- Довэсты нэ можу, - пожал плечами Дончик.
- Так чого тоди смыкаеш стару? - бабка встала, глядя милиционера колючими глазами. - Всэ, пишла я.
- Зачэкайтэ, титко Мотрэ, - поднялся и участковый. - Як бы вам цэ сказаты... Розумию, злякалыся вы... - он замeтил что старуха пытается что-то возразить, и протестующе вытянул вперед ладонь. - Мовчитъ, мовчить, бачу, що злякалыся, бо впэршэ у жытти рота затулылы. Та кращэ б вам всэ розповисты, правду кажу. Тоди я вас хоч захыстыты зможу...
- Ага, ты захыстыш, - перебила его Потылычиха. - Катэрыну дужэ захыстыв?
- Hи. Бо нэ знав ничого. А як розкажэтэ, то знатыму.
- Та нэма чого розказуваты. И захыщаты мэнэ нэма вид кого.
- Добрэ, якбы так... - многозначительно проговорил Дончик.
- Ты цэ... про що? - подозрительно уставилась на него старуха.
- Вбывци - воны нэ дужэ люблять свидкив залышаты. И тэ, що мовчытэ, можэ нэ допомогты.
- Можэ. Алэ як рота розтулю, то вжэ точно кращэ нэ станэ, - бабка уже и не пыталась скрывать, что подозрения Дончика обоснованны.
- Бачу, добрячэ вин вас налякав...
Направлявшаяся к двери старуха резко развернулась и посмотрела милиционеру в глаза долгим взглядом.
- А ты, Васылю, такый смилывый, бо, хоч и милиция, а гадкы нэ маеш, якый цэ жах... Колы не в газэти чытаеш, а в очи йому дывышся... - она упрямо поджала морщинистые губы. - И бильшэ нэ клыч мэнэ - казала вжэ, ничого я нэ бачыла, - затем добавила твердо: - И нэ згадаю, так що дай спокий!
Она снова направилась к двери. Дончик бросил ей в спину:
- A coвиcть ваша дасть вам спокий, титко Мотрэ?
Та остановилась на пороге и укоризненно посмотрела на участкового:
- Coвиcть мою не чипай, хлопчэ. То нэ милиции справа, а моя. И Господа Бога.
Когда автомобиль затормозил у здания милиции, Василий вдруг наотрез отказался выходить из салона. Чего, мол, ему людей пугать в таком туземном раскрасе, уж лучше он в машине Борихина дождется. Борисыч хотел было прикрикнугь на парня, но не стал. Досталось ему серьезно. По-взрослому досталось. Кожа под слоем зеленки вспухла, изуродовав Васю до полной неузнаваемости. Борихин пожал плечами и, войдя в здание, направился в кабинет своего друга-майора.
Мовенко, как всегда, немного поворчал - уже по привычке, - потом выслушал всю историю и выдвинул свою версию:
- Слушай, а может, он вообще фантазирует, твой Пинкертон? Об этом не думал?
- Какое там фантазирует! У него вся физиономия стерта.
- Ну, может, подрался из-за юбки, а хочет героем выглядеть...
- Да нет, ты уж вовсе его придурком считаешь.
- Никем я его не считаю. Просто уж как-то все слишком по-киношному: черные комбинезоны, ночные засады, спецназ... Я в органах без малого двадцать пять лет, а похожего не припомню...
- Да я тоже, - поскреб в затылке Борихин.
- То-то и оно!
- Нет, он не врет, - вдруг припомнил что-то отставной капитан. Может, что-то от страха ему и померещилось, но есть же и реальные детали. "Командирские" часы, например!
Мовенко насмешливо блеснул глазами:
- Деталь сильная. У меня тоже "Командирские", между прочим.
- Да у меня и самого не "Ролекс", - отозвался Борихин. - Такие же, как у тебя.
Он вытянул вперед левую руку, демонстрируя часы. Зеркальным отражением его жест повторил и Мовенко.
- Такие, да не такие, - майор постучал ногтем по циферблату. - Эти мне министр лично вручил. На День милиции.
- А я свои в киоске купил. За тридцать восемь пятьдесят. Тоже хорошо идут.
- Ладно, не груби.
- А ты не хвастайся.
- Можно и похвастаться, между прочим. Если есть чем. А где он сам-то, твой пострадавший?
- Внизу ждет, в машине.
- Так зови. Пообщаемся...
Борихин спускался вниз, готовясь к долгому выковыриванию Василия из салона. Но тот, как ни странно, не особого и сопротивлялся. Только нацепил на нос большие солнцезащитные очки да поднял воротник пиджака. Уже вместе дни направились к милицейскому зданию.
А улица жила своей жизнью - подъезжали и отъезжали машины, спешили прохожие...
Артур уже второй час украшал собой выдержанную в строгих тонах приемную Анатолия Анатольевича Толстова, просматривая один за другим толстые модные журналы, а заодно дожидаясь хозяина.
- Извините, Анатолий Анатольевич все еще не звонил, и я не знаю, когда он будет и сможет ли вас принять, - Алла предприняла еще одну деликатную попытку выпроводить странного посетителя.
- Ничего, я подожду, - успокоил ее Артур и окинул девушку долгим оценивающим взглядом. - Скажите, а вы никогда не думали о том, чтобы уйти в модельный бизнес?
