– Если ты смерть, то сама должна все знать…
– Это вы вскрывали ровно год назад Литвинову Ирину, преподавательницу математики из лицея Марцеловой?
– Ну вскрывал, а что, плохо вскрыл? Она даже и не пикнула…
– А вы шутник, как и коллега ваш, Василий…
– А чего надо-то? Я ведь могу вскрыть и кого живого… Найми меня киллером. Вот незадача: режешь мертвеца – мало платят, а живого – много. Так живого-то приятнее…
– Слушай, – она тоже не выдержала и перешла на ты, – может, хватит? Я же серьезно спрашиваю.
– Я же уже ответил: вскрывал. Дальше-то что?
– Понимаешь, мне кажется, что ее убили… Вот я и пришла, чтобы уточнить, правда ли, что на ее теле не было обнаружено ни одного следа насилия? Если она пролежала в воде сутки, ты не мог ошибиться и принять удар по лицу за рану, нанесенную клешнями рака?
– Нет… Ее попортили уже после смерти. – Эту фразу Алебастров произнес, как ни странно, вполне серьезным, трезвым тоном. – А так, в целом, тело сохранилось идеально… Ни царапины… Стройная, красивая женщина… Я, когда работал с ней, постоянно думал только об одном: зачем она это сделала?
– Вот и я тоже об этом думаю. А ты не помнишь, какие у нее были зубы?
– Помню. Если я говорю, что женщина была красивая, это уже означает, что у нее хорошие зубы… Только во рту была тина и немного водорослей…
– А ничего особенного в строении зубов вы не заметили?
– Нет… разве что четвертый снизу слева запломбирован…
– Это вы смеетесь надо мной, или у вас действительно такая прекрасная память?
– У меня прекрасная память. Я даже могу рассказать, что я нашел у нее в желудке.
– Да? И что же?
– Яблоки… Она съела много яблок…
– И все?
– Нет, еще выпила красного вина с бисквитом. У нее хороший вкус. Она выпила, закусила и утопилась. Такова жизнь.
– Убила бы вас на месте, – проговорила в сердцах Наталия и поднялась со стула. – Нет, лучше бы утопила на месте… Чтоб не ерничали, циник вы несчастный…
Она по дороге домой остановилась возле таксофона и позвонила Логинову:
– Игорь, это я… Ты не мог бы поручить Сапрыкину узнать адреса Лари Зименкова и Жоржа Котельникова?
– Мог бы… Лари Зименков сейчас находится в морге у Романова, а Котельников исчез… Ты сейчас где?
Но она не сразу пришла в себя.
– Я здесь, возле рынка…
– Подъезжай… Съездим к Васе.
Она еще не видела Логинова, но уже могла предположить, как погиб Лари. «Кладбище, собака, прогрызенное горло, рыбья чешуя в волосах… Началась охота…»
– Так же, как и Герман? – спросила она, входя в кабинет Логинова и здороваясь с находившимися там сотрудниками прокуратуры. Она почувствовала на себе взгляд трех молодых мужчин, которые собрались в кабинете прокурора наверняка по той же причине, что и она, и почувствовала, как щеки ее запылали. Она не любила находиться в центре внимания.
– А ты откуда знаешь? – Логинов жестом дал команду своим подчиненным, и они ушли, оставив его вдвоем с Наталией.
– Я предположила…
– Да, так же, как и Герман… И снова эта непонятная чешуя… Вернее, с чешуей-то как раз все и в порядке… Мне принесли результаты экспертизы. Все это крайне любопытно. Посуди сама. Чешуя от речной, разумеется, рыбы: карпа и леща. Слюна на краях раны на горле потерпевшего, к сожалению, не свидетельствует о заболевании собаки бешенством, как я предполагал раньше…
– А почему к сожалению-то?
– Да потому, что я надеялся, что речь идет о несчастном случае… Бешеная собака напала на человека, такая схема… Но я ошибся… Что касается частичек шерсти, обнаруженной на одежде потерпевшего…
– Игорь, ну что ты заладил – «потерпевшего»… Германа! У него было имя!
– Ну хорошо, не нервничай… Германа… Так вот, шерсть эта принадлежит собаке породы ротвейлер, черного цвета… Возраст – около полутора лет… Здоровая и крупная собака… это судя по следам, оставленным ее клыками… Кроме того, на одежде потерпев… извини, Германа обнаружены следы, как ни странно, одеколона «Гвоздичный»…
– Точно! Именно этот мерзкий запах я и почувствовала, когда увидела утопленницу… Я еще подумала, почему этот сладковатый цветочный запах ассоциируется у меня с комарами… Да потому что в детстве меня мама на даче обмазывала этой гадостью, чтобы на меня не садились комары… Одеколон «Гвоздичный»… я никогда его не забуду… И еще… Может, ты помнишь, когда я увидела большую черную собаку… Разве я не говорила тебе, что от нее тоже пахло этим дурацким одеколоном?!
