знать про какого-то деда.
— Я думаю, что Антон знаком с Еленой недавно. Он друг Никиты и Степана. Он узнал фамилию Елены — Ширинская, и вспомнил, что такую фамилию носит его дед. Поэтому он напросился с нами. Сразу разобрался, что его дед живет здесь, и пошел за своей долей наследства. Только я не знаю, собирался ли он его убивать.
Дальше никто из нас не успел ничего поделать. Антон, вскочив с места, бросился на Настю, выставил ее перед собой живым щитом, и приставил к ее шее серебряный нож. Я не заметила, когда он достал его из корзины. Настя не сопротивлялась, не могла поверить, что все по-настоящему.
— Собирался, — ответил он на мой вопрос. — За то, что этот гад сделал с моей бабкой и отцом. Но клад должен быть моим, я ему так и сказал.
— Отпусти ребенка, — тихо попросила я.
— Тузик, взять! — рыкнул Наполеон. Лакей прыгнул вперед, но сразу остановился.
— Всем стоять! — Антон дернул рукой, и по шее девочки потекла кровь.
— Не шевелитесь, у него моя сестра! — заорала Елена, а я схватила ее, чтобы она чего-нибудь лишнего не сказала и не сделала.
— Больно, — удивленно прошептала Настя.
Антон, крепко ее держа, и следя за всеми нами, пытался открыть ногой дверь. Он выйдет на веранду, потом на улицу. А потом? Он ведь не потащит девочку с собой. Что он сделает?
Я встала с дивана. Антон замер уже в дверях.
— Сядь на место! — приказал он.
— Антон, отпусти Настю, и я скажу тебе, где клад. Клянусь, — глядя ему в глаза, сказала я.
— Она говорит правду, — на автопилоте сказал хорошо знавший меня Никита, за что удостоился укоризненного взгляда очаровательных глаз Анюты, и примолк.
Антон замер, услышав и меня, и Никиту. Подумал.
— Говори.
— Отпусти Настю.
— Скажи, где клад. Если поверю тебе, то отпущу.
— Видишь этот кулон? — я разжала ладонь, в которой лежала дешевая безделушка. — На нем латинская надпись «Valetudo bonum optimum».
— Видел я уже, ты показывала, ну и что?
— Это и есть ключ. Надо посчитать количество букв в каждом слове.
— Кулон — это ключ?
— Да. Правда. Отпусти Настю.
— Ну да, конечно! Мог бы и сам догадаться! Дед не хранил драгоценности на даче, он же не дурак! Этот ювелир, как его, Марецкий. Дед с ним знаком. Конечно, клад хранится у него! — быстро проговаривая этот текст, он еще крепче прижал к себе девочку. — Ключ — этот кулон! Количество букв — номер ячейки. Восемь, пять, семь. Он отдаст клад тому, кто покажет ему кулон. Все просто.
Я тяжело вздохнула.
— Теперь отпусти девочку.
— Отдай кулон!
— Я отдаю, ты отпускаешь.
— Не ставь мне условия! Все сидят на месте, ты, с кулоном, за мной!
Антон наконец открыл дверь и попятился на веранду, таща за собой Настю, которая смотрела на меня с надеждой, хоть у нее и текли слезы. Я, конечно, не герой-спасатель, но на веранду идти пришлось. Забирал бы он этот кулон и катился ко всем чертям. Прямо в ад.
Петли на дверях в Еленином доме всегда были отлично смазаны. Её мама говорит, что когда в доме полно народу, и все ходят и скрипят дверями, то ни жить, ни спать невозможно. Поэтому открывающуюся за его спиной входную дверь Антон услышать не мог.
— Бросай мне кулон!
Я сразу, не пытаясь схитрить, положила кулон в протянутую руку. В этот же момент Антон получил сильный удар по голове сзади. Сознание не потерял, места для замаха у его противника недостало. Зато убийца, держа в одной руке кулон, в другой — Настю, сразу оценил, что для него в критической ситуации дороже, и оттолкнул от себя девочку, сжав кулон в руке. Нож из другой руки вывалился на пол.
— Ах, ты ж, мразюка, с ножом на девок! — возмутился Данилыч, снова замахиваясь шершавой доской. Их у крыльца несколько штук лежало. Пригодились.
Антон в драку не полез и удара ждать не стал — шмыгнул на улицу. Он после побоев не в форме, а то бы Данилыч ему не соперник.
— А я подхожу, смотрю, этот гад одной девке ножом грозит, а у другой цепочку с цацкой отбирает. Дай, думаю, проучу гада, чтоб неповадно было!
На веранде светло, а на улице темно. Он с улицы нас видел, а мы его нет. Я рада. Настя пока еще не в себе, потом порадуется.
— Сейчас я его догоню, от меня не сбежит, я окрестности знаю!
Данилыч с доской растворился в дыму.
Все закричали. Настя громко ревела, Елена обнимала Настю. Наполеон ругался, что клад уплыл из его рук, ему вторила Анюта. Степан пытался выяснить, что теперь будет. Никита успокаивал Анюту. Тузик подобрал с пола серебряный нож, вытер, и заботливо вернул в корзину.
Я вытащила аптечку и заклеила ранку на шее девочки пластырем. Царапина оказалась маленькая — нож был тупой. Повезло.
Наши голоса вдруг перекрыл шум.
— Наконец-то! — обрадовался Наполеон.
Я прислушалась, и решила, что нам повезло опять. Вертолет. Как он только приземлится в такую погоду? Но, похоже, приземлялся где-то рядом.
— Уходим отсюда, — сказал Наполеон.
Тузик подскочил, подхватил корзинку. Анюта потянула за собой Никиту, Степан не отставал.
Елена с Настей тоже встали с дивана, где девочка рассказывала, как ей было страшно, а сестра гладила ее по головке и успокаивала.