Ответа он не дождался, поскольку в приемную широким и уверенным шагом вошел господин генеральный директор.
- Уй, что делается! - радостно поразился он при виде нежданного гостя. - Бедовый ты парнишка, Артуро. Честно скажу: я бы на твоем месте меня избегал.
- Бон матэн, - промурлыкал Артур и протянул узкую ладошку, но, не дождавшись встречного жеста, как ни в чем не бывало убрал руку и заметил: - Но все же выяснилось... Вы теперь солидный человек, - он оглянулся на Аллу. Может, мы уединимся?
- Чего-о-о? - угрожающе-насмешливо протянул Толстый.
- Нет-нет, вы не так поняли. Просто хотелось бы антр ну, так сказать.
Толстый еще раз смерил Артура взглядом, а потом повернулся к секретарше:
- Аллочка, что у меня на утро?
- Через полчаса приедет Минзянов. В 12 Воскресенский хочет показать вам готовый пакет документации.
- Ну ладно, друг детства, - Толстый указал Артуру на дверь своего кабинета. - Заходи - не бойся, выходи - не плачь.
Будущая звезда модельного бизнеса ловко нырнула за дверь. Глазки Артура моментально оценили роскошный ковер, дорогую мебель и все остальные приметы процветания. Он, по-видимому, остался доволен, поскольку без приглашения устроился в кресле у стола и томно потребовал минералочки. Толстый поморщился, но терпеливо передал по селектору этот заказ Алле. Потом взглянул на живое пестрое пятно в своем кресле:
- Ладно, выкладывай, модельер: чего тебе дома не сидится?
Артур принял принесенную Аллой минералку, дождался ухода секретарши и приступил к сути дела:
- Видите ли, теперь, когда все выяснилось - я имею в виду свою непричастность к трагедии...
- Так я ж тебе сказал: живи, - оборвал его вступление Толстый. Чего тебе еще надо?
- Ну как же... Я как художник чувствую себя поруганным. А мы ведь живем в правовом государстве, разве не так? Вот я и подумал, что вполне мог бы претендовать на компенсацию. Вполне жюст, так сказать...
...Через полчаса Алла решилась заглянуть в кабинет: в приемной уже сидел Минзянов, а этот странный тип все еще торчал у Анатолия Анатольевича. Минзянов - серьезный деловой партнер, таких не заставляют долго ждать...
- Что, Аллочка? - Толстый оторвал взгляд от бумаг. Оторопевшая Алла еще раз обвела глазами кабинет, на всякий случай заглянула за дверь.
- А... А где посетитель?
- Какой посетитель? - недоуменно поинтересовался Толстый. - А, этот. Шанель номер три. Отбыли...
- Странно, - осмелилась не поверить Алла. - Я никуда не выходила.
- Ай-ай-ай, Алла, - упрекнул ее шеф. - Такого видного мужчину - и не приметили!
- Приехал господин Минзянов, - доложила вконец растерянная секретарша и украдкой скосила глаза под стол
Оттуда выглядывали только хорошо начищенные туфли господина гендиректора.
- Отлично! Проси... Хотя нет, - Толстый взглянул на часы. Извинись, пожалуйста, и попроси подождать минутку. Мы же не звери, верно?
- Конечно, Анатолий Анатольевич.
Алла, уже оставившая всякую надежду понять, что происходит, скрылась в приемной. Толстый проследовал в дальний угол кабинета, где стоял огромный сейф, повозился с замком и отворил тяжеленную дверцу. Из сейфа вывалился помятый, взмокший и оторопевший от ужаса Артур и ткнулся головой в ковер.
- А ты живучий мужик, Артуро, - восхищенно приветствовал его Толстый. - Хоть завтра в подводники!
Артур, жадно ловивший ртом воздух и пучивший глаза, тем временем дополз на четвереньках до сервировочного столика, схватил стоявшую на нем бутылку минеральной воды и припал к горлышку. Только после этого он смог, опираясь на кресло, встать и тут же разразился сиплой руганью, перемежая ее всхлипываниями и стонами:
- Сволочь ты, Толстый!.. Сволочь и садист!.. Анимал!.. Мерд!..
- Что, продышался, солдатик? - сочувственно проговорил хозяин кабинета. - Ну, ступай, а то неудобно: люди ждут. И знаешь... Ты, в общем, не ходи ко мне больше. А то, сам понимаешь, слухи пойдут. И все такое...
Артур наградил его ненавидящим взглядом и вывалился наружу. На заплетающихся ногах, но довольно резво он пересек приемную. Алла и Минзянов изумленными взглядами проводили до дверей взъерошенное существо в сомнительном наряде, которое размахивало полупустой бутылкой минералки и бормотало под нос французские ругательства.
Когда Борихин и Василий вышли из здания милиции, младший детектив дрожал от возмущения и обиды. Еще бы! Два старых мента устроили ему настоящий перекрестный допрос, вели себя с ним как с мальчишкой, то в трусости, то в глупости подозревали. Особенно усердствовал этот нагловатый майор, борихинский дружок. Корчит из себя бог весть какого крутого! И почему-то интересовал его преимущественно голос. Голос единственного говорившего из напавшей на Василия команды. А что о нем скажешь? Голос как голос. Обычный. Василий так майору и сказал.