– Да, я помню, ты говорила, что от нее пахло каким-то одеколоном…
– Знаешь, мне кажется, я начинаю кое-что понимать… Этот одеколон должен стать связующим звеном… Постой, а ведь соседка Сапрыкина, Женя Березкина, тоже говорила, что от той странной тетки в синем старом пальто и шляпке-«таблетке» тоже пахло каким-то ужасным одеколоном, она еще тогда сказала, я помню, «на спирту» и «нафталином»… Может, этого большого и черного ротвейлера натравливали именно с помощью этого одеколона? Ну, чтобы собака набросилась именно на человека, пахнувшего гвоздикой?..
– Сейчас мы поедем к Романову и все станет ясно… Если от Зименкова тоже пахнет этим одеколоном, значит, ты права, и нам надо будет искать источник этого запаха…
– Скажи, а кто нашел тело и кто опознал? Да еще за такой короткий срок?
– Василий и опознал. Он знаком с его отцом и Лари знал в лицо…
– Лари? А почему все-таки Лари?
– Нравится им так себя называть, это тоже мне сказал Василий… А так мальчишку звали Валера. А нашел его кладбищенский сторож… Он услышал крик… Прибежал, но все было уже кончено…
– А собаку он не видел?
– Нет, не видел… Он такой пьяный, что странно, как он вообще что-то увидел… Но, сама посуди, был бы он трезвый, навряд ли побежал с пустыми руками, я имею в виду без палки, без оружия, на крик… Он потому ничего и не боялся, что пьяный был…
– А как же он сообщил в милицию?
– Никак. Он просто остановил машину на шоссе, неподалеку от кладбища, и сообщил…
– А ты с ним что, не разговаривал?
– Да я его только что отпустил. Мы же сразу выехали, взяли сторожа, а мои люди остались работать на месте происшествия… Но, понимаешь, меня все это время не покидало ощущение, словно сегодня первое ноября, и на земле лежит не Лари, а Герман… До того все похоже… И в морге на столе тоже лежало тело, мало чем отличавшееся от тела Германа. Только волосы светлые… Хотя Лари был даже больше похож на мальчика, чем Герман.
– Идет охота… – сказала Наталия, обходя стол и принюхиваясь. – Я снова чувствую этот же гвоздичный запах… И знаю уже, кто третий…
– Ты имеешь в виду Котельникова? Я же говорил с Монаховым, он, когда рассказывал о своем сыне, говорил о его друзьях…
– Мне это тоже известно… Но я вот теперь думаю: а что, если эти мальчики здесь вообще ни при чем?
– В смысле?
– Монахов тогда воскликнул: «Они убили его, да? Эти скоты убили его?» Как ты думаешь, о ком он?
– Волков?
– Ты имеешь в виду волковских ребят?
Речь шла о группе Волкова, о бандитах, занявших нишу прежнего главаря бандитской группировки, известного под кличкой Кулик и застреленного в конце прошлого года на своей даче вместе со всеми своими людьми неизвестным киллером-профессионалом.
– Монахов-то сначала был под Куликом, а после его смерти пришел к начальнику облУВД Дементьеву и попросил защиты… Сейчас это так делается… Во всяком случае, умными людьми… Понимаешь, он успел это сделать до Волкова… И наверняка эти «волки» приходили к нему и предлагали свое покровительство…
– Ты хочешь сказать, что Монахов отказался от их услуг и эти «волки», как ты их называешь, решили таким вот страшным образом их наказать? Что-то мне в это не верится… При чем здесь мальчики? Ну сожгли бы машины, дачи… Но убивать детей?!
– Это же только предположение…
– Игорь, ты сказал, что третий их приятель, Жора Котельников, исчез, так? Его надо разыскать… Он наверняка спрятался… И если это так, значит, он что-то знает…
– Или же его спрятал отец.
В это время дверь распахнулась и в морг решительной походкой зашел высокий лысоватый человек в очках с позолоченной оправой. Это был Зименков. Отец Лари. Они с Логиновым поздоровались, как старые друзья.
Увидев тело сына, он качнулся и закрыл лицо руками…
Спустя четверть часа Логинов задал ему один-единственный вопрос:
– Вы не знаете, кто это мог быть?
– Волков?.. – ответил он вопросом на вопрос. – Больше некому… Но ему теперь не жить…
– Сначала надо доказать, что это он…
– Вы знаете, что Жора пропал? Жора Котельников?
– Да, мы только что об этом говорили. Вы видели Котельникова-отца?
– Конечно, я говорил с ним по телефону… Он недавно вернулся из Москвы… Конечно, он в ужасе… А Монахов… Он сейчас способен на все… Как и я… – Зименков разговаривал с придыханием, словно запыхался и забежал в морг на минутку, чтобы только убедиться в том, что на столе лежит действительно тело его сына, и чтобы потом кинуться на поиски убийцы… – Я только одного не могу понять: при чем здесь наши дети?
